М.В. Силантьева Альтернативные ценности русской культуры: мифы и реальность

М.В. Силантьева
Альтернативные ценности русской культуры: мифы и реальность
А.С. Панарин, как известно, - один из теоретиков «альтернативной
цивилизационной модели», варианта так называемого «альтернативного
глобализма», противопоставляющего глобализации западного (а теперь уже и
восточного) образца – православную цивилизационную модель.
Напомню вкратце суть идей Александра Сергеевича по данному
вопросу. «Русский мир» противополагается в этой модели так называемой
«атлантическому глобализму», включающей в себя Западную Европу и
США.
В качестве ведущего основания сравнения, позволившего выделить и
противопоставить данные цивилизационные типы, избрана аксиологическая
составляющая культуры. Различие аксиологических ориентаций в каждой из
анализируемых моделей определяется по ее предпочтению одного из полюсов
бытия - материального либо духовного.
«Атлантизм», как полагают критики «западного образа жизни»
(включая самих представителей этого общества), опирается на предпочтение
материального в ущерб духовному. Он выступает синонимом гедонизма,
привязывающего
человека
к
преимущественному
потреблению
материальных благ. Даже духовные искания рассматриваются здесь в
качестве специфических «потребностей».
«Русский мир», напротив, предстает как носитель ценностей аскетизма,
(или по крайне мере
умеренности в потреблении), как цивилизационная
альтернатива, сохраняющая для человечества отношение к духовным
ценностям как наиболее значимым, определяющим.
При
несомненной
системности
данной
бинарной
глобально-
цивилизационной модели, в ней присутствует целый ряд дискуссионных
положений.
1)В частности, данная модель опирается на оппозицию «Восток» «Запад», географическое прочтение которой не всегда корректно. Названную
оппозицию точнее интерпретировать в смысле аллегорическом. В этом
случае «Запад» становится отчетливо выраженной метафорой завершения
очередного культурного цикла, «смерти», иссякающей жизненной силы. Для
современных культурологических изысканий последнее синонимично «сухой
рационалистичности». «Восток», напротив, - метафорическая квинтэссенция
жизненной силы, рождения, эмоционально окрашенной устремленности к
новым вершинам.
Однако подобную двойственность можно при желании найти в любом
культурном типе, равно как и в любой душе. Относительно русской души и
русской культуры наиболее подробное описание оппозиции «двух начал» в
свое время, как известно, осуществил Ф.М. Достоевский. Таким образом,
однозначное сведение России к «Востоку», а западной Европы и Америки –
к «Западу», по меньшей мере, требует уточнения.
2)Второе замечание, связанное с современной интерпретацией идей
А.С. Панарина, относительно «альтернативного глобализма», исходит из
того, что данная теория сочетает в себе элементы строго цивилизационного
(теория
«локальных
цивилизаций»
Данилевского-Шпенглера,
«цивилизационные разломы» Хантингтона и т.д.) и формационного
подходов.
В самом деле, речь идет, фактически, о ценностном конфликте разных
цивилизационных групп. Суть его - не в утверждении преимуществ
«здоровья» и «молодости» той или иной локальной культуры-«организма» (и,
соответственно, ее большей «силы» по отношению к более «слабым» и
«старым» культурам), - как это выглядело бы с точки зрения «отдельно
взятой» классической теории «локальных цивилизаций». Напротив, теория
«православного альтернативного глобализма», опираясь на аксиологический
подход, указывает на принципиальную несовместимость поляризованных
ценностей «Запада» и «Востока» (и в буквальном, и в аллегорическом
прочтении), определяя их перспективность по азимуту прогрессивного
развития всего человечества, как это раскрывает теория ОЭФ.
«Русский мир» в этом контексте выступает в качестве хранителя
ценностей традиционной христианской культуры, где «истинные ценности»
связаны с психосоциальной установкой на аскезу (в противовес западному
гедонизму).
Данная «картинка», являясь в определенной мере оправданной научной
проекцией, тем не менее, нуждается в серьезном уточнении.
1.Прежде
всего,
следует
различать
известный
нам
гедонизм
«импортный», ввозимы в Россию с простейшей целью расширения рыночных
отношений за счет «вербовки потребителя». Этот гедонизм существенно
отличается от гедонизма, представленного на «площадках» самих США и
западной Европы, - прежде всего, значительно более низким уровнем
«запроса на качество» тех товаров, потребление которых осуществляется за
счет формируемых потребностей. Преобладание низкопробных форм
релаксации, апеллирующих к примату растительной души над всеми
остальными
душевными
интеллектуальный
уровень
проявлениями;
книжной,
аудио-
заведомо
и
видео-
заниженный
продукции,
предлагаемой российскому потребителю, агрессивные стратегии рекламной
деятельности, - все эти и целый ряд других факторов показывают, что
новейшая рыночная «гедонизация» российского общества строится по
модели предельного снижения требований к критериям качества того, что в
принципе может стать предметом «удовольствия». К слову, отсутствие за
перестроечное и постперестроечное время продуманной, последовательной
государственной политики (а скорее, ее наличие в крайне неблагоприятной
для страны форме) – фактор также немаловажный.
