Cуханова Наталья Анатольевна «История Японской Православной Церкви» 07.00.03. исторические науки
advertisement
Cуханова Наталья Анатольевна «История Японской Православной Церкви» 07.00.03. исторические науки Д 002.249.01 Институт всеобщей истории Российской академии наук 119334, Москва, Ленинский проспект, 32а Тел. 938-00-76 E-mail: sovet@igh.ru Предполагаемая дата защиты диссертации –26 марта 2008 г. 1 На правах рукописи Суханова Наталья Анатольевна ИСТОРИЯ ЯПОНСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ В 1912–1970 гг.: ВЕХИ НА ПУТИ К АВТОНОМИИ Специальность 07.00.03 – всеобщая история (новейшая история) АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук Москва, 2008 2 3 Работа выполнена на факультете журналистики Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова Научный руководитель: академик РАН Мясников Владимир Степанович Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Сергеев Евгений Юрьевич доктор исторических наук Иванов Петр Михайлович Ведущая организация – Институт восточных культур и античности Российского государственного гуманитарного университета Защита состоится «_____» ___________2008 г. в 11 час. 00 мин. на заседании диссертационного совета Д002.249.01. при Институте всеобщей истории РАН по адресу: 119334, Ленинский проспект, 32а. ауд. 1406. С диссертацией можно познакомиться в библиотеке Института всеобщей истории РАН. Автореферат разослан «___» ____________2008 г. Ученый секретарь диссертационного совета к.и.н. Н.Ф. Сокольская 4 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность и научная значимость исследования. Японская Православная Церковь занимает особое место в истории миссионерской деятельности Русской Церкви: принципы православной миссии, направленной в идеале на рождение новой Поместной Церкви, реализовались в ней наиболее полно, подтверждением чему служит ее нынешний автономный статус. Миссионерство Русской Церкви развивалось по преимуществу в переделах российского государства, вместе с освоением и колонизацией новых территорий Севера и Сибири. И лишь в синодальный период, с возникновением русских интересов в дальневосточном регионе, Русской Православной Церковью были учреждены три зарубежные миссии в странах конфуцианской цивилизации – в Китае, Японии и Корее. Конкретно-исторические условия существования каждой из миссий имели свою специфику, что обусловило разницу их судеб. Деятельность Российской Духовной Миссии в Японии под началом св. равноапостольного Николая (Касаткина) (1870– 1912) в миссионерском отношении оказалась наиболее плодотворной: она стала основой национальной Православной Церкви, насчитывавшей свыше 30 000 верующих. Бурные события ХХ века не благоприятствовали дальнейшему развитию японского православия, однако поставили перед Японской Церковью вопрос о самоопределении. Осмысление опыта построения автономной Японской Православной Церкви, его специфики и сопутствующих проблем значительно обогатило бы такую динамично развивающуюся в последнее время дисциплину, как миссиология, а равно и саму историю Русской Церкви, сделало бы более объемным и понимание истории российско-японских отношений отечественным японоведением. Между тем, хотя российские специалисты неоднократно обращались к истории Миссии при жизни святителя Николая, целостного и адекватного анализа развития Японской Православной Церкви ими пока не предложено. Вероятная тому причина – «пограничность» данной темы, из-за чего она оказывается внутренне чуждой как большинству церковных историков, так и японоведов. Особенно настойчиво требует комплексности, владения материалом как японской истории, так и истории Православной Церкви избранный диссертантом период после 1912 г. Возможно, по этой причине он до сих пор остается крайне малоизученным. Необходимо расширить хронологические рамки исследований по истории японского православия и обновить их методологический арсенал, перешагнуть уровень публицистиче- 5 ского очерка. Данную работу автор рассматривает как первую такую попытку. Актуальна и сама проблема такой «промежуточной» формы церковно-канонического устройства, как автономия, которая приобрела особое звучание и масштабы в связи с многократным перекраиванием политической карты мира в ХХ веке. Степень духовной зрелости, готовности Церкви к самостоятельному существованию далеко не всегда соответствует тем политическим условиям, в которых она оказывается по воле истории. Автономия в ХХ веке становится как бы попыткой балансирования между двумя императивами – сохранения церковной целостности (единства с Матерью-Церковью) и достижения самостоятельности Церкви в политически независимом (а часто и недружественном) государстве. И в этом смысле статус автономии является не только промежуточным, переходным, но и компромиссным, яркой иллюстрацией чему служит история Японской Церкви в рассматриваемый период. Без знания ее трудно взвесить все «за» и «против» целесообразности такого компромисса. Объектом настоящего исследования является история становления автономии Японской Православной Церкви. Хронологические рамки исследования обусловлены избранной темой: 1912 г. – смерть основателя Церкви св. Николая и окончание эпохи Мэйдзи, заложившей фундамент развития Японии в новейшее время; 1970 г. – обретение Церковью автономии в юрисдикции Московского Патриархата. Предмет исследования – история канонических связей Японской Православной Церкви с Московским Патриархатом и отношений с другими православными юрисдикциями (Русской Православной Церковью Заграницей, Американской Митрополией); изменения в жизни Японской Православной Церкви после революции 1917 г. в России, позиции предстоятеля Церкви в 1912– 1940 гг. митрополита Сергия (Тихомирова), его японской паствы и русских эмигрантов по вопросу о целесообразности подчинения Московскому Патриархату; внутренние конфликты в Церкви, спровоцированные милитаристским режимом в годы Тихоокеанской войны, и послевоенное разделение православных клириков и верующих на группы в юрисдикции Американской Митрополии и Московского Патриархата; содержание понятия «докурицу» («независимость») для Японской Православной Церкви и его соотнесенность с церковно-каноническими понятиями «автономии» и «автокефалии»; обстоятельства получения автономного статуса в 1970 г. 6 Основные направления исследования можно определить следующим образом: 1). история Японской Православной Церкви в контексте перспектив и проблем предоставления церковной автономии; 2). влияние на историю японского православия таких внешне- и внутриполитических факторов, как октябрьская революция 1917 г. в России, японский милитаристский режим 1930-х гг., Вторая мировая война, послевоенная американская оккупация Японии, «холодная война»; 3). связь истории Японской Православной Церкви с историей Московского Патриархата и церковных образований русской диаспоры (РПЦЗ, Американской Митрополии), вопрос о каноничности отношений с данными юрисдикциями; 4). место и роль русских белоэмигрантов и местных советских граждан в истории Японской Православной Церкви; взаимоотношения православных японцев с американским и московским священноначалием. Цель исследования – проследить развитие тенденций к самоопределению Японской Православной Церкви в контексте истории российского православия и общественно-политической истории Японии данного периода и оценить меру адекватности предоставленного в 1970 г. автономного статуса. Основные задачи исследования: 1. Проследить зарождение в Японской Православной Церкви устремлений к независимости в последнее десятилетие эры Мэйдзи и их укрепление после смены предстоятеля Церкви в 1912 г.; оценить, в какой мере этому способствовало фактическое прекращение связей с Русской Православной Церковью после революции 1917 г.; проанализировать причины усиления этих тенденций с приходом к власти в Японии националистических милитаристских сил в 1930-е гг. 2. Проанализировать позицию митрополита Сергия (Тихомирова) по отношению к Московскому Патриархату, РПЦЗ и возможной автономии Японской Православной Церкви на протяжении его руководства Церковью и конфликты, возникавшие у него на этой почве с японской паствой и русскими эмигрантами, установить причины его отстранения от управления Церковью в 1940 г. 3. Проанализировать внутренние конфликты в Японской Православной Церкви в годы Тихоокеанской войны, оценить ее канонический статус и понять причины, по которым Церкви не удалось осуществить первый в своей истории проект независимости. 