Межкультурная коммуникация как интеракция лингвокультурных

М.Б. Бергельсон
МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ КАК ИНТЕРАКЦИЯ
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫХ МОДЕЛЕЙ*
0. Язык одновременно является и продуктом и инструментом культуры. Не всякое
понимание и описание языка позволяет рассматривать его именно в этом ключе. В связи с
лингвистическими подходами к межкультурной коммуникации, на первый план описания
языковой структуры выходят когнитивные и лингвопрагматические аспекты: язык
интересен прежде всего как символьная система, допускающая неоднозначность, которая в
свою очередь может быть разрешена с помощью социокультурного и ситуативного
контекста. В данной статье рассматриваются как когнитивная, так и лингвопрагматическая
парадигмы в рамках единого интеракционистского
подхода к межкультурной
коммуникации (МКК). Причем последняя понимается как коммуникация par excellence –
наиболее ярко отражающая особенности коммуникативных взаимодействий в целом.
Лингвистическим материалом для данной статьи послужили проблемы интерпретации и
контекстуализации, возникающие при письменном переводе на английский язык
выступлений Президента России В.В. Путина. Данные фиксировались автором,
редактировавшим эти переводы в период с апреля 2004 по май 2008 года.
1. Социокультурная мотивированность языковой формы существует на уровне
дискурсивных структур – как интеракция на базе лингвокультурных моделей - и в лексикосемантической структуре языка, в структуре его словаря.
Социокультурная мотивированность словаря проявляется двояким образом: в виде
уникальных конфигураций смыслов, фиксируемых языком в качестве слов (о центральности
слова как «перекрестка культур» см. (Тер-Минасова 2000, 55-60), а также в виде сложным
образом пересекающихся и накладывающихся друг на друга смыслов отдельных лексем в
рамках одного семантического поля - см. например, исследования по этносемантике и
«ключевым коцептам русской лингвокультуры в (Зализняк, Левонтина et al. 2005).
Социокультурная мотивированность дискурса - это, прежде всего, зависимость
возможных интерпретаций конструируемого смысла от совпадения /несовпадения
(персечения, наложения ит.д.) лингвокультурных моделей (ЛКМ) коммуникантов.
Суть предлагаемого подхода описывается названием данной статьи. Успех или неуспех
различных межкультурных взаимодействий определяется как операции над ЛКМ
коммуникантов, так как стопроцентное понимание (=правильная интерпретация дискурса)
невозможно, а степень понимания зависит от многих факторов, которые ранее назывались
экстралингвистическими, а в последние два десятилетия принято называть прагматическими
и, в особенности, социокультурными.
1.1. Если разрешение всевозможной неоднозначности в процессе дискурсивного
взаимодействия есть важнейшая составляющая процессов интерпретации, то центральным
фактором, определяющим успешность этих процессов, выступают различные виды знаний,
умений, компетенций, выходящие за пределы собственно языковых знаний. Их совокупность,
называемая коммуникативной компетенцией, в значительной степени состоит из знаний,
характеризующих данную лингвокультуру (социокультурных знаний) и называемых
культурно обусловленной коммуникативной компетентностью. В отечественной традиции
*
Данное исследование выполнено при поддержке гранта РГНФ № 08-04-00165а
роль культурно значимых смыслов была закреплена в понятиях «концепт» и
«концептосфера» (Лихачев 1993.). В качестве «единиц такого знания, образующего в
конкретной лингвокультуре языковую картину мира, в данной статье используются
лингвокультурные модели (ЛКМ), отличающиеся от традиционного представления о
концептах тем, что включают в себя еще и культурные сценарии, описывающие в том числе и
культурно обусловленное дискурсивное поведение коммуникантов.
Между крайними точками универсальных знаний и коммуникативных умений Homo
Sapiens, с одной стороны, и индивидуального опыта конкретного человека, хранящегося в его
эпизодической памяти, находятся миры культурно-обусловленных знаний разной степени
специфичности. Именно эти, более специфицированные, однако общие для той или иной
группы людей знания, являются основным фоном и дают главную опору для порождения и
интерпретации дискурса. Эти групповые, или «культурные» знания категорическим образом
определяют то, как информация, поступающая к индивидууму, интерпретируется и как
формируется речемыслительный импульс в коммуникативных взаимодействиях.
