Актуальность данного исследования обусловлена тремя
advertisement
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ И КАНАДЫ На правах рукописи ХОЗИНСКАЯ Ксения Валентиновна ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ПОТРЕБНОСТИ КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ ИНСТИТУТА МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ Специальность 23.00.04 – Политические проблемы международных отношений и глобального развития Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук Москва 2008 Работа выполнена в Институте Соединенных Штатов Америки и Канады Российской академии наук Научный руководитель: доктор политических наук БАТАЛОВ ЭДУАРД ЯКОВЛЕВИЧ Официальные оппоненты: доктор политических наук ШАКЛЕИНА ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА; кандидат политических наук ВОЙТОЛОВСКИЙ ФЕДОР ГЕНРИХОВИЧ Ведущая организация: Институт проблем международной безопасности Российской академии наук Защита состоится «_____» _______________ 2008 г. в ____ часов на заседании Диссертационного совета Д 002.244.02 при Институте США и Канады РАН По адресу: 123995, Москва, Хлебный пер., 2/3, конференц-зал С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института США и Канады РАН Автореферат разослан «___» __________________ 2008 г. Ученый секретарь Диссертационного совета, кандидат политических наук Н.А. Гегелашвили 2 ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ Актуальность исследования обусловлена тремя факторами. Во-первых, современные международные отношения находятся на новой стадии развития, многие характеристики которой принципиально отличают ее от предыдущих и требуют исследования. В течение последних двух - трех десятилетий происходили и продолжают происходить значительные изменения структуры международных отношений: исчезла двухполюсная система, появился единственный сверхмощный центр силы, усилились процессы региональной интеграции, существенно увеличилась роль негосударственных акторов международных отношений. Изменяются и характеристики международного взаимодействия: постепенно формируются, пока весьма расплывчатые, черты глобального политического процесса, в который оказываются вовлеченными самые «дальние» уголки мира. Развитие информационных технологий и распространение технических средств массовых коммуникаций, наравне с трансформацией большинства ранее авторитарных и «закрытых» государств в демократические (в той или иной мере) и «открытые» для международных финансовых, трудовых, информационных и т.д. потоков, привели к формированию глобального взаимодействия, активными и одновременно пассивными участниками которого сегодня оказываются едва ли не все народы мира. Изменяется и поведение субъектов международных отношений: в нем появляются элементы в большей степени соответствующие формирующейся глобальной архитектуре мира. В целом, ослабление прежней жесткости структуры международных отношений привело к тому, что государства и другие акторы могут действовать более свободно, не будучи связанными, как это было ранее, волей находившихся в состоянии холодной войны сверхдержав. Соединенные Штаты Америки – государство, которое оказалось наиболее экономически развитой и самой сильной в военном отношении державой с глобальными политическими интересами1, однако так и не ставшей ни глобальным полицейским, как ей прочили многие, ни глобальным гегемоном в полном смысле этого слова, – не имеют достаточных ресурсов и политической воли для того, чтобы осуществлять тотальный контроль за политикой других государств, хотя, несомненно, оказывают на нее некоторое влияние. Усложнение мира, возникновение новых явлений и процессов влечет за собой качественное и количественное изменение угроз, появление новых и трансформацию 1 Рогов С.М. Введение / США на рубеже веков / Отв. ред. Рогов С.М. М.: Наука, 2001. с. 3. 3 (часто не в лучшую сторону) существовавших ранее вызовов безопасности. Предшествовавшее окончанию холодной войны ослабление остроты противоречий между двумя сверхдержавами, равно как и, прежде достаточно строгой иерархии субъектов, действующих на мировой арене, привели к изменению характера конфликтов, превалирующих в международных отношениях. На первый план вышли конфликты, которые прежде не рассматривались в качестве центральных в структуре отношений в сфере международной безопасности – внутригосударственные, а также периферийные2 конфликты. Распространение опасных материалов (например, компонентов оружия массового уничтожения), технологий, вооружений, контроль за которым в условиях постдвухполюсного мира оказывается очень сложным, и появление международных преступных организаций, включая террористические группировки, также усложняют процесс обеспечения международной безопасности. При этом до сегодняшнего дня сохраняется и продолжает действовать комплекс нормативно-правовых предписаний, сформировавшийся еще в эпоху противостояния двух сверхдержав и не вполне отвечающий реалиям современного мира. Помимо того, что структура Совета безопасности ООН не соответствует структуре современных международных отношений, в сегодняшнем мире (ввиду роста возможностей акторов) острее стало ощущаться, что некоторые положения, изначально закрепленные в международном праве, противоречат друг другу, а формулировки ряда норм допускают толкования, идущие вразрез с основным правовым массивом. Наметилась также тенденция (обладающая значительным конфликтным потенциалом) рассматривать в качестве нормативных документы некоторых региональных организаций. Не менее опасной, учитывая продолжающиеся изменения структуры международных отношений (а этот процесс далек от завершения), представляется и возможная переориентация на прецедентное правотворчество, некоторые признаки которой становятся заметны в современном мире. Изменяющаяся вместе с миром, культура международных отношений3 не успевает адаптироваться к новым условиям и содержит в себе противоречивые элементы, не только не сообщающие ей устойчивости, но и зачастую ориентирующие акторов на поведение, негативно сказывающееся на их безопасности. В результате государства, а также новые В данном случае термин «периферийный конфликт» заимствуется нами у Дж.