4. Рассмотреть обстоятельства присоединения Японской Православной Церкви к Американской Митрополии в 1947 г., нереа- 7 лизованные альтернативные варианты этому присоединению; понять, насколько оно было вызвано внутрицерковными, и насколько – политическими причинами, а также определить причины возникновения и характер оппозиционной группы, признавшей юрисдикцию Московского Патриархата. 5. Проанализировать динамику противостояния Японской Православной Церкви в американской юрисдикции и группы в подчинении Московского Патриархата в 1947–1970 гг. 6. Понять, чем было обусловлено восстановление канонических связей Японской Православной Церкви с Московским Патриархатом в 1970 г.; проанализировать позиции всех сторон - участниц церковной конференции в Токио 26–28 ноября 1969 г. и оценить ее итоги, закрепленные в Томосе об автономии Японской Православной Церкви, степень их адекватности. Методология. Автор руководствовался принципами объективности и историзма, рассматривая факты в их связи с конкретной исторической обстановкой, в их взаимообусловленности, многогранности и противоречивости. Затрагивая болезненную проблему церковных расколов ХХ в., диссертант стремился отказаться от ярлыков, взаимно навешиваемых разными церковными юрисдикциями и политическими властями, выйти за весьма жесткие рамки официальной церковной историографии и понять внутреннюю логику их существования и трансформаций. В методологии исследования был применен комплексный подход: использован материал таких дисциплин, как общественно-политическая история Японии, история Русской Православной Церкви, в т.ч. церковной диаспоры, миссиология, история российско-японских отношений, этнопсихология. Научная новизна исследования определяется новизной его проблематики и подходов. Автором впервые предпринята попытка построить целостную концепцию развития автономных тенденций в Японской Православной Церкви, осмыслить на данном примере проблему церковного самоопределения как потенции, изначально заложенной в специфике православного миссионерства, реализацию которой зачастую форсируют общественно-политические, т.е. «внешние» факторы, и оценить в этом контексте возможности предоставления автономии как некой формы компромисса между логикой поддержания церковной целостности и политической целесообразностью. В настоящей работе впервые дан комплексный анализ истории Японской Православной Церкви в 1912–1970 гг. в контексте как изменений политической ситуации в Японии и динамики японо-российских отношений, так и русской церковной истории в ХХ веке (истории Русской Православной Церкви в 8 СССР и церковных образований диаспоры), без чего невозможно полноценное понимание событий рассматриваемого периода. Диссертантом введен в научный оборот ряд ценных источников, большинство которых являются труднодоступными для отечественных специалистов. Практическая значимость исследования определяется востребованностью работ по новейшей церковной истории как отечественным научным сообществом, так и Русской Православной Церковью в ее образовательной и миссионерской деятельности. Материал и выводы диссертации могут быть использованы при чтении курсов лекций по истории Русской Православной Церкви, миссиологии, истории российско-японских отношений, истории Японии, а также при подготовке учебных пособий, статей и монографических исследований. Фактографический материал диссертации, предлагаемая концепция становления церковной автономии могут помочь построению более адекватных отношений с Японской Православной Церковью и быть использованы в миссионерской работе Русской Церкви на Дальнем Востоке. Источниковая база данного исследования позволяет осветить историю рассматриваемого периода с позиций практически всех ее участников. Одним из основополагающих источников для диссертанта послужили протоколы ежегодных и чрезвычайных Соборов Японской Православной Церкви, которые наиболее полно отразили внутрицерковную ситуацию в исследуемый период: вопрос о разрыве канонических отношений с Московским Патриархатом и поставлении во главе Японской Церкви архиерея-японца в 1940 г.; противостояние в Церкви в годы Тихоокеанской войны, послевоенные планы по восстановлению отношений с Московским Патриархатом и вынужденное подчинение Американской Митрополии; конфликты Японской Церкви с оппозиционной группой в юрисдикции Московского Патриархата в 1947–1969 гг.; изменения в видении Японской Церковью своей предполагаемой «независимости» на протяжении 1969 г. и, наконец, определение ее территориального, административного, финансового устройства после получения автономного статуса в 1970 г. Ценность использования данных протоколов в нашей работе обусловливает и тот факт, что, изданные сугубо для служебного пользования, они труднодоступны для исследователей. Большинство послевоенных протоколов впервые вводятся в научный оборот. Отдельной темой в истории Японской Православной Церкви является положение русских белоэмигрантов, а затем и местных советских граждан, и их взаимоотношения с православными японцами. Большинство японских источников по истории «белых рус- 9 ских» если и имеет, то лишь косвенное отношение к истории Японской Православной Церкви. Тем не менее, информацию о разногласиях в русской диаспоре по поводу подчинения Японской Церкви Московскому Патриархату в 1930-е гг., а также о конфликтах русских токийцев с новым руководством Японской Православной Церкви в годы Тихоокеанской войны удалось обнаружить в полицейских отчетах из архива Кабинета исторических дипломатических документов Министерства иностранных дел Японии (Гаймусё гайко сирёкан) и опубликованных «Ежемесячных отчетах полиции по внешним делам» («Гайдзи гэппо») японского Министерства внутренних дел (1938–1944 гг.). Ценным источником являются вводимые диссертантом в научный оборот материалы Совета по делам Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР из Государственного архива РФ (фонд № 6991), относящиеся к Японской Церкви. Этот обширный свод документов, охватывающий военный (с 1943 г.) и послевоенный период, включает доклад митрополита Сергия (Тихомирова) в Патриархию о ситуации в Японской Церкви в 1939–1944 гг., письма владыки 1945 г.; переписку Совета относительно Японской Церкви с Отделом внешних церковных сношений Московской Патриархии, МИД и КГБ; доклады в Патриархию советских священнослужителей, посещавших Японию в послевоенный период и находившихся на служении в Миссии, а впоследствии в Подворье РПЦ в Японии. Эти документы раскрывают различные аспекты существования группы в московской юрисдикции, динамику отношений священнослужителей и верующих внутри нее и связей этой группы с Патриархией, противостояния с Японской Церковью в американской юрисдикции. Вероятно, важнейшим источником по истории взаимоотношений Японской Православной Церкви с Американской Митрополией в 1947–1970 гг. являются материалы архива Православной Церкви в Америке в г. Сайосет, США. К сожалению, автор при помощи американских коллег смог ознакомиться лишь с единичными документами, раскрывающими тяжелое материальное положение Японской Церкви в первые послевоенные годы и деятельность благотворительного американского Комитета помощи Японской Православной Церкви. Большинство американских материалов только ждет своего исследователя. Что касается периодических изданий, то источником первостепенной важности являются публикации в официальном печатном органе Японской Православной Церкви «Сэйкё дзихо» («Православный вестник»), издаваемом с 1912 г. до сегодняшнего дня (с перерывом в 1944–1947 гг.). Наряду с материалами богословского, 10 просветительного и нравоучительного характера номера журнала за исследуемый период содержат последние известия из провинциальных и токийских приходов, краткое изложение хода церковных Соборов, воспоминания верующих, а также публицистические статьи, отражающие различные взгляды на перспективы церковного развития. Предметом наиболее тщательного рассмотрения стали публикации 1939–1943 гг., запечатлевшие обстоятельства отставки митрополита Сергия (Тихомирова), националистический пафос начала войны и последующий внутрицерковный кризис, а также ряд полемических статей 1959 г., посвященных вопросу о перспективах церковной самостоятельности в период подчинения Американской Митрополии. Источником, отражающим обстановку внутри оппозиционной группы (московской юрисдикции) в конце 1960-х гг., т.