Выход за пределы языкового круга в универсумы культуры, равно как и включение
культурных моделей в пределы когнитивной лингвистики явилось результатом осознания
роли культурных знаний. Их скрытая, но чрезвычайно важная как для коммуникации, так и в
целом для организации и концептуализации индивидуального опыта, роль долго оставалась
недооцененной. Эта мысль может быть проиллюстрирована следующей цитатой из книги
Бреда Шора «Что и как означает культура» (What Culture Means, How Culture means):
«Culture has two births: a social history of the creation of the public institution, and a cognitive
history of the internalization of those institutions as personal knowledge» (Shore 1998, 26).
Итак, ЛКМ это квант социокультурного знания со своей предметной областью. ЛКМ
занимают промежуточное положение на шкале универсальности знаний между максимально
индивидуализированными знаниями, составляющими уникальный личный опыт субъекта и
максимально общими, универсальными знаниями, которыми обладает Homo sapiens
(последние обычно не оспариваются и их не интересно обсуждать). ЛКМ достаточно гибки в
том смысле, что, будучи общими для некоторого множества людей, они могут пополняться,
уточняться новой информацией. Многие из них, пожалуй, за исключением наиболее общего
для данной лингвокультуры конгломерата представлений, называемых «языковой картины
мира», нуждаются в коммуникативном подкреплении. Известные примеры ЛКМ, описанных
в литературе составляют модель ДРУЖБЫ в русской, английской и польской
лингвокультурах (Вежбицкая 1999), модель ПОХОД В РЕСТОРАН в американской культуре
(Шенк 1980), сопоставление моделей ЧЕСТНОСТЬ и ПОРЯДОЧНОСТЬ в русском и
английском языках (Cienki 1998; Cienki 1998a; Cienki 1998b).
1.2. Противопоставление эксплицированной и имплицитно присутствующей в дискурсе
информации соответствует различиям между знаниями и контекстами. Опора на
прагматически релевантные знания при интерпретации дискурса с неизбежностью заставляет
лингвистику расширять представления о том, что может служить контекстом выражения
(высказывания). Соответственно этому существуют максимально узкое (например, соседние
по отношению к данному, звуки) и максимально широкое представления о контекстах (точка
и ее фон – focus & ground). Широкое представление о контексте приводит к пониманию того,
что контекстом высказывания может служить весь мир.
Успех МКК измеряется успешностью контекстуализации. Но при этом возникает
естественный вопрос о механизмах, запускающих процессы контекстуализации, о том, что
заставляет коммуникантов искать и, с другой стороны, помогает им выбрать правильный
контекст.
Один возможный ответ на это вопрос связан с понятием релевантности. В (Sperber and
Wilson 1986) утверждается, что содержимое нашей памяти вместе с информацией, которая
может быть почерпнута из окружающего физического контекста (конситуации) частично
определяют выбор контекста для осуществления выводов, необходимых при понимании
коммуникативного акта. Эти факторы определяют не один какой-то контекст, но скорее
потенциальное множество возможных контекстов. Исходной точкой интерпретации, ее
данностью является релевантность, то есть – уместность интерпретации, а собственно
контексты являются переменными. Участники коммуникации исходят из необходимости
проинтерпретировать полученную информацию и пытаются подобрать контекст, в котором
это удается сделать лучше всего, а именно – контекст, в котором релевантность этой
информации окажется максимальной. Или, словами лингвиста: «контекст, который
релевантен для прагматики общения и коммуникации, представляет собой весьма
специальную когнитивную операцию – когнитивное моделирование текущих, быстро
меняющихся состояний знаний и намерений собеседника. Таким образом, контекст,
конструируемый в процессе социальной интеракции и коммуникации, есть когнитивная
репрезентация чужого сознания» (Givon 2005).