Э. Тикнер, которая относит к этому виду конфликты, происходящие в Третьем мире или, как она еще характеризует последний на «Юге». (См. Тикнер Дж.Э. Мировая политика с гендерных позиций. Проблемы и подходы эпохи, наступившей после «холодной войны». М.: Культурная революция, 2006. с. 333). 3 Под культурой международных отношений понимается совокупность присущих всем или большинству акторов международных отношений устойчивых стереотипов восприятия и поведения, закрепляющихся, в частности, в международных институтах. Более подробно понятие «культура международных отношений» раскрыто в первой главе исследования. 2 4 акторы международных отношений, действуя в современном мире и стремясь обеспечить свои интересы, нередко сталкиваются с мало предсказуемыми и неприятными последствиями. Описанная ситуация требует выявления новых векторов и закономерностей развития международного взаимодействия, выработки стратегий оптимального поведения его субъектов, определения мер противодействия существующим вызовам и угрозам и т.д. В рамках данной работы предпринята попытка, представляющаяся актуальной, исследовать одну из системообразующих сфер международных отношений – отношения в сфере международной безопасности. Во-вторых, в последние годы мы являемся свидетелями еще одного явления, которое, возможно, будет в немалой степени определять направления и черты развития института международной безопасности. Возрастает роль человека как субъекта международных отношений, действующего не только в рамках государства, но также вне и независимо от него, а вместе с ней и его представление о себе, как одном из активных, самодеятельных творцов этих отношений. Наиболее отчетливо это проявляется в деятельности множащегося числа интернациональных общественных движений и организаций, выражающих мнение и интересы человека в самом широком смысле этого слова, то есть не как представителя тех или иных государств или даже конкретных народов – этих целостностей, обладающих национальной спецификой и обособленных друг от друга, но как родового существа, представителя человеческого рода. Такие организации как Greenpeace и Amnesty International, движения антиглобалистов и альтерглобалистов становятся важными, хотя, пока и не полноправными, акторами международных отношений. Деятельность подобного рода международных организаций все чаще влияет на поведение государств, хотя, конечно, речь не может вестись о каких-то значительных изменениях внешнеполитического курса последних. Тем не менее, международное общественное мнение4, важную роль в формировании которого играют международные гуманитарные организации, способно оказывать воздействие на процесс принятия конкретных решений по конкретным вопросам, пусть и носящим, в большинстве случаев, второстепенный характер. Разнообразие направлений деятельности этих организаций отражает изменения, происходящие с самим человеком. Сегодня ему уже недостаточно знать, что его физическое существование защищено; он нуждается в обеспечении своей безопасности Об этом феномене см., например, Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям. М.: Ладомир, 2004. 4 5 как личности, безопасности духовно-интеллектуального существования, требует сохранения безопасной среды обитания и т.д. Резонно допустить, что со временем деятельность международных гуманитарных организаций, представляющих человека как родовое существо будет расширяться и углубляться, все больше подрывая центральный принцип современного международного права – принцип неприкосновенности государственного суверенитета. Исследование этого сегмента международных отношений – отношений между государством и международными гуманитарными организациями, – не входит в число задач данной работы, представляя собой самостоятельную и обширную тему. Однако характер и динамика изменений, происходящих в этой области, подчеркивают важность выявления и глубокого исследования человеческого фактора формирования и функционирования международных отношений. В-третьих, описанные изменения международной реальности ограничивают использование для ее анализа тех теорий и концепций, которые складывались в годы холодной войны и базировались на иных международных реалиях. Теорий и концепций, в которых не могли найти отражения ни угрозы, которые несут в себе периферийные и, особенно, внутригосударственные конфликты; ни распространение опасных технологий и, в частности, оружия массового уничтожения, с трудом поддающееся контролю в условиях пост-двухполюсного мира; ни появление на международной арене негосударственных субъектов и, в частности, террористических организаций, адекватное реагирование на действия которых представляется в нынешних условиях крайне сложным; ни другие новые явления, делающие обеспечение безопасности народов все более многогранной и сложной задачей, а процесс исследования феномена безопасности – все более трудным. Из этого вовсе не вытекает, что основные теоретические постулаты классических школ и направлений исследования международных отношений теряют свою ценность. В частности, ориентация неореализма на рассмотрение международных отношений как определенным образом структурированной системы, элементы которой выстраиваются в соответствии с соотношением сил и возможностей акторов, актуальна сегодня не менее, чем в период холодной войны. Функциональным дополнением к этой теоретической установке может служить одно