е. накануне примирения Японской Православной Церкви с Московским Патриархатом, является издававшийся этой группой бюллетень «Вестник Православной Церкви в Японии» (японское название с 1969 г. «Нихон сэйкё» – «Японское православие»). Доступ к нему затруднителен для исследователей, и его материалы впервые вводятся диссертантом в научный оборот. Официальная позиция Русской Православной Церкви по проблеме церковного разделения в Японии представлена в публикациях в «Журнале Московской Патриархии» за 1940–1970-е гг. Кроме того, единичные сведения о важных событиях в жизни Японской Церкви (например, примирение американца епископа Иринея с еп. Николаем (Оно) из оппозиционной группы в 1954 г.) находили отражение в русской эмигрантской прессе. Нами использован ряд публикаций в эмигрантской прессе США (газеты «Россiя», «Svit», «Новая заря»). Важным источником являются воспоминания митрополита Сергия о Великом Кантоском землетрясении 1923 г. и восстановлении Токийского собора – Николай-до, опубликованные в 1930 г. брошюрой «Освящение Воскресенского кафедрального собора в Тоокёо», которые помогают реконструировать позицию владыки Сергия по отношению к Московскому Патриархату и Русской Православной Церкви Заграницей в 1920-е гг. Дополнительный «объем» данной теме придают письма главы РПЦЗ митрополита Антония (Храповицкого), изданные в Джорданвилле (США) в 1988 г., в которых мы находим несколько иную версию отношений митр. Сергия с Заграничным Синодом. Процесс присоединения Японской Православной Церкви к Американской Митрополии описан в другом весьма интересном источнике – воспоминаниях непосредственного участника, если не организатора, тех событий полковника Бориса Пэша, служившего в штабе Макартура, 11 опубликованных в журнале «The American Legion Magazine» за апрель 1958 г. под названием «Checkmate! How the Soviets tried to take over the Japanese Orthodox Church, using “diplomatic channels”» («Шах и мат! Как Советы пытались прибрать к рукам Японскую Православную Церковь, используя "дипломатические каналы"»). Изданная в 1968 г. брошюра активного деятеля московской группы с конца 1960-х гг. Александра Манабэ «Нихон сэйкёкай годзюнэнси. Никорайси-но эймин ико гэндай мадэ» («50 лет истории Православной Церкви в Японии: от кончины святителя Николая до наших дней»), содержащая резкую критику руководства Японской Православной Церкви в подчинении Американской Митрополии, помогает воссоздать сложные отношения между обеими юрисдикциями японского православия в 1947–1968 гг. Наконец, ценным источником стали интервью, взятые диссертантом во время стажировки в Японии в октябре 2005 г. – мае 2006 г. у «старейшин» русской диаспоры в Токио – доктора Евгения Николаевича Аксенова и Любови Семеновны Швец, а также у проживающего ныне в Москве Алексея Андреевича Беляева, позволившие увидеть историю Николай-до и оппозиционной группы с позиций русской колонии. Степень изученности проблемы. До настоящего времени проблема становления автономии Японской Православной Церкви не была концептуализирована ни японскими, ни отечественными исследователями. Приоритет в исследованиях по истории Японской Церкви принадлежит, безусловно, японской стороне. Научный интерес к церковному прошлому пробудился в 1970-е гг., после обретения автономного статуса и канонизации святителя Николая (Касаткина). В значительной мере активизировались эти исследования в последние 10–15 лет. Обращаясь к работам церковных авторов, в первую очередь следует отметить книги «Нихон сэйкё си» («История японского православия») (Токио, 1978) и «Ками-но мимунэ ни икита гэкидо дзидай-но симобэ-тати» («Рабы Божьи, по Воле Его пережившие бурные времена») (Токио, 1985) протоиерея Прокла Усимару. Первая работа, охватывающая всю историю японского православия, концентрирована главным образом на эпохе святителя Николая; вторая целиком посвящена истории Церкви после его смерти в 1912 г. По случаю завершения реставрации Николай-до в 1998 г. вышла довольно объемная книга «Токё фуккацу дайсэйдо сюфуку сэйэсэй кинэнси» («Памятное издание в честь освящения отреставрированного Токийского Воскресенского собора»), посвященная истории собора и токийской православной общины. Периодически выходят в свет и юбилейные издания провинциальных церквей с 12 подробными историческими очерками. Богатый фактографический материал этих работ представляет несомненный интерес, однако все они носят преимущественно хроникальный характер и не склонны акцентировать болезненные проблемы истории Японской Церкви в ХХ в. Для японской официальной церковной историографии 1970–1990-х гг. отстранение от власти митрополита Сергия (Тихомирова) и позднейшее подчинение Американской Митрополии были прискорбной исторической необходимостью, существование после войны оппозиционной группы в московской юрисдикции – досадным и бесперспективным обстоятельством; «независимость» Церкви рассматривалась как нечто ей безусловно присущее, так что обретение автономии (часто именуемой просто «независимостью» – без канонических подробностей) было своего рода восстановлением исторической справедливости. Вопросы каноничности действий Церкви в 1930–1940-е гг., наличия альтернатив по существу не затрагивались. После смены церковного предстоятеля в 1999 г. наметилась тенденция к более взвешенным и многогранным оценкам церковного прошлого, расширению тематики, что нашло выражение в исторических изысканиях епископа Сэндайского Серафима (Цудзиэ). Так, в статье «Сергий фусюкё-но сибо кококу» («Официальные известия о смерти митрополита Сергия») в выпуске «Сэйкё дзихо» за февраль 2007 г. владыка обращается к последнему трагическому периоду жизни митрополита Сергия, используя материалы не только церковного, но и светских архивов. Однако проблемы послевоенной истории Японской Церкви, в первую очередь ее подчинения Американской Митрополии в 1947 г. и последовавшего раскола на две юрисдикции, по-прежнему остаются неразработанными. Для исследователей-русистов история японского православия изначально представляла интерес в контексте проблем взаимодействия двух культур, и ключевой, безусловно, была личность святителя Николая и его деятельность по основанию и утверждению Японской Православной Церкви в эпоху Мэйдзи, когда Япония, «открытая» миру после двух с половиной веков изоляции, активно осваивала достижения цивилизации Запада и его духовное наследие (см., например, книгу «Сэнкёси Никорай то Мэйдзи Нихон» («Святитель Николай и Япония периода Мэйдзи») известного специалиста по русской литературе профессора Кэнноскэ Накамура (Токио, 1996)). Хронологические рамки и круг проблем были расширены в работе проф. Мицуо Наганава «Никорай-до-но хитобито – Нихон киндайси-но нака-но Росиа сэйкёкай» («Люди Николай-до: Русская Православная Церковь в новой истории Японии») (Токио, 13 1989). На примере о. Симеона Мии, чья судьба во многом показательна для представителей духовной элиты Японской Церкви, автор проанализировал развитие Церкви, ее ответы на наиболеее актуальные вызовы японской истории вплоть до 1920-х гг., затронув, в частности, проблему сотрудничества японского православного духовенства с армией во