Для разрешения дискурсивной неоднозначности приходится различать несколько
измерений: неоднозначность самих языковых выражений, неоднозначность, вложенную в
сообщение говорящим, и неоднозначность с точки зрения адресата сообщения
(неоднозначность интерпретации). Последний тип неоднозначности в особенности
характерен для нарративных дискурсивных событий. В частности, успех или провал такого
дискурсивного события, как личный или бытовой рассказ, зависят от степени совпадения
лингвокультурных моделей (ЛКМ) адресата и рассказчика. Неоднозначность с точки зрения
адресата сообщения это ошибочная интерпретация, возникающая либо из-за несовпадения
ЛКМ, либо из-за отказа адресата принять некоторую информацию как ЛКМ.
Итак, результирующая языковая форма дискурса, способ вербализации, напрямую
зависят от релевантных для данного контекста фоновых знаний, составляющих
социокультурный опыт дискурсивной группы, индивидуального опыта
и текущего
контекста. В дополнение к этому в качестве основных механизмов, регулирующих
когнитивную и коммуникативную деятельность и результирующую языковую форму,
выступают принципы Приоритета, Маршрутизации и Линеаризации информации. Но также
регуляторами являются и собственно прагматические принципы, лежащие в основе
информационной и интерактивной функций языка. Это принципы Кооперации и Контроля,
соответственно.
2. Опора на лингвокультурные модели позволяет интегрально подойти к различным
форматам межкультурного коммуникативного взаимодействия и единым образом описать
характерные для межкультурной коммуникации явления (провалы и возвраты, особенности
смены говорящего и паузации, виды интерпретационных ошибок) в терминах
инструментария прикладной лингвокультурологии.
Это, в свою очередь, позволяет
проводить кросс-культурные сопоставления различных коммуникативных жанров для тех
или иных дискурсивных сообществ. Ниже рассматриваются некоторые примеры МКК, но не
в ее прототипическом (дискурсивное взаимодействие), а в расширенном варианте
взаимодействия устного текста, письменного перевода носителем другой лингвокультуры и
последующего кросс-культурного анализа этого перевода.
Для рассмотрения предлагаемых примеров существенны следующие параметры:

Целью перевода является возможность такой интерпретации текста
адресатом, при которой он(а) может определить:
 о каких ЛКМ в своей и чужой лингвокультурах идет речь;
 в чем состоят существенные различия между этими ЛКМ;
 в чем состоит утверждение автора текста относительно данной
ЛКМ.

Это достигается максимально адекватной передачей смыслов (в том числе
выраженных не эксплицитно) средствами английского языка с опорой на
ЛКМ, понятные англоязычному читателю, и в форме максимально
приближенной к стандартному британскому английскому; нередко это
требует балансирования между двумя используемыми тактиками.

Речь идет о письменном переводе на английский язык устных выступлений
на русском языке; соответственно в английском языке должны быть
выбраны средства, адекватно передающие другой (устный) модус другого
языка; в случае конфликта приоритетом является адекватность передачи
смысла.

Передача формы (структуры) русского текста не является приоритетной
кроме случаев, устойчиво характеризующих манеру и стиль автора;
потенциальный конфликт между этим и сохранением британского стандарта
решается в пользу языка перевода.
2.1. Наибольший интерес в контексте данного исследования представляют ошибки,
связанные с несовпадением лингвокультурных моделей. Это несовпадение особенно
«неудобно», не тогда, когда речь идет об уникальной для данной лингвокультуры модели
(аналогично тому, как в (Ter-Minasova 2003) в качестве самых «опасных» при переводе слов
рассматриваются не уникальные концепты и языковые лакуны, а пары слов с частично
различающимися смыслами, например crimson и багровый; см также (Карасик 2004), но
тогда, когда эти модели, ассоциирующиеся с некоторыми общими для обеих лингвокультур
темами («высшее образование», «правительство»), имеют однако разную структуру. При
этом ошибки интерпретации могут быть связаны со следующим:




Полное отсутствие данной ЛКМ в одной из лингвокультур или их
существенное несовпадение – см. примеры в (1).1 и (1).2.