из центральных положений институционализма – одного из основных направлений неолиберализма – о том, что комплекс отношений между акторами международной арены, касающихся определенной предметной области и обретающих организационное и правовое оформление, может рассматриваться как самостоятельный, функционирующий в соответствии с собственными законами развития и способный изменять поведение своих участников. Не менее ценными оказываются и 6 центральные положения конструктивизма, отражающие вариантность международных отношений. В частности, особого внимания заслуживает конструктивистское исследование феномена культуры международных отношений, рассматривающейся ими как системообразующий фактор этих отношений, наравне с силовой структурой последних. Однако, ввиду множественных изменений международных отношений необходимо, не отрицая ценности и функциональной эффективности традиционных подходов к их исследованию, искать новые подходы к анализу международных реалий сегодняшнего дня. Одним из таких подходов и является рассмотрение международных отношений сквозь призму так называемого человеческого фактора. И хотя этот подход, вероятно, нельзя считать полностью самостоятельным (в значительной мере он опирается на обозначенные выше теоретические постулаты классических подходов), а также окончательно сформировавшимся, – его становление, как будет показано далее, только начинается, – он представляется не только актуальным, но и теоретически и практически ценным. Таким образом, объектом данного исследования является человеческий фактор формирования международных отношений. Предметом исследования – человеческие потребности как фактор формирования института международной безопасности, понимаемого как совокупность относительно устойчивых связей между участниками международных отношений в сфере безопасности, выраженных в нормах, правилах поведения, культурных стереотипах поведения и восприятия и т.д. Выбор предмета исследования обусловлен специфическими чертами обоих явлений – института международной безопасности и потребностей человека. Проблемы международной безопасности постоянно находятся в центре внимания мировой общественности и экспертного сообщества. И это неудивительно, ведь отношения в этой сфере непосредственно связаны с выживанием народов и государств. Но есть и еще один довод в пользу концентрации внимания на исследовании проблем международной безопасности. Как писал, стремясь определить понятие политического, один из крупнейших политических мыслителей ХХ века К. Шмит, «точка политического может быть достигнута исходя из (…) всякой предметной области», «политическая противоположность - это противоположность самая интенсивная, самая крайняя, и всякая конкретная противоположность есть противоположность политическая тем более, чем больше она приближается к крайней точке, разделению на группы "друг - 7 враг"».5 В большей мере, нежели к каким либо иным отношениям такое определение применимо к отношениям в сфере международной безопасности. Именно здесь с особой остротой проявляются протекающие в мире политические процессы, что позволяет с большей точностью определить их содержание, выявить основные характеристики и векторы развития. Именно здесь экономические, культурные, социетальные и т.д. проблемы обретают свое выражение в той острой политической форме, которая облегчает их осмысление, хотя, конечно, и накладывает некоторые ограничения. Поскольку основным (хотя далеко не единственным) архитектором современного института международной безопасности выступают США, значительное внимание будет уделено выявлению предпосылок их деятельности в рамках этого института. Будет, в частности, определен комплекс потребностей, присущий американской нации и транслирующийся на международную арену в форме национальных интересов, прослежены процесс и предпосылки трансформации этого комплекса, исследованы специфически американские механизмы реализации потребностей на международной арене, оказывающие непосредственное воздействие на формирование института международной безопасности. Человеческие потребности являются «движущей силой»6, «необходимой предпосылкой»7, или «внутренним стимулом»8 любой человеческой деятельности. Именно в процессе удовлетворения потребностей, находят свое отражение и другие проявления человеческого сущности. И это, как представляется, позволяет говорить о потребности, рассматриваемой неотделимо от процесса ее реализации, как о квинтэссенции Homo Sapiens в единстве его психофизического существования. Степень научной разработанности темы. Поскольку изучение влияния человеческих потребностей на формирование института международной безопасности ведется в контексте исследования международных отношений в целом, к первому блоку работ, в рамках которых затрагиваются и рассматриваемые нами проблемы, мы относим работы, посвященные международным отношениям. Это труды классиков западной политической мысли, таких как Г.Гегель, Т.Гоббс, Г.Гроций, И.Кант, Дж.Локк, Ш.Л. де Монтескье и др., а также работы крупнейших современных исследователей международных отношений - Р.Арона, Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии . 1992 , Т.1, №1. с.37-45. Волков Ю.Г., Поликарпов В.С. Потребности // Человек: энциклопедический словарь. М.: Гардарики, 2000. с. 337. 7 Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. http://medpsychology.narod.ru/Knigi/leontev.html 8 Здравомыслов А.Г. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Издательство политической литературы, 1986. с. 13. 5 6 8 Б.Базена, Зб.Бжезинского, Х.Булла, А.Вендта, Р.Джервиса, М.Каплана, Г.Киссинджера, Р.Кохэйна, Дж.Миаршаймера, Г.Моргентау, Дж.Найя–мл., К.Уолтца и многих других.9 Большой вклад в исследование международных отношений внесли российские ученые – Т.А.Алексеева, Г.А.