время интервенции в Сибирь. Со второй половины 1990-х гг. интерес профессора Наганава также обращен к личности митрополита Сергия (Тихомирова). На сегодняшний день его можно назвать ведущим японским специалистом по 1912–1940 гг. Этому периоду посвящен ряд статей Наганава, составивших отдельную главу «Никорай го-но сэйкёкай – Сергий фусюкё сёдэн» («Японская Православная Церковь после [святителя] Николая. Краткая биография митрополита Сергия») в его недавно вышедшей книге «Никорай-до ибун» («Малоизвестные страницы истории Николай-до») (Токио, 2007). В них впервые был дан анализ сложных отношений владыки Сергия с частью русских белоэмигрантов и православных японцев в 1930-е гг., обусловленных его признанием юрисдикции Московского Патриархата, а также подробно рассмотрен процесс отстранения митрополита от власти в 1940 г. К истории японского православия в последние годы обращаются и другие исследователи - члены Ассоциации по изучению русских эмигрантов в Японии, такие как Т. Симидзу, К. Кондо, М. Симидзу, Ц. Тогава, наибольший интерес для которых представляет ее переплетение с русской духовной традицией и судьбами русских эмигрантов. Вопросы собственно церковного развития в ХХ в., особенно в послевоенный период, пока не привлекают внимания японских ученых. На Западе существует обширная историография, посвященная становлению и проблемам японского христианства, однако история японского православия до сих пор представлена в ней весьма скудно. Так, в вышедшем сравнительно недавно коллективном труде «Handbook of Christianity in Japan» («Справочник по христианству в Японии») (Brill, 2003), затрагивающем самые различные его аспекты – исторический, богословский, философский, политический и т.д., обзор истории Японской Православной Церкви практически ограничивается Российской Духовной Миссией при святителе Николае (см. статью H.J. Ballhatchet «The Modern Missionary Movement in Japan: Roman Catholic, Protestant, Orthodox» («Миссионерское движение в Японии в новое время: римскокатолическое, протестантское, православное»)), а положению Церкви в ХХ в. уделено буквально несколько строк (статья H.A. Ion «The Cross under an Imperial Sun: Imperialism, Nationalism, and Japanese Christianity, 1895–1945» («Крест под имперским солнцем: 14 империализм, национализм и японское христианство в 1895– 1945 гг.»)). В том же 2003 г. монастырем св. Иоанна Шанхайского в США была издана книга «Saint Nikolai Kasatkin and the Orthodox Mission in Japan. A Collection of Writings by an International Group of Scholars about St. Nikolai, his Disciples, and the Mission» («Святой Николай (Касаткин) и Православная Миссия в Японии. Сборник работ международной группы ученых о св. Николае, его учениках и Миссии»), ставшая, по-видимому, первым достаточно серьезным англоязычным изданием по истории Японской Православной Церкви до 1912 г. Однако она состоит в значительной мере из переводов ранее изданных работ японских и русских исследователей. Для отечественных японоведов исследования по истории Японской Православной Церкви стали возможны лишь с конца 1980-х гг., и до сих число работ по этой теме сравнительно невелико. В основном посвящены они опять-таки становлению Японской Православной Церкви в эпоху Мэйдзи (см. сборники «Православие на Дальнем Востоке» (Санкт-Петербург, 1996, 2001, 2004), исторический очерк в путеводителе Г.Е. Бесстремяной «Японская Православная Церковь» (Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 2006) и др.), что, очевидно, вызвано большей доступностью источников по этому периоду (дневники святителя Николая, русская дореволюционная православная периодика), его большей разработанностью в японской историографии, а также окутывающим его ореолом героического подвижничества. Наиболее объемным отечественным трудом по истории японского православия на данный момент является монография Э.Б. Саблиной «150 лет Православия в Японии. История Японской Православной Церкви и ее основатель Святитель Николай» (Москва, 2006), рассматривающая историю Российской Духовной Миссии с точки зрения ее роли в истории японской культуры и российско-японских отношений. Дальнейшей истории Японской Церкви посвящена глава «Николай-до – центр японского православия», однако, поскольку период после 1912 г. находился на периферии интересов исследователя, изложение ее достаточно схематично. Таким образом, проблемы истории Японской Православной Церкви после смерти святителя Николая в отечественной историографии остаются неразработанными до настоящего времени. Апробация работы. Диссертация подготовлена во время учебы в аспирантуре на кафедре зарубежной журналистики и литературы факультета журналистики МГУ им. М.В. Ломоносова (2002– 2007 гг.), обсуждена и рекомендована к защите в Институте всеобщей истории РАН. Основные положения и выводы диссертации были изложены в 1 книге и 4 статьях в отечественных журналах и 1 статье в зарубежном журнале, а также представлены в виде до- 15 кладов на Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2003» (Москва, 6 апреля 2003 г., МГУ им. М.В. Ломоносова), Девятой ежегодной конференции «История и культура Японии» (Москва, 12–13 февраля 2007 г., РГГУ) и зимней сессии XVIII ежегодной богословской конференции Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного Университета (Москва, 22–26 января 2008 г.). Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, подразделенных на параграфы, заключения, библиографии и приложений. СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Во введении определяются объект, предмет, хронологические рамки и основные направления исследования, его цели и задачи, а также методология; обосновываются актуальность избранной темы, научная новизна и практическая значимость исследования, содержится информация об апробации диссертации; дается анализ использованных источников и предшествующей историографии. В первой главе «Проблема церковной независимости при митрополите Сергии (Тихомирове) (1912–1940 гг.)» прослеживается формирование в Японской Православной Церкви тенденций к разрыву канонических связей с Московским Патриархатом после русской революции 1917 г. и их усиление в 1930-е гг., анализируются причины и обстоятельства вынужденного ухода главы Церкви митрополита Сергия в отставку в сентябре 1940 г. Потенция независимости была изначально заложена в Японской Православной Церкви ее основателем св. равноап. Николаем (Касаткиным), чья деятельность в Японии в 1861–1912 гг. реализовала лучшие принципы православного миссионерства, направленные на создание новой Поместной Церкви – перевод Священного Писания и богослужебных книг, создание клира из представителей местного населения и т.д. Первым поводом почувствовать разницу исторических путей русского и местного православия стала русско-японская война 1904–1905 гг., во время которой многим верующим, особенно в провинции, довелось испытать притеснения со стороны соотечественников (хотя святитель Николай и благословил свою паству на войну с Россией, как того требовал их гражданский долг). К последним годам жизни святителя в Японской Церкви обозначилось стремление к достижению большей степени независимости от Матери-Русской Церкви. Однако авторитет св. Николая удерживал его в разумных пределах. Вся тяжесть этой проблемы, многократно усиленной драматичными событиями японской и русской истории первой половины ХХ века, легла на плечи его преемника – митрополита Сергия (Тихомирова). 