В свою очередь, страны-«экспортеры» гедонизма такую политику
выстроили давно и добились на этом поприще заметных успехов. Достаточно
вспомнить отвоеванное европейским потребителем право не созерцать
рекламу по телевизору более 3 минут (и то – исключительно в перерывах
между передачами). Иное дело в США, но нельзя забывать, что история этой
страны насчитывает менее 250 лет, и «клипированность» сознания ее
представителей
связана
с
некоторым
социально-государственным
«тенэйджерством». Успехи этих стран в социальной области несомненны:
так например, несмотря на кризис в экономике, американца не могут
выселить из дома за долги (включая астронимические долги по жилищному
кредиту), если у него нет в собственности другого жилья. Не могут также
отключить телефон на входящие звонки, равно как не отключают исходящие
вызовы служб спасения. При всех недостатках социальной системы «Запада»
ей нельзя отказать в достижении тех целей, о которых «Восток» еще только
мечтает.
Нельзя забывать также, что общества с низким прожиточным
минимумом становятся добычей гедонизма по крайней мере не реже, чем
общества с высокими жизненными стандартами. Идеи А.С. Панарина
относительно создания в России социального государства, перекликающиеся
с позиций многих видных деятелей культуры, литературы и политики,
включая А.И. Солженицына, в этом ключе получают дополнительный вес и
значение. Если аскеза на личном уровне в традиционном сознании опирается
на идеи примата духовности над голым материальным интересом и вызывает
если не всеобщее сочувствие, то, по крайней мере, позволяет считать такую
позицию личным делом, - то на уровне государства объявление аскетизма
главным
принципом
социальной
политики
допустимо
с
большими
оговорками. Такого рода политику в свое время проводила, например,
Великобритания, где до 1953 года действовала карточная система получения
продуктов питания. Цель была понятна и сравнительно быстро в масштабах
истории достигнута – восстановить подорванную войной (но при этом до
второй мировой войны высоко развитую) экономику страны. Народ понимал,
«за что терпит». В России лимит апелляции государственных структур к
народному долготерпению на сегодняшний день близок к критической
отметке.
При
этом
реальные
успехи
экономики
«периода
Трубы»,
ориентированной в основе на добывающие отрасли (чего не делает сегодня
даже Китай), создают свои – особые – проблемы. В частности, стоит
обратить внимание на тревожную тенденцию девальвации ценности
образования. В общественном сознании «субстратом» этой тенденции стало
не только «потерянное поколение» 90-ых гг., выращенное СМИ и
партикуляризирующейся школьной системой - в то время, пока родители
«вкалывали» (кто – пытаясь выбиться в олигархи, кто – стремясь не дать
семье умереть от голода). В конце концов, поколение 90-ых, «поколение
пепси»,
-
с
его
особым
«ценностным
кретинизмом»,
взращенным
беспринципным гедонизмом наивного потребительства, - не единственное
активное поколение на сегодняшний день.
Новые проблемы затронули и другие генерации. Так, возникла особая
социально-психологическая
проблема,
связанная
с
внедрением
гедонистических ценностей в сознание некоторых представителей среднего
поколения, в считанные секунды оказавшихся владельцами сравнительно
небольшого, но тем не менее заметного капитала, основанного на
приватизации
социального
жилья.
Сюда
же
следует
отнести
«зашлакованность» ценностных пластов сознания некоторого количества
одиноких
пожилых
людей
продукцией
книжного
масскульта
и
телевизионных программ, особенно – сериалов.
«Активный возраст», в свою очередь, оказался перед «поли–леммами»
выбора (часто – надуманного) между продукцией различных фирм,
производящих «предметы не первой необходимости», мало чем реально
различающиеся между собой, - ароматическое мыло, косметика, мобильные
телефоны и т.д.. Спектр «не-необходимых» товаров и услуг здесь
чрезвычайно широк – от формы каблучка на модной женской обуви до марки
престижной машины, от организации семейного отдыха в дачном сарае до
Куршевеля... Стимулируя так называемое «престижное потребление», агенты
рынка грамотно создают «ножницы цен», позволяющие стимулировать
интерес к подобным товарам в различных социальных слоях, имеющих к
тому же несопоставимые уровни дохода. Однако «престижно зависимые
люди» (в группу риска, по мнению психологов, входят одинокие молодые
женщины,
ориентированные
на
карьеру,
-
а
также
все
лица
с
неустановившимися ценностными ориентациями) находятся во всех слоях.