Арбатов, А.Г.Арбатов, Э.Я.Баталов, А.Д.Богатуров, В.Г.Барановский, В.Л.Иноземцев, В.И.Батюк, А.А.Кокошин, А.Д.Воскресенский, Н.А.Косолапов, Ю.П.Давыдов, В.А.Кременюк, Э.А.Иванян, В.И.Кривохижа, М.М.Лебедова, В.П.Лукин, М.Г.Носов, С.М.Рогов, А.В.Торкунов, Д.В.Тренин, А.И.Уткин, М.А.Хрусталев, П.А.Цыганков, Т.А. Шаклеина и другие.10 Ко второму блоку относится литература, посвященная осмыслению феномена безопасности и международной безопасности как его специфической формы. Помимо Бжезинский Зб. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 2005; Вендт А. Четыре социологии международной политики / Международные отношения: социологические подходы / Под ред. Цыганкова П.А. М., 1998; Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., Мысль, 1990; Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского / Гоббс Т. Сочинения: В 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1991; Гроций Г. О праве войны и мира: Три книги, в которых объясняются естественное право и право народов, а также принципы публичного права / Пер. с лат. Саккетти А.Л. М.: Ладомир, 1994.; Кант И. К вечному миру / Трактаты о вечном мире / Сост. Андреева И.С., Гулыга А.В. Спб.: Алетейя, 2003; Киссинджер Г. Нужна ли Америке внешняя политика? М.: Ладомир, 2002; Коэн Р. Михалка М. Безопасность на базе сотрудничества: новые перспективы международного порядка / George C. Marshall European Center for Security Studies. Garmisch-Partenkirchen, 2001. N 3; Локк. Дж. Два трактата о правлении / Сочинения: В 3 тт., Т. 3., М., 1988; Монтескье Ш.Л. де. О духе законов. / Сост., пер. и коммент. А.В. Матешук. М.: Мысль, 1999; Aron R. Peace and War: A Theory of International Relations. N.Y.: Praeger Publisher, 1967; Bull H. Anarchical Society. A Study of Order in World Politics. N.Y.: Columbia University Press, 1977; Buzan B. People, State and Fear: An Agenda for International Security Studies in the Post-Cold War Era. Harvester/Wheatsheaf; 2Rev Edition, 1991; Jervis R. System Effects. Complexity in Political and Social Life. Princeton, 1998; Keohane R.O., J.S. Nye – Jr. Transnational Relations and World Politics. Cambridge: Harvard University Press, 1972; Walt S. Taming American Power. The Global Response to U.S. Primacy. N.Y., London: W. W. Norton, 2006; Mearsheimer J. The False Promise of International Institutions // International Security. 1994/95. Vol. 19. № 3; Morgenthau H.J. Politics among Nations. The Struggle for Power and Peace. 3rd Edition. Calcutta, 1963; Waltz K.N. Structural Realism after the Cold War // International Security. 25:1. 2000. 10 Алексеева Т.А. Новый мировой порядок: альтернативы и возможности / Реформаторские идеи в социальном развитии России / Отв. ред. Никольский С.А. М.: ИФРАН, 1998; Арбатов Г.А. Повестка дня российско-американских отношений. М., 1999; Арбатов А.Г. Безопасность: Российский выбор. М.: ЭПИцентр, 1999; Баталов Э.Я. О философии международных отношений. М.: НОФМО, 2005; Батюк В.И. Россия и США: проблемы и перспективы сотрудничества / США на рубеже веков / Отв. ред. С.М.Рогов. М.: Наука, 2001; Богатуров А. Д. Великие державы на Тихом океане. История и теория международных отношений в Восточной Азии после второй мировой войны (1945-1995). М.: Конверт — МОНФ, 1997; Давыдов Ю.П. Норма против силы. Проблема мирорегулирования. М., 2002; Иванян Э. А. История США. М., 2004; Косолапов Н.А. Контуры нового миропорядка / Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002 / Сост. Шаклеина Т.А. в 4 тт., Т 1. М., 2002; Кокошин А.А. Феномен глобализации и интересы национальной безопасности / Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002 / Сост. Шаклеина Т.А. в 4 тт., Т 1. М., 2002; Кременюк В.А. Россия и США в новых международных условиях: ассиметричное партнерство? М.: ИСКРАН, 2005; Кривохижа В.И. Внешняя политика России и изменение системности международных отношений / Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002 / Сост. Шаклеина Т.А. в 4 тт., Т 1. М., 2002; Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов. М.: Аспект Пресс, 1997; Лукин В.П., Уткин А.И. Россия и Запад: общность или отчуждение. М.: Сампо, 1995; Носов М.Г. Россия и США в АТР // США: Экономика, политика, идеология. 1997, N4; Рогов С.М. Современный этап российско-американских отношений. М., ИСКРАН, 1999; Торкунов А.В. Международные отношения после косовского кризиса / Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002 / Сост. Шаклеина Т.А. в 4 тт., Т 1. М., 2002; Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. М.: ЭКСМО, 2002; Хрусталев М.А. Системное моделирование международных отношений (учебное пособие). М.: МГИМО МИД России, 1987; Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2005; Шаклеина Т.А. Россия и США в новом мировом порядке. М.: ИСКРАН, 2002. 9 9 ряда исследователей, имена которых перечислены в первом блоке, и в трудах которых проблемам безопасности уделяется значительное внимание, свой вклад в разработку этой группы проблем внесли представители западных альтернативных подходов к исследованию безопасности. Среди них К.Бут, П. Катценштайн, И. Колоджей, К.Краузе, Р.Д.Липшиц, С.Смит, Л.Фридман.11 Развивают и углубляют исследование проблем безопасности такие российские ученые как Г.А.Арбатов, А.Г.Арбатов, В.Г.Барановский, В.Ф.Давыдов, П.С.Золотарев, А.А.Кокошин, С.В.Кортунов, Н.А.Косолапов, В.М.Кулагин, М.А.Мильштейн, С.М.Рогов, А.А.Сергунин, Д.В.Тренин, Т.А. Шаклеина и другие. 12 Третий блок включает литературу, содержащую в себе исследования политических институтов и международных институтов как их частного случая. Сюда относятся работы Р.Кохэйна, Р.Патнэма, У.Пауэлла и П.Димаджио, Дж.Рагги, Б.Ротштайна, П.Холла и Р.Тайлер и многих других.13 Структура международных отношений и института международной безопасности исследовались такими специалистами как А.