16 Поворотным моментом явилась русская революция 1917 г. После прихода большевиков к власти всякое финансирование из России, бывшее до той поры основным источником жизнедеятельности Японской Церкви, было прекращено, контакты обеих Церквей прерваны, и Японская Православная Церковь фактически стала функционировать как автономная. Финансовая независимость, плачевным образом сказавшаяся на положении Церкви в целом и благосостоянии ее служителей, привела к значительному ослаблению позиций митрополита Сергия. Это зафиксировал принятый в 1919 г. церковный устав, существенно ограничивший власть архиерея за счет расширения полномочий Консистории и ежегодных церковных Соборов. Связи с Русской Церковью превратились для японских верующих в формальность, притом – как и во время русско-японской войны – компрометирующую в глазах общества и государства. Тем не менее, владыка Сергий, видевший в русском священноначалии единственный гарант своих прав на управление Японской Церковью, настаивал на продолжении подчинения Московскому Патриархату. Дополнительным дестабилизирующим фактором стал раскол единого прежде русского православия на несколько юрисдикций. Крупнейшим церковным образованием диаспоры стала Русская Православная Церковь Заграницей (РПЦЗ), в Дальневосточный округ которой были объединены центры русской эмиграции в Маньчжурии. На протяжении 1920-х гг. владыка Сергий не отказывался от связей с РПЦЗ – вел переписку с ее главой митр. Антонием (Храповицким), поддерживал дружеские отношения с еп. Камчатским Нестором (Анисимовым) и другими представителями Дальневосточного округа. Однако, когда в 1927 г. заместитель патриаршего местоблюстителя митр. Сергий (Страгородский), возглавивший Патриархию в 1925 г., издал «Декларацию» о сотрудничестве с советской властью и потребовал подобной же лояльности от русских архиереев, находившихся за границей – что вызвало окончательное размежевание МП и РПЦЗ – митрополит Сергий (Тихомиров), в отличие от подавляющего большинства иерархов, сделал выбор в пользу Московского Патриархата. Позиция владыки не нашла понимания ни, как уже было сказано, у его японской паствы, склонной рассматривать возобновившиеся связи митрополита с Москвой как его личные, а не общеобязательные для всей Церкви, ни у эмигрировавших в Японию русских (в 1920– 1930-е гг. в стране их находилось до полутора тысяч человек), симпатизировавших РПЦЗ. В 1930-е гг., по мере того как в японском обществе все отчетливее вырисовывались милитаристские устремления, нарастала 17 напряженность и в Японской Православной Церкви. На фоне постоянной антисоветской пропаганды формальная зависимость от Московского Патриархата становилась для Церкви все более опасной. Не единожды на Соборах этих лет звучали предложения принять резолюцию об «отсутствии связей» с московской церковной властью, однако они неизменно наталкивались на противостояние митрополита Сергия. Отметим разницу в расстановке акцентов: для японского духовенства и верующих, стремившихся избежать обвинений в связях с «красной Церковью» СССР, самым важным являлось признание их отсутствия, акцент делался на «независимости от». В канонических терминах эта независимость не осмыслялась. Сам же владыка Сергий видел статус Японской Церкви автономным, понимая, что фактически она уже являлась таковой – но не автокефальной, и сохранял убеждение в необходимости строго канонического оформления этой автономии при сохранении связей с Патриархатом. Митрополит Сергий дважды (в 1927 г. и 1932 г.) обращался в Москву с просьбой о даровании автономии. Однако Русская Церковь, переживавшая жестокие гонения, оказалась не в состоянии решить этот вопрос. В 1931 г. произошел окончательный разрыв владыки Сергия с РПЦЗ: Синод в Сремских Карловцах постановил прекратить с ним церковное общение. В том же году прочитанная в Токийском кафедральном соборе (Николай-до) проповедь, в которой владыка, ссылаясь на полученное от давнего знакомого из Новгорода письмо, заявил, что СССР становится «прекрасной страной» и эмигрантам лучше было бы возвратиться на родину, вызвала волну недовольства в русской диаспоре. Особенно острым оказался конфликт в Кобэ, где местная русская колония – самая многочисленная в западной Японии – раскололась на две части и большинство, устроив новую церковь, пригласило служить в ней священника из Харбина, т.е. от РПЦЗ. И, хотя это противостояние можно считать «побочной» линией в истории Японской Церкви, оно способствовало усилению интереса к митрополиту Сергию со стороны полиции, подчеркнув его «просоветскую» позицию, обострив эту проблему также и внутри самой Церкви. После того как вторжение японских войск в Северный Китай в 1937 г. положило начало активным военным действиям на материке, в стране развернулась кампания по «мобилизации национального духа», к участию в которой активно подталкивались и религиозные организации, в частности, христианские. Это нашло выражение в Законе о религиозных организациях 1939 г., который давал государству возможность легализовать путем новой регистрации только те организации, которые окажутся достаточно «па- 18 триотичными». И если в случае католичества и протестантства посильным вкладом в устроение «нового порядка в Восточной Азии» было переподчинение соответствующих деноминаций японским организациям вместо западных, то в случае Японской Православной Церкви речь скорее шла о содействии в работе с русской диаспорой в Маньчжурии, рассматриваемой японскими властями в качестве плацдарма для возможной войны с СССР. Так возник проект объединения Японской Православной Церкви и Дальневосточного округа Зарубежной Церкви, предложенный митрополиту Сергию маньчжурскими иерархами с санкции Японской военной миссии в Харбине. Разумеется, условием такого объединения был разрыв канонических связей с Москвой, пойти на который митр. Сергий, как и прежде, отказался. Это решило его судьбу: Собор 1940 г., обсуждавший меры, необходимые для регистрации Церкви в соответствии с новым законом, принял резолюцию о разрыве связей с Московским Патриархатом, а также о необходимости избрания нового епископа – японца. 5 сентября 1940 г. митрополит Сергий был вынужден передать управление Церковью первому из двух кандидатов в епископы – мирянину Арсению Ивасава, некогда профессору Токийской духовной семинарии, долгое время преподававшему также русский язык в Академии сухопутных войск. Его программа, нацеленная на «приведение Православной Церкви в соответствие с японским национальным духом», предполагала и объединение с «Православной Церковью в Восточной Азии». Изложенное в первой главе позволяет сделать следующие выводы: 1. Предпосылки для обретения Японской Православной Церковью автономии сложились после русской революции 1917 г., однако трагическое положение Церкви в СССР сделало невозможным предоставление этого статуса в канонической форме. 2. Признание митрополитом Сергием подчинения Московскому Патриархату в 1920-е и особенно в 1930-е гг. противоречило желанию японского духовенства и верующих, считавших формальные связи с Москвой компрометирующими Японскую Церковь, а также части русских эмигрантов, симпатизировавших РПЦЗ. 3. Издание в 1939 г. Закона о религиозных организациях подтолкнуло Японскую Православную Церковь к разрыву канонических отношений с Московским Патриархатом и спровоцировало отстранение митрополита Сергия от управления Церковью 4 сентября 1940 г. Во второй главе «Конфликты военных лет и присоединение к Американской Митрополии (1941–1947 гг.)» дан анализ противостояния в Японской Православной Церкви в годы Тихоокеанской войны, рассмотрены обстоятельства присоединения Японской 19 Церкви к Американской Митрополии в 1946–1947 гг. и возникновения оппозиционной группы, признавшей юрисдикцию Московского Патриархата. Вопреки ожиданиям, отстранение митрополита Сергия (Тихомирова) от власти стало зерном еще большего внутрицерковного конфликта. Отсутствие в Японской Православной Церкви монашествующего духовенства долгие годы делало невозможным поставление епископа-японца, о котором мечтал еще святитель Николай. И потому форс-мажорной ситуацией 1940 г. смогла воспользоваться немногочисленная, но влиятельная промилитаристская группировка, передавшая управление своему ставленнику Ивасава. Однако отсутствие в Церкви епископа не только снимало вопрос о ее самоопределении, но и препятствовало нормальной церковной жизни. Почти сразу же возникло оппозиционное движение, быстро набиравшее обороты, поскольку Ивасава оставался мирянином, категорически отказываясь принимать духовный сан. 11 января 1941 