2.Аскеза, о которой идет речь в теории «альтернативного глобализма»,
также выявляет неэквивалентность гипотетических схем и их эмпирических
проявлений.
Сегодня аскеза российского общества, очевидно, во многом держится
на интересе наших сограждан к возрождению духовных традиций русского
народа, включая православие. Необходимо отметить, что собственно
традиционализм «народного уклада» равняется православию только в
идеализированном сознании той части советской интеллигенции, которая
была далека от знания исторических реалий и действительных событий.
Подменяя фантазией историческое исследование, легко расценить русское
революционное движение 19 – первой четверти 20 вв. в качестве происков
небольшой (но феноменально сильной!) национальной группы; или говорить
о необычайной «богоносности» русского народа, - словно не было
«Окаянных дней» Ивана Бунина с их зарисовкой о «бесах больших»
(большевиках) и о «бесах маленьких» («белых»)… А ведь это сравнение
принадлежит русскому офицеру, - тому, кто отступал с Белой армией и знал
ее изнутри…. Отступал, унося с собой остаток «русского мира», создавшего
новый мощный континент - Русское Зарубежье. Возможно, то «немногое»,
что удалось сохранить этому «континенту» – даже там, где теряли честь и
расставались с достоинством, - это совесть. Но можно ли реэкспортировать
из Русского Зарубежья систему ценностей, включая православную аскезу?
Вместе
демонстрирует
с
тем
рост
статистика
(причем
революционных
еще
настроений
дореволюционная!)
в
период
вполне
благополучный с точки зрения позиций православия в России. В любом
случае, здесь есть, о чем задуматься.
Нельзя забывать также, что традиционализм сегодня его реальные
сторонники в России сводят не только к проекту «православизации всей
страны». Есть много националистических движений, многие из которых
(даже объявляя себя «ортодоксами») на деле исповедуют различные формы
язычества. Что и говорить о самих язычниках, которых появляется в России
все больше?..
Однако
не
только
интерес
к
традиционализму
определяет
эмпирическую составляющую аскетики современного россиянина. Во
многом она связана с реальной невозможностью «добыть» желаемое.
В отличие от советских времен, эта невозможность для оценивающего
ее сознания упирается не в отсутствие товара или услуги на рынке, а в
материальную трудность их обретения.
Иные основания, по которым данная услуга могла бы быть отклонена в
качестве желаемой, отсекаются. Например, стремление отдохнуть, побывав в
такой интересной для изучения мировой культуры стране, как Таиланд, чета
молодых супругов связывает с перспективой «затянуть потуже» пояса семьи
из 4 человек (включающей, помимо них самих, двоих маленьких детей), и
«загрузить» работающих собственных родителей присмотром за малышами не беря в расчет опасности путешествия, эпидемиологическую ситуацию,
занятость и усталость бабушки и дедушки и т.д. Понятно, что подобная, с
позволения сказать, аскеза - очевидная «изнанка» гедонизма.
Нельзя не согласиться, что русское православие в его реальном измерении
получило сегодня серьезную поддержку «возвращением» на Родину той
части «Русского мира», которая связана с эмиграцией «первых волн».
Однако, приветствуя возвращение сбереженных ценностей «людского
капитала» и идей, нельзя допустить повторения старых ошибок. Не стоит
также бездумно идеализировать Русское Зарубежье. Там были не только
талантливые русские люди, не боявшиеся работать таксистами при знании
пяти языков. Встречались также похищения людей, сотрудничество с НКВД
и многое другое. Среди тех, кто «остался дома», тоже было всякое. И сегодня
мы встречаем среди носителей ценности аскетизма людей очень
разных
(«нате соли, хоть засыптесь…», «мы тут не в шнурки сморкаемся…» -
Найшуль, нейролингвистическое программирование). Были доносы и
предательства, и была бескорыстная взаимопомощь; было отчаяние
вседозволенности и строгое воздержание великих молитвенников и
мучеников.
Наследие старого Русского мира, передаваемое новому Русскому миру
– не орден, а задание. Здесь важно не попасться на удочку того, кто
предлагает розовые очки взамен горькой лекарственной правды. В качестве
такого медицинского средства могут выступать не только управленческие
действия, но и мысли. Теория «альтернативного глобализма» А.С. Панарина
– в их числе.