Неправильный вывод на основе данной модели – см. (3).
Разница в способах детализации модели – см. (4).1., (4).2.
Разница в том, какая часть модели находится в информационном фокусе –
см. (2).
(1).1. классное руководство – пример ЛКМ, практически отсутствующий в сознании
англоязычного адресата. Это, в частности, связано с тем, что иерархически более высокая
ЛКМ «Образование», в которую входит ЛКМ «классное руководство», является крайне
культурно специфичной моделью в большинстве лингвокультур. При переводе эта ЛКМ
дает наибольшие несовпадения.
Особенность социокультурного знания, описываемого в терминах ЛКМ, состоит в том, что в
обычном дискурсе они не эксплицируются. В процессе интерпретации опора на них
осуществляется автоматически, подсознательно. Однако именно их кросс-культурное
осмысление позволяет увидеть различия в структуре ЛКМ, стоящих за «переводными
эквивалентами». Примеры (1).2., (3) и (4) представляют собой выдержки из реальных
обсуждений таких ЛКМ в русской и англоязычной лингвокультурах.
(1).2. В связи с обсуждением перевода названия Общественная палата.
… I just discussed the issue of Public Chamber. I agree that this literal translation has
unnecessary connotations. Will be Public Council better? I don’t know what can stand in place of
public to render the idea of общественный. You don’t want to make the idea of this organization
behind its title really clear, because the idea is like follows: the parliament doesn’t represent
общество; it represents власть, which, then, means that власть doesn’t belong to общество.
So, one needs to give a chance to общество to play a part (or pretend playing this part) in
decision making.
The whole structure of the conceptual system behind these terms is so different in English
and in Russian. Public + social still don’t equal общественный. Public VS State is not the same
as Общество VS Государство.
- … Another variant is Social Initiative Chamber. 'House of Commons' would be indeed the most
apt translation for this chamber, but we obviously can't use it. Social Initiative Chamber sounds to
me a bit strange. I think that Public Council might be the best option. It is rather vague, but it
sounds normal, at least.
It is true that общественный and public and so on don't all match up in meaning, as you
rightly noted. Public often means state in English, so that all makes for ambiguity, but in the case of
this chamber the context usually makes it clear enough what it is about and it just needs a normal
sounding name that we can all stick to, so I suggest that we just go with Public Council.
(2). молодые специалисты могут переводиться как recent graduates или как young people.
Выбор зависит от того, какая часть ЛКМ находится в фокусе внимания, что, в свою очередь,
опирается на принцип Маршрутизации (для того, чтобы новая информация могла быть
воспринята и понята, она должна выступать на фоне уже известного, категоризованного).
Если молодые специалисты употреблены в контексте проблем образования, рынка труда и
т.п., то на английском это recent graduates. Если же речь в окружающем это употребление
контексте идет о других, более общих проблемах этой социальной группы, то переводом,
наиболее отвечающим поставленным целям будет young people.
(3). В связи с переводом названия Совет Палаты Совета Федерации:
… I very well understand your confusion here. I checked on what actually this Совет Палаты
Совета Федерации is. It consists of senior members of the Federation Council: Speaker, Vicespeakers, head of committees and commissions. In my understanding it is like Executive Board or
Managing Board. But it would look very strange if we apply such attributes as 'executive' or
'managing' to a legislative structure. So, my suggestion is Federation Council Board. Or even
House Council of the Federation Council. It sounds heavy, but we don’t want the word Board to
imply more powers for this Council than it actually has.
(4).1. В связи с переводом выражения гуманитарное сотрудничество.
… As I see it, humanitarian in English tends to suggest precisely these concepts of aid and
assistance, very often in disaster situations, famine in Africa, relief work after the Asian tsunami,
these kinds of situations. Perhaps I am mistaken, but the way I have always interpreted
гуманитарное сотрудничество is somewhat wider, as, in the context it often gets used in, it also
seems to suggest general cooperation between peoples, between public organisations, cultural,
educational organisations, individuals, etc rather than just between state organisations. That is
why I did not like the term humanitarian aid, because it seemed to suggest just disaster relief or
food aid or something, rather than also generally building up cultural, educational and social ties
between people ...