г. церковное большинство организовало Чрезвычайный Собор, принявший решение об отставке Ивасава и выдвинувший нового кандидата для рукоположения в епископы – осакского протоиерея Иакова Тохэй. Ивасава и его сторонники проигнорировали решение «несанкционированного собрания верующих». Тем не менее, необходимость скорейшего поставления архиереяяпонца была ясна всем. В это время новый глава РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский) узнал из газет об отставке владыки Сергия и направил Ивасава письмо, убеждая его как можно скорее избрать нового архиерея и обещая содействие в его рукоположении иерархами Дальневосточного округа в Харбине. Откликнувшись на это предложение, группа Ивасава определила своего кандидата – им стал 70-летний протоиерей Иоанн Оно, прежде настоятель церкви в Такасаки, с 1939 г. назначенный служить в Иокогама и проживавший на территории Токийского собора. В конце февраля 1941 г. он был спешно направлен в Харбин. Из-за многочисленных писем и телеграмм протеста, посыпавшихся на руководителей Дальневосточного округа от верующих Японской Православной Церкви, вопрос с рукоположением затянулся на целый месяц. И все же, испытывая давление со стороны японских военных властей, маньчжурские иерархи в конце концов были вынуждены дать свое согласие. Приняв постриг с именем Николай (для чего ему пришлось развестись со своей матушкой), Оно был хиротонисан в Харбине 6 апреля 1941 г. Вернувшийся в Японию епископ поначалу не был допущен верующими к служению в Николай-до. Однако 18 июня при прямом 20 вмешательстве жандармерии и Министерства просвещения был организован «Чрезвычайный Собор» (после войны признанный недействительным), утвердивший еп. Николая в качестве правящего архиерея Японской Церкви. Таким образом, формально Церковь оказалась в юрисдикции РПЦЗ. Резолюции Собора предусматривали возведение в епископы и прот. Иакова Тохэй, а также формирование Консистории из представителей обеих партий и поочередное (по году) управление Церковью двумя епископами; но Японская военная миссия в Харбине разрешения на хиротонию Тохэй так и не дала. На протяжении войны епископ Николай оставался единственным архиереем Японской Православной Церкви, однако ему не удалось снискать расположения верующих: фактически в Церкви наступило безвластие. Изначально дискредитированному в глазах харбинских иерархов епископу было не под силу и наладить контакт с Православной Церковью в Маньчжурии, да и сама эта задача в ходе войны теряла свою актуальность. Все это обусловило падение интереса к Японской Православной Церкви со стороны японского военного режима, вследствие чего она так и не получила регистрации в качестве религиозной организации. К концу войны административный и финансовый центр Японской Церкви – Николай-до пришел в полный упадок. В 1943 г. несколькими верующими был возбужден суд против еп. Николая по охране имущества Церкви, и в 1945 г. управление перешло к сформированной по решению суда новой Консистории, выражавшей интересы партии большинства. С падением милитаристского режима участь епископа Николая была предрешена. Отдельной страницей в истории этих лет было положение русской диаспоры и митрополита Сергия, в январе 1941 г. переехавшего в арендованный им миссионерский дом в районе Сэтагая и с 8 октября начавшего вести службы для русских токийцев, большинство которых в 1943 г., когда иностранцы стали выселяться из крупных городов, собралось в т.н. «русскую деревню» («роскэ мура») в районе Итабаси на окраине Токио. Официальных контактов с Японской Церковью после ее вхождения в юрисдикцию РПЦЗ у владыки не было, хотя немало верующих японцев и провинциальных церквей оказывали ему материальную помощь. Между тем, за время войны в отношениях государства и Церкви на родине владыки произошли серьезные изменения. По мере того как военные действия приближались к концу и вырисовывались перспективы послевоенного передела мира, Сталин понимал, что Русская Православная Церковь могла бы стать важным инструментом советского влияния. Летом 1943 г. им было подписано секретное постановление Государственного комитета обороны «Об утвер- 21 ждении мероприятий по улучшению зарубежной работы разведывательных органов СССР», в котором религиозные организации были отнесены к категории интересов советской разведки. В сентябре 1943 г. Сталин дал санкцию на восстановление нормальной деятельности Московской Патриархии и избрание Патриарха. В то же время при правительстве был образован Совет по делам РПЦ во главе с полковником госбезопасности Г.Г. Карповым, который стал контролировать деятельность Русской Православной Церкви и направлять ее в нужное государству русло. С Советом сотрудничали и иные ведомства, в частности, дипломатическое. В мае 1944 г. с митрополитом Сергием установили отношения сотрудники советского посольства, передавшие ему послания из Патриархии с предложением выехать в СССР, где владыке обещалось выделить епархию. Митр. Сергий принял предложение Патриархии и летом 1944 г. получил советское гражданство. Тем не менее, он не спешил с отъездом, чему препятствовали как проблемы со здоровьем, так и опасения по поводу своего будущего в Советском Союзе. В мае 1945 г. владыка Сергий был арестован по подозрению в шпионаже в пользу СССР. Около месяца он провел в тюрьме. За это время его дом в Сэтагая сгорел (то были месяцы жесточайших американских бомбардировок Токио). В конце концов обвинение было снято, но заключение подорвало физические и душевные силы митрополита, и 10 августа 1945 г. он скончался в убогой однокомнатной квартире в Итабаси, ставшей его последним пристанищем, не дожив пяти дней до окончания Тихоокеанской войны. Конфликты военных лет выплеснулись на первом послевоенном Соборе Японской Православной Церкви 5–6 апреля 1946 г., созванном новой Консисторией, на котором церковное большинство отправило еп. Николая (Оно) в отставку. Но, пойдя на этот шаг, Церковь вновь осталась без архиереев. Между тем, за военные и первый послевоенный год скончались 8 японских священников (почти половина); теперь же задача срочного пополнения клира оказывалась невыполнимой. Потому одной из главных проблем, вставших перед апрельским Собором, стала необходимость установления связей с какой-либо православной Церковью, от которой мог бы прибыть епископ. Так проблема независимости японского православия сменилась проблемой выбора юрисдикции. Победа СССР и союзников во Второй мировой войне сместила мировые центры тяжести, изменила и ситуацию в мировом православии. Русской Православной Церкви удалось воссоединить ряд эмигрантских церковных образований, в частности, Дальневосточный округ РПЦЗ, что привело Консисторию Японской Церкви к 22 мысли о возобновлении связей с Московским Патриархатом. Но, сознавая необходимость большей лояльности штабу оккупационных войск под командованием Макартура, в чьих руках оказалось фактическое управление Японией, Церковь приняла решение просить штаб о командировании русского епископа не из Москвы, а из Америки (где существовал экзархат Московского Патриархата). Резолюция об этом и была принята на апрельском Соборе 1946 г. Однако основной православной русской юрисдикцией в США была вовсе не московская, а т.н. Американская Митрополия, провозгласившая независимость в 1924 г. и не имевшая канонических отношений с Московским Патриархатом. Видя развертывание «холодной войны», Консистория Японской Церкви сочла за лучшее не оговаривать юрисдикционной принадлежности просимого из Америки «русского епископа», оставив таким образом окончательный выбор юрисдикции на усмотрение штаба. Позиционирование Митрополией себя как истинно американской, лояльной американскому государству Церкви, а также родственные связи ее главы митрополита Феофила (Пашковского) со служившим в штабе полковником Борисом Пэшем предопределили присоединение Японской Церкви к Митрополии. Двум епископам, командированным в Японию из Москвы, американские власти не выдали разрешения на въезд, а 7 января 1947 г. в Токио прибыл епископ Митрополии Вениамин (Басалыга). 