Д.Богатуров, Ю.П.Давыдов, Э.А.Поздняков, С.М.Рогов, Э.-М.Слотер, Л.В. Сморгунов, а также многими другими учеными, имена которых перечислены выше.14 11 Critical Security Studies. Concepts and Cases / Ed. by Krause K., Williams M. C. London, N.Y.: Routledge, 1997; Freedman L. The Concept of Security / Encyclopedia of Government and Politics / Ed. by Hawkesworth M. E., Kogan M. Vol. 2. London, N.Y.: Routledge, 2003; Jepperson R.L., Wendt A., Katzenstein P. J. Norms, Identity, and Culture in National Security / The Culture of National Security / Ed. by Katzenstein P. J. N.Y.: Columbia University Press, 1996; Kolodziej E. Security and International Relations (Themes in International Relations). Cambridge University Press, 2005; On Security / Ed. by Lipschutz R. D. N.Y.: Columbia University Press, 1995; Smith S. The Contested Concept of Security / Critical Security Studies and World Politics / Ed. by K. Booth. Lynne Rienner Publishers, 2004. 12 Помимо перечисленных ранее работ, можно выделить следующие: Россия: контроль над вооружениями и международная безопасность / Отв. ред. Барановский В.Г., Калядин А.Н. М., 2001; Давыдов В. Ф. Россия и США: проблемы взаимодействия в укреплении режима нераспространения ядерного оружия. М.: ИСКРАН, 1997; Рогов С.М., Золотарев П.С., Есин В.И. Россия, США и многосторонняя система ядерного контроля и нераспространения: новые подходы к стратегической стабильности в 21 веке. М.: ИСКРАН, 2004; Кортунов С.В. Становление политики безопасности: Формирование политики национальной безопасности России в контексте проблем глобализации. М.: Наука, 2003; Кулагин В.М. Международная безопасность. Учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 2006; Косолапов Н.А. Национальная безопасность в меняющемся мире // МЭиМО, 1992, № 10; Американский сенат и внешняя политика 1969 – 1974 / Отв. ред. Мильштейн М.А. М.: Наука,1978; Сергунин А.А. Изучение проблем безопасности в России. / Российская наука международных отношений: новые направления / Под. ред. Цыганкова А.П., Цыганкова П.А. М, 2005; Тренин Д.В. Интеграция и идентичность: Россия как "новый Запад". М.: Европа, 2006. 13 Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии. М., 1996; Hall P., Taylor R. Political Science and the Three New Institutionalisms // MPIFG Discussion Paper. June, 1996 http://www.mpi-fg-koeln.mpg.de/pu/mpifg_dp/dp96-6.pdf; Rothstein B. Political Institutions: An Overview / A New Handbook of Political Science / Ed. by Goodin R.E.,.Klingemann H.-D. Oxford University Press, 1998; The New Institutionalism in Organizational Analysis / Ed. by Powell W., DiMaggio P. Chicago: University of Chicago Press, 1991; Ruggie J. International Responses to Technology: Concepts and Trends // International Organization 29:3, Summer, 1975. 14 Поздняков Э.А. Системный подход и международные отношения. М., 1976; США на рубеже веков. / Отв. ред. Рогов С.М. М.: Наука, 2001; Рогов С.М. Российско-американские отношения: итоги и перспективы // США - экономика, политика, идеология. 1996, № 11; Сморгунов Л.В. Сетевая методология исследования политики. http://politanalysis.narod.ru/smorgunov2.html; Slaughter A.-M. A New World Order: Government Networks and the Disaggregated State. Princeton: Princeton University Press, 2004. 10 Проблемы культуры и культуры международных отношений и отношений в сфере безопасности, как ее частного случая, разрабатывались такими учеными как Г.Алмонд, Э.Я.Баталов, А.Вендт, С.Верба, М.Деш, Р.Инглхарт, Д.Ландес, Л.Пай, Ф.Фукуяма, М.Ховард, А.Этциони и другими.15 Четвертый блок включает в себя работы ученых, занятых в самых разных отраслях науки, но объединенных общим предметом исследования. Все они так или иначе затрагивали проблему человеческих потребностей. Эти и антрополог Б.Малиновский; и психологи А.Н.Леонтьев, А.Маслоу, К.Обуховский, С.Л.Рубинштейн, Б.Скиннер, З.Фрейд, Э.Фромм; и этологи К.Лоренц и И.Эйбл-Эйбесфельдт; и социологи А.Г. Здравомыслов и Н.Смелзер; и представители философской антропологии А.Гелен и М.Шелер; и многие другие.16 Что касается исследования человека в рамках науки о международных отношениях, то практически во всех ее основных подходах и направлениях присутствует мотив человеческой природы как фактора, оказывающего влияние на международную жизнь. Большинство исследователей при этом исходят из представлений (порой диаметрально противоположных) о человеке как творце и/или конечной цели международных отношений. Представители реалистской школы рассуждают об эгоистической природе человека как первопричине вражды и соперничества между государствами; неолибералы говорят о демократизации государств и международных отношений в целом как способе удовлетворения естественного стремления человека к равенству, свободе и сотрудничеству; конструктивисты и сторонники социологического подхода рассматривают международные отношения как разновидность социального взаимодействия, и т.п. Однако ни в одном из этих подходов человек не занимает центрального места. Баталов Э.Я. О философии международных отношений. М.: НОФМО, 2005; Деш М. Столкновения вокруг культуры: к оценке роли идей в исследованиях проблем безопасности // Pro et Contra. Том 3, 1998 www.carnegie.ru; Фукуяма Ф. Америка на распутье: демократия, власть и неоконсервативное наследие. М.: Аст Хранитель, 2007; Ховард М. Изобретение мира. Размышления о войне и международном порядке. М.: Московская школа политических исследований, 2002; Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям. М.: Ладомир, 2004; Culture Matters: How Values Shape Human Progress / Ed. by Harrison L.E., Huntington S.P. N.Y., 2000. 16 Гелен А. О систематике антропологии / Проблема человека в западной философии: Переводы / Сост. и послесл. Гуревича П.С., общ. ред. Попова Ю.