- … I think you are absolutely right about the scope of the word humanitarian in English and
Russian. Russian does understand it much broader, probably, because the same word is used in
such collocations as гуманитарные науки // знания. Thus, гуманитарное сотрудничество
also includes cultural stuff. Why don't we decide that if the context is clearly about student
exchanges, Bolshoi theater tours and the like, then it should be rendered in English as cultural and
educational cooperation …
(4).2. … Another term I would ask your advice on is the government. The government, of course,
can be the state authorities in general, or the prime minister and his ministers. When the President
meets with the члены правительства, would it be better to make the distinction clear and call it
say, the cabinet, or the government cabinet? As different countries all have their own names for
these things, it is hard to know which choice is the best in this case. …
Пример в (5).1 представляет собой неправильный перевод отрывка в (5).2, за которым
следует правильный перевод в (5).3. Очевидно, что здесь речь идет о реальной дискурсивной
неоднозначности, которую переводчик не смог разрешить, не обладая знанием очень
широкого социокультурного контекста, который можно было бы обозначить с помощью
ЛКМ «Проблема жилья для военнослужащих».
(5).1. … I am thinking about a extension of the 15 plus 15 housing programme, perhaps to other
parts of the country, beyond those five places we chose where recovery was especially difficult, to
places where housing is expensive …
(5).2. … Я имею в виду продолжать жилищную программу, эту программу «15 плюс 15»
распространить, может быть, на другие регионы страны, а не только на те пять,
которые мы взяли в качестве ключевых и наиболее тяжёлых на подъём, имея в виду, что
там цены кусаются …
(5).3. … I am thinking about a extension of the 15 plus 15 housing programme, perhaps to other
parts of the country, beyond those five places we chose where recovery was especially difficult due
to the extremely expensive housing.
(Выступление на встрече с сотрудниками Объединённой авиастроительной корпорации
http://www.kremlin.ru/appears/2008/02/20/1941_type63376type63378_160608.shtml)
3. Цель данной статьи состоит отнюдь не в демонстрации потенциальных трудностей
перевода или ошибок переводчика, но в том, чтобы взглянуть на непростые процессы
межкультурной коммуникации как на культурный диалог, в котором происходит взаимное
отлаживание ЛКМ - единиц социокультурного знания.
Список литературы
Вежбицкая, А. (1999). Семантические универсалии и описание языков. Москва, Языки русской
культуры.
Зализняк, А. А., И. Б. Левонтина, et al. (2005). Ключевые идеи русской языковой картины мира.
Москва, Языки славянской культуры.
Карасик, В. И. (2004). Языковой круг: личность, концепты, дискурс. Москва, Гнозис.
Лихачев, Д. С. (1993.). "Концептосфера русского языка." Известия АН СССР. Серия литературы и
языка 52(1).
Тер-Минасова, С. Г. (2000). Язык и межкультурная коммуникация. Москва, Слово/Slovo.
Шенк, Р. (1980). Обработка концептуальной информации. Москва.
Cienki, A. (1998a). Slavic Roots for Straight and Bent: Experiential Gestalts, Conceptual
Metaphors, and Cultural Models as Factors in Semantic Change. American Contributions to the Twelfth
International Congress of Slavists. A. Timberlake. Bloomington, IN, Slavica: 298–313.
Cienki, A. (1998b). "STRAIGHT: An Image Schema and its Metaphorical Extensions." Cognitive Linguistics
9: 107–49.
Givon, T. (2005). Context as Other Minds. The Pragmatics of Sociality, Cognition and Communication, John
Benjamins.
Shore, B. (1998). What culture means, how culture means. Worcester, Mass., Clark University Press.
Sperber, D. and D. Wilson (1986). Relevance, Blackwell, Oxford.
Ter-Minasova, S. (2003). "Linguistic Aspects of Intercultural Communication." Tydskrif vir
Taalonderrig/Journal for Language Teaching 37(2): 300-306.