20 января 1947 г. состоялся Чрезвычайный Собор, на котором были приняты резолюции о признании епископа Вениамина правящим архиереем Японской Православной Церкви и вхождении в подчинение Американской Митрополии «до установления полной независимости», более того, решено, «принимая во внимание нынешнее положение Японской Православной Церкви, а также внутреннюю ситуацию в стране, ликвидировать принятые ранее решения Консистории и Собора 6 апреля 1946 г. о признании Московского Патриарха». Подчинения Митрополии не признала часть русских эмигрантов, принявших после войны советское гражданство и ратовавших за возвращение в юрисдикцию Московского Патриархата. Поскольку въезд священнослужителей из СССР оказался невозможен, для совершения богослужений ими были востребованы японские клирики, изгнанные из Церкви за связи с милитаристским режимом и злоупотребление церковным имуществом (епископ Николай (Оно), бывший настоятель церкви в Нагасаки о. Антоний Такаи), с которыми пришли и их немногочисленные сторонники. Прошение Патриарху Московскому о принятии в лоно Русской Православной Церкви подписали 183 человека русских и японцев. 23 Выводами второй главы являются следующие: 1. Отсутствие достойного преемника митрополита Сергия в годы Тихоокеанской войны привело Японскую Православную Церковь к кризису власти, завершившемуся отставкой епископа Николая (Оно) на Соборе 5–6 апреля 1946 г., что вызвало необходимость установления отношений с какой-либо православной юрисдикцией для приглашения от нее епископа. 2. Японская Православная Церковь имела намерение восстановить канонические связи с Московским Патриархатом, но условия оккупации Японии США и начавшейся «холодной войны» заставили ее предоставить выбор юрисдикции просимого епископа на усмотрение штаба оккупационных войск, результатом чего стало ее присоединение к Американской Митрополии в 1947 г. 3. Возникновение оппозиционной группы, вошедшей в московскую юрисдикцию, было результатом вынужденного объединения в одной церкви советских граждан и изгнанных из Церкви японских клириков и их сторонников. В третьей главе «Противостояние американской и московской юрисдикций в 1947–1970 гг. и получение автономии в юрисдикции Московского Патриархата» анализируется динамика противостояния Японской Православной Церкви и группы в подчинении Московского Патриархата и оцениваются возможности их доминирования в будущей автономной Церкви; рассматриваются предпосылки восстановления канонических связей Японской Церкви с Московским Патриархатом в 1970 г., анализируется ход и позиции участников четырехсторонней церковной конференции в Токио 26–28 ноября 1969 г. и оцениваются ее итоги, закрепленные в Томосе об автономии Японской Православной Церкви. Вхождение в американскую юрисдикцию поставило крест на активных действиях Японской Церкви по достижению самостоятельности. В течение 23 лет подчинения Митрополии она имела статус обычной епархии и управлялась архиереями, командированными из Америки. Мириться с этим положением при еп. Вениамине (Басалыге) (1947–1953 гг.) Японскую Церковь во многом вынуждала боязнь вступить в конфликт с оккупационными властями; при следующем епископе, Иринее (Бекише), возглавлявшем ее до 1960 г. и добившемся значительной финансовой поддержки из США, на первый план вышли материальные соображения. Важной причиной оставалось отсутствие японских архиереев, без которых, как и прежде, Церковь не могла быть самодостаточной. Показателен эпизод 1959 г., когда членом комитета по подготовке к празднованию 100-летия прибытия святителя Николая в Японию, намечавшемуся на лето 1961 г., было предложено в качестве праздничного мероприятия «избрать епископа-японца и реализо- 24 вать независимость Японской Православной Церкви». Консистория резко осудила это предложение, заявив, что Церковь на данном этапе не сможет существовать без американской финансовой поддержки (хотя и согласившись с тем, что «иметь епископаяпонца – заветная мечта, таящаяся в глубине сердца японских верующих»). Впрочем, степень автономности Японской Церкви и в период подчинения Митрополии была выше, чем у епархий в самих Соединенных Штатах, а незнание американскими владыками японского языка не давало им возможности контролировать все сферы церковной жизни. Наиболее активно к идее самоопределения Японской Церкви в послевоенные годы апеллировал Московский Патриархат, заявлявший о своей готовности предоставить ей автономию в случае восстановления канонических связей. Однако инициатива эта оставалась без ответа, тем более что действия малочисленной группы в московской юрисдикции лишь усиливали отторжения большинства верующих. После того как в 1954 г. престарелый епископ Николай (Оно) примирился с Японской Церковью (спустя два года он умер), острота конфликта несколько уменьшилась, но с середины 1960-х гг. начался новый его виток. Еще в 1957 г., после того как восстановление дипломатических отношений с СССР сделало возможными краткие визиты в Японию советских священнослужителей, на базе оппозиционной группы было учреждено Благочиние Московского Патриархата. В 1961 г. в него перешел выпускник Свято-Владимирской духовной академии в Нью-Йорке, настоятель небольшого прихода на юге Японии о. Петр Саяма, принявший в СССР монашество с именем Николай. После смерти о. Антония Такаи в 1966 г. он стал руководителем Благочиния. Японскую Православную Церковь в 1962 г. возглавил молодой епископ карпато-русского происхождения Владимир (Нагосский), чьи отношения со старшими архиереями Митрополии оставляли желать лучшего, вследствие чего материальная помощь из Америки к середине 1960-х гг. сошла на нет. Это привело к обострению отношений японского духовенства со своим владыкой и серьезным конфликтам внутри Японской Церкви, которые, в свою очередь, спровоцировали эскалацию противостояния с группой в московской юрисдикции. Наиболее серьезные последствия имел конфликт епископа Владимира с Канда – одним из приходов, располагавшихся на территории Николай-до. После того как Собор 1964 г. постановил продать часть церковной земли, настоятель Канда (чье здание оказалось на предназначенном для продажи участке) о. Иоанн Иосимура и прихожанин Александр Манабэ, имевшие сложную 25 историю взаимоотношений с Японской Православной Церковью, выразили протест и были подвергнуты мерам прещения. Перейдя в оппозиционную группу, они предложили план борьбы с Японской Церковью. Суть его заключалась в восстановлении Московским Патриархатом Российской Духовной Миссии (первоначальной формы организации японского православия, в качестве глав которой святитель Николай и митрополит Сергий в прошлом заключали договоры с государством относительно земельного участка Николай-до) и возбуждении иска по поводу незаконного присвоения Японской Православной Церковью миссийского имущества – земли и кафедрального собора. Патриархия согласилась на такой шаг. В декабре 1967 г. Синод восстановил Духовную Миссию и назначил хиротонисанного в епископа Николая (Саяма) ее начальником. 18 марта 1968 г. новый архиерей обратился в суд, и через два дня на недвижимое имущество Николай-до был наложен арест. 26 марта состоялась пресс-конференция, на которой еп. Николай объявил, что возбуждает иск для того, чтобы «призвать Японскую Православную Церковь, которая по политическим причинам действует по желанию раскольнической церкви, как можно скорее вернуться в лоно истинно Православной Церкви». В уставе Миссии (зарегистрированной в Японии как вторая «Японская Православная Церковь») подчеркивалось, что именно она «должна стать основной Церковью, с тем, чтобы объединить все православные церкви, находящиеся на территории Японии». Таким образом, речь шла не просто о психологическим давлении на руководство Николай-до с целью его примирения с московским священноначалием, но о примирении через установление отношений с Миссией на условиях последней, что в будущем гарантировало бы доминирование миссийских лидеров в управлении новосозданной автономной Церковью. Однако подобная позиция Миссии, обусловленная в большей мере желанием реванша, нежели интересами церковного домостроительства, не способствовала началу диалога между Японской и Русской Церквами. Между тем, в 1969 г. сама Американская Митрополия начала переговоры о примирении с Русской Православной Церковью, что было вызвано сложной ситуацией в американском православии, где на гегемонию все явственнее претендовал Константинопольский Патриархат. Результатом переговоров стало согласие Москвы на дарование автокефалии Митрополии (отныне именуемой «Православная Церковь в Америке»); одним из его условий было возвращение в московскую юрисдикцию Японской Православной Церкви, которой Московский Патриархат обещал предоставить автономию. 