Н. М., 1988; Здравомыслов А.Г. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Издательство политической литературы, 1986; Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. http://medpsychology.narod.ru/Knigi/leontev.html; Лоренц К. Агрессия. М.: Прогресс, 1994; Малиновский Б. Научная теория культуры. М.: ОГИ, 2005; Маслоу А. Мотивация и личность. СПб., 1999; Обуховский К. Галактика потребностей. Психология влечений человека. СПб, 2003; Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. Спб., 2000; Скиннер Б. Оперантное поведение. / История зарубежной психологии. Тексты. М.: Издательство Московского университета, 1986; Смелзер Н. Социология. М.: Феникс, 1998; Фрейд З. Очерки по психологии сексуальности. Минск: Поппури, 2008; Шелер М. Положение человека в Космосе / Проблема человека в западной философии: Переводы / Сост. и послесл. Гуревича П.С., общ. ред. Попова Ю.Н. М., 1988; Eibl-Eibesfeldt I., Sutherlin Ch. Fear, Defence and Agression in Animal and Man / Fear and Defence. Chur, 1990. 15 11 Исследования же, в которых человеку уделяется большее внимание, оказываются вытесненными на периферию науки о международных отношениях, или встраиваются в традиционные подходы, теряя при этом многие ценные, с точки зрения данного исследования, теоретические основания. Предпринимаемые время от времени попытки всестороннего анализа влияния природы человека на политические процессы, 17 к сожалению, не становятся импульсом к появлению новой самостоятельной школы исследования международных отношений. И если в политологии такие направления как, например, политическая психология занимают достаточно прочное положение, то в рамках науки о международных отношениях их влияние минимально. Некоторый вклад в исследование влияния антропологического фактора, помимо теории международных отношений и политологии, делают другие гуманитарные науки, предлагающие свои концепции влияния человеческой природы на процессы, идущие на международной арене и, в частности, в сфере международной безопасности. Так, тема международных отношений возникает в ряде исследований, ведущихся в рамках психологии18, антропологии,19 этологии20, социобиологии.21 С позиций этих наук, ученые затрагивают отдельные аспекты международных отношений. Особое внимание при этом уделяется феноменам войны и агрессии, хотя в некоторой степени в поле исследований попадают и проблемы формирования национальных идентичностей, влияния личностных качеств политических лидеров на международные процессы, онтологические основы международного сотрудничества и т.д.. При этом отдельные международные реалии рассматриваются как результат проявления родовых человеческих черт, влияния национальных культур и воздействия психологических черт отдельных личностей, и даже как инвариантный продукт биологической или социобиологической эволюции человека. Однако в силу профессиональной принадлежности ученые не делают международные отношения предметом своих исследований, затрагивая проблемы, относящиеся к этой области, лишь косвенно. Поэтому создаваемое ими знание оказывается фрагментированным и, несомненно, имея огромную значимость в рамках См., например, Human Nature in Politics / Ed. by Pennock J. R., Chapman J. W. N.Y.: New York University Press, 1977; Wallas G. Human Nature in Politics. http://socserv.mcmaster.ca/econ/ugcm/3ll3/wallas/humannature.pdf ; Davies J.Ch. Human Nature in Politics: The Dynamics of Political Behavior. N.Y.: John Wiley and Sons, 1963. 18 См., например, Lasswell H. D. World Politics and Personal Insecurity. N.Y., 1965; Фрейд З. Неизбежна ли война? http://www.booklove.ru/pus_109264.html; Simon H. A. Human Nature in Politics: The Dialogue of Psychology with Political Science // The American Political Science Review, Vol. 79, No. 2, Jun., 1985. 19 См., например, Wallace J.M. Is War a Cultural Universal? Anthropological Perspectives on the Causes of Warfare in Human Societies / Culture and International Relations / Ed. by Chay J. N. Y.: Praeger Publishers, 1990; The Anthropology of War / Ed. by Haas J. Cambridge: Cambridge University Press,1990. 20 Лоренц К. Агрессия. М.: Прогресс, 1994; Eibl-Eibesfeldt I., Sutherlin Ch. Fear, Defence and Agression in Animal and Man / Fear and Defence. Chur, 1990. 21 Об этом см., например, Busser M. The Evolution of Security: Revisiting the Human Nature Debate in International Relations // YCISS Working Paper. Number 40, August 2006. 17 12 представляемых ими наук, оказывает мало влияния на развитие теории международных отношений. Затрагивается в политической науке и тема человеческих потребностей. Так, в 80-х годах ХХ века Б. Мун и У.Диксон22, измеряя эффективность функционирования национального такой государства, использовали и критерий как степень удовлетворенности потребностей граждан. При этом они выделили ряд базовых потребностей (basic needs), степень удовлетворения которых соответствовала, в их прочтении, уровню развития государства. Основываясь на таких показателях как уровень детской смертности, средняя продолжительность жизни, уровень грамотности населения, ученые определяли степень социального благополучия (social well-being) нации, отражающую степень удовлетворенности потребностей граждан. На основе аналогичных показателей с начала 90-х годов ХХ века в рамках программы развития ООН (UNDP) формируются рейтинги стран по уровню развития человеческого потенциала.23 Универсализация и легализация такого принципа оценки эффективности функционирования государства подчеркивают важность человеческих потребностей. Более широкое – международное – использование этот принцип получает в рамках появившейся относительно недавно концепции безопасности человека (human security), которая рассматривает процесс удовлетворения человеческих потребностей как потенциальный объект международного воздействия, а не как сферу, контролируемую исключительно национальным государством. Основополагающим становится положение, согласно которому неспособность государства обеспечить права и потребности граждан, содержание которых отражено в международных документах (таких как Устав ООН и Декларация прав человека), дает международному сообществу право осуществить непосредственное вмешательство в его функционирование. «Появляется новое понимание концепции безопасности. Когда-то она отождествлялась с защитой территории от внешнего нападения, сегодня требования [обеспечения – К.