26 Ни Японская Православная Церковь, ни Миссия долгое время не были поставлены в известность о ведшихся переговорах. Лишь 8 сентября 1969 г. прилетевший в Токио прот. Александр Шмеман проинформировал о них епископа Владимира и духовенство Николай-до. Заключительным этапом переговоров должна была стать конференция в Токио, назначенная на ноябрь. В ее преддверии (19 октября 1969 г.) состоялся Чрезвычайный Собор, на котором епископ Владимир заявил, что Японская Церковь в скором времени получит «независимость» (не уточняя, что речь идет об автономии в юрисдикции Московского Патриархата). Как первейшее условие этого, Собором был избран кандидат для рукоположения в епископы, предложенный еп. Владимиром священник Феодосий Нагасима, постриженный накануне в монахи. 2 ноября состоялась его хиротония. Миссия, которая так и не была проинформирована Патриархией о ходе дел, крайне негативно относилась к действиям Японской Церкви, намеревающейся, по ее мнению, «в результате политических интриг Американской Митрополии стать полностью независимой от СССР и США Церковью». Токийская американо-советско-японская церковная конференция 26–28 ноября 1969 г., призванная определить будущее Японской Православной Церкви, явилась после всех многосложных перипетий «моментом истины». Ее итоги в общем и целом соответствовали договоренностям, заключенным прежде между Патриархатом и Митрополией, но оказались неожиданными для обеих юрисдикций Японии. Представители Японской Православной Церкви намеревались добиться «полной независимости» – автокефалии. Однако представлявший Московский Патриархат глава Отдела внешних церковных сношений митрополит Никодим (Ротов) сумел убедить их, что наиболее адекватной формой независимости в случае Японской Церкви является автономия. Гораздо более тяжелый удар получила Миссия, с восстановлением отношений терявшая свое значение как единственный оплот канонического православия в стране. Представители Николай-до не только отказались вести переговоры с делегатами Миссии, но и потребовали ее скорейшего упразднения. Этот пункт вызвал самые ожесточенные споры. В конце концов митрополит Никодим, изначально надеявшийся на примирение обеих групп, был вынужден пойти на преобразование Миссии в Подворье Московского Патриархата, исключенное из юрисдикции новой автономной Церкви и подведомственное непосредственно Москве. В таком виде оно существует до сих пор. Все судебные разбирательства были прекращены. 27 Итоги конференции были закреплены в Томосе Патриарха Алексия I об автономии Японской Православной Церкви от 10 апреля 1970 г., заложившем правовые основы ее современного устройства. В Японии были учреждены три епископские кафедры. В марте 1972 г. митр. Владимир (Нагосский) вернулся в США, и Церковь впервые за всю ее историю абсолютно каноническим образом возглавил архиерей-японец – Феодосий (Нагасима), что стало последним шагом на ее пути к автономному существованию. Вышесказанное позволяет сделать следующие выводы: 1. В период подчинения Американской Митрополии стремление Японской Православной Церкви к самоопределению оставалось латентным в силу политического давления США, материальной зависимости от Митрополии и отсутствия национального епископата. 2. Возвращение Японской Православной Церкви в юрисдикцию Московского Патриархата стало итогом нормализации отношений Патриархата с Американской Митрополией в 1969 г. Статус автономии, определенный на церковной конференции в Токио 26–28 ноября 1969 г., был наиболее адекватным для Японской Церкви. 3. Высокий конфликтный потенциал группы в московской юрисдикции не способствовал примирению Николай-до с Московским Патриархатом и сделал невозможным ее объединение с новоучрежденной автономной Церковью, результатом чего стало преобразование Миссии в Патриаршее Подворье. В заключении подводятся итоги диссертационной работы и делается вывод, что обретение Японской Православной Церковью внутренней самостоятельности стало, с одной стороны, раскрытием потенциала, заложенного еще ее основателем святителем Николаем, с другой – было форсировано внутри- и внешнеполитическими обстоятельствами. По мнению автора, статус автономии был и до сих пор остается для Японской Православной Церкви наиболее адекватным. Однако церковная автономия является по сути состоянием переходным, предполагающим возможность как прогресса в направлении автокефалии, так и регресса. Потому Японской Православной Церкви, чья автономия сейчас в большей мере обусловлена такими факторами, как географическая отдаленность, этнокультурное своеобразие и иная геополитическая ориентация Японии, нежели ее деятельным преумножением наследия святителя Николая, необходимо стремиться к более полной реализации предоставляемых этим статусом возможностей. Очевидно, в этом ей могло бы помочь более тесное сотрудничество с Московским Патриархатом. В приложения включены отчеты японской полиции по внешним делам «О волнениях в русской эмигрантской церкви в Кобэ», 28 «О разделении русских эмигрантских церквей в Кобэ» (1931 г.) и «О состоянии трех русских эмигрантских церквей в Кобэ в последнее время» (1932 г.); доклад митрополита Сергия (Тихомирова) в Московскую Патриархию 1944 г.; письмо главы Российской Духовной Миссии в Корее архим. Поликарпа (Приймак) архиепископу Нестору (Анисимову) 1946 г.; воспоминания полковника Бориса Пэша «Шах и мат! Как Советы пытались прибрать к рукам Японскую Православную Церковь, используя "дипломатические каналы"» 1958 г.; справка сотрудников Советской части Союзного Совета для Японии о заседании Консистории 24 ноября 1946 г.; доклад протоиерея Михаила Зернова 1957 г. о посещении верных Патриархии приходов в Японии; Томос о даровании Японской Православной Церкви автономии от 10 апреля 1970 г., а также 36 архивных фотографий, отражающих жизнь Церкви в рассматриваемый период. Список публикаций автора по теме диссертации: Статьи в журналах, рекомендованных ВАК РФ 1. Суханова Н.А. Японское православие юрисдикции Московского патриархата (1947–1970 гг.) // Восток. Афро-азиатские общества: история и современность. – М.: Наука, 2008. – № 1. – С. 4963. (1,4 п.л.). Другие публикации 2. Суханова Н.А. Цветущая ветка сакуры. История Православной Церкви в Японии. – М.: Издательство храма святой мученицы Татианы, 2003. – 96 с. (3,4 п.л.). 3. Суханова Н.А. Православная церковь в Японии в 1946– 1970 гг. // Ломоносов-2003. Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых при поддержке ЮНЕСКО. Секция «Журналистика». Материалы конференции. – М.: Факультет журналистики МГУ, 2003. – С. 63-66. (0,25 п.л.). 4. Суханова Н.А. Японская Православная Церковь в 1939– 1947 гг.: хроника отторжения от Матери-Церкви // Знакомьтесь – Япония. – 2005. – № 38. – С. 47-63. (1,3 п.л.). 5. Суханова Н.А. Японская Православная Церковь в 1918– 1948 гг.: от Московской патриархии к Американской митрополии // Япония 2006. Ежегодник. – М.: АИРО-XXI, 2006. – С. 272-288. (1 п.л.). 6. Суханова Н.А. Советско-американо-японская церковная конференция 1969 г. и автономия Японской Православной Церкви // Slaviana. Slavonic Studies. – Tokyo: Tokyo University of Foreign Studies, the Society of Studies in Slavonic Culture and Languages, 2006. – № 21. – С. 105-122. (1,2 п.л.). 29