Х.] безопасности включают в себя защиту сообществ и индивидов от внутригосударственного насилия», - констатирует Кофи Аннан.24 См. Moon B. E. The Political Economy of Basic Human Needs. Ithaca: Cornell University Press, 1992; Moon B. E., Dixon W. J. Politics, the State, and Basic Human Needs: A Cross-National study // American Journal of Political Science. Vol. 29, No. 4. Nov., 1985. 23 См., например, Доклад о развитии человека 2007-2008. http://www.un.org/russian/esa/hdr/2007/ 24 United Nations Secretary-General Kofi Annan. Millenium Report, p.43. http://www.un.org/millennium/sg/report/ch3.pdf 22 13 Теоретическому обоснованию такого подхода посвящены многие работы западных исследователей и ряд трудов их российских коллег.25 Однако концепция человеческой безопасности не только завоевала умы исследователей, но и получила военнополитическое воплощение в практике гуманитарных интервенций. В 2001 году Международная комиссия по интервенции и государственному суверенитету выпустила документ под заголовком «Обязанность защищать», подробно описывающий, каким образом, в каких случаях и по каким правилам должны осуществляться гуманитарные интервенции. Основными стали положения о безусловном приоритете безопасности человека по отношению к государственной безопасности.26 Мотив человеческих потребностей находит отражение и в конфликтологии, в данном случае зачастую пересекающейся с психологическим подходом к исследованию международных отношений.27 Нереализованные человеческие потребности и, в частности, потребности в безопасности, самоидентификации и признании, рассматриваются как первопричина наиболее глубинных и долговременных конфликтов, о чем пишут такие исследователи как Дж. Бертон, Г. Келман, Р.Коат, Дж. Росати 28. Именно неудовлетворенные потребности угнетаемого меньшинства, а не его политические интересы, по их мнению, лежат в основе большинства расовых и этнических конфликтов. Присутствует мотив человеческих потребностей и в российской науке о международных отношениях. Так, в конце 90-х годов ХХ века была опубликована работа В.В. Михеева «Хомо-интернэшнл. Теория общественного развития и международной безопасности в свете потребностей и интересов личности».29 Автор рассматривает потребности личности (и, в частности, государственных деятелей, ответственных за принятие решений, касающихся внешнеполитического курса), как фактор формирования См., например, Paris R. Human security: Paradigm Shift or Hot Air? // International Security. Vol. 26. № 2 (Fall 2001); Suhrke A. Human security and the Interest of States // Security Dialogue 30. № 3 (September 1999); King G. and Murray C.J.L. Rethinking Human security // Political Science Quarterly. Vol. 116. №4(2001-02); Iokibe M. Human and World Security / Our Planet and Human Security. Selected Papers delivered at the United Nations University Global Seminar '96 Shonan Session, 1-4 October 1996 / Ed. by Serita K. and Inoguchi Т., Kobe, Japanб 1996. http://www.unu.edu/unupress/planet.html; Newman L. Human Security and Constructivism / International Studies Perspectives. Vol. 2 (2001); Heinbecker P. «Human Security» in Headlines. Toronto: Canadian Institute of International Affairs, 56:2,1999; Балуев Д.Г. Современная мировая политика и проблемы личностной безопасности. Нижний Новгород, 2002 и многие другие. 26 The Responsibility to Protect. Report of the International Commission on Intervention and State Sovereignty. December, 2001. http://www.iciss.ca/report2-en.asp 27 См., например, Kelman, H.C. Overcoming the Psychological Barrier: An Analysis of the Egyptian-Israeli Peace Process // Negotiation Journal, 1985, 1; International Conflict and Behavioral Science / Ed. by Fisher R. N.Y.: Basic Books, 1964; Sherif, M. Superordinate Goals in the Reduction of Intergroup Conflict. // American Journal of Sociology. 1958, 63; International Behavior / Ed. by Kelman H.C. N.Y., 1965. 28 См., например, The Power of Human Needs in World Society / Ed. by Coate R.A., Rosati G.A. Boulder, Colorado: Lynn Rienner, 1988; Burton J., Vayrynen T. The End of International Relations? / Contemporary International Relations: A Guide to a Theory / Ed. by Groom A., Margot L. L. Pinter Publishers, 1994; Burton J. W. Peace Begins at Home // The International Journal of Peace Studies. Spring 2001, Volume 6, Number 1. 29 Михеев В.В. Хомо-интернэшнл. Теория общественного развития и международной безопасности в свете потребностей и интересов личности. М.: ИДВ РВН, 1999. 25 14 закономерностей экономического и политического развития стран. Он выделяет четыре группы потребностей: потребности в личной безопасности, экономические и гуманитарные потребности, потребности в межличностном общении. В его прочтении полномерное обеспечение международной безопасности окажется возможным тогда, когда человек станет человеком международным - «Хомо-интернэшнл», тем самым, открыв дорогу к формированию единого мирового правопорядка и действительно единого мира. В целом, в этих и других теориях и концепциях человек, как правило, присутствует либо в качестве абстрактного внеисторического существа, природа которого, оказав единожды воздействие на становление международных отношений, в дальнейшем уже не влияет на взаимоотношения народов и государств; либо как представитель конкретной нации, находящийся в конкретной конфликтной ситуации. В итоге живой реальный человек с его изменяющимися по ходу истории интересами, потребностями, целями, задачами и т.п., оказывающий постоянное воздействие на международные отношения, остается вне поля зрения исследователя. Вне его внимания остается и проблема изменяющегося влияния этих интересов, потребностей и т.п. на формирование и трансформацию международных отношений и мирового порядка. Не будучи ни систематическим, ни системным, исследование человеческого фактора «вкрапливается» в общую ткань теоретического осмысления международных отношений, не образуя нового направления. Человек пока не является предметом исследований ученых-международников, которые предпочитают фокусировать свое внимание на проблемах межгосударственного взаимодействия, деятельности международных организаций, преступных и, в частности, террористических группировок и т.д. Более того, в политической практике человек оказывается низведенным до роли количественного показателя: масштабы международных конфликтов измеряются количеством потерянных человеческих жизней, эффективность гуманитарных акций – количеством накормленных/вылеченных и т.п. людей, правильность выбранного внешнеполитического курса – количеством поддерживающих его граждан, и список этот может быть продолжен до бесконечности. Разумеется, нет ничего постыдного в том, чтобы рассматривать человека как цель международных отношений, но нельзя забывать и о том, что он их творец. Ведь подобного рода антропологический нигилизм не только обедняет науку о международных отношениях, но и осложняет решение практических политических задач, встающих перед государствами и другими акторами, действующими на международной арене. 15 Что же касается проблемы влияния человеческих потребностей (как одного из проявлений человеческой природы) на международные реалии, то приходится с сожалением констатировать, что она еще не стала предметом должного внимания со стороны исследователей международных отношений. Исследование этой проблемы носит фрагментарный характер, а само представление о потребностях в рамках науки о международных отношениях, как мы увидим чуть позже, является весьма ограниченным. А между тем серьезная разработка проблемы человеческого фактора формирования международных отношений и, в частности, института международной безопасности, имеет огромное значение для постижения глубинных причин становления и эволюции жизненно важных для человека международных институтов. В рамках данного исследования ставятся следующие цель и задачи: Цель заключается в определении роли человеческих потребностей в формировании института международной безопасности. К задачам исследования относятся: - выявление качественных характеристик института международной безопасности (его структуры; организационной формы; состава участников; векторов развития); - изучение комплекса человеческих потребностей (процесса формирования его состава, свойств и характеристик его элементов) и механизмов их трансляции на международную арену; - определение специфики потребностей нации, выражаемых правящей элитой в форме национальных интересов; определение соотношения национальных интересов и потребностей нации; определение факторов, влияющих на формирование национальных и международных потребностей; - исследование зависимости между содержанием и свойствами человеческих потребностей и качественными характеристиками института международной безопасности. Методологическую основу исследования составляют обширный набор методов, что обусловлено междисциплинарным характером работы. В частности, при исследовании института международной безопасности использовался традиционный для системного подхода структурно-функциональный анализ. Использовался также сравнительно-исторический метод, что обусловлено двумя причинами. Во-первых, многие черты современного института международной безопасности закладывались в период существования двухполюсного мира. Во-вторых, современный институт международной безопасности, в отличие от существовавшего во 16 времена холодной войны, не обрел еще завершенной структурно-функциональной формы. Сравнение сегодняшнего института с его предшественником, позволило выявить этапы формирования, общие, как предполагается, для любой конкретно-исторической формы института, а также определить стадию развития, на которой находится современный институт международной безопасности. При написании двух первых параграфов первой и второй глав, использовался описательно-сравнительный метод, позволяющий в процессе описания и сравнения взглядов разных исследователей на рассматриваемые проблемы, артикулировать и обосновать собственные позиции. Третий параграф второй главы и значительная часть третей главы написаны с использованием метода непрямой проекции результатов исследований психологии на международные реалии с учетом специфики последних. Использовался также сравнительно-исторический метод; нормативный метод, позволяющий осуществить сравнение формальных оснований с эмпирически постигаемыми элементами поведения субъектов института; была предпринята попытка деконструкции ряда элементов института международной безопасности с целью выявить их действительные функции и первопричины существования. Применялись также общенаучные методы – анализ, синтез, дедукция, обобщение, аналогия, и т.д. Источниковая база исследования весьма обширна. Не имея возможности перечислить здесь все исследования и документы, оказавшие влияние или непосредственно использованные в данной работе, назовем лишь основные блоки. К первому блоку относятся официальные документы. Во-первых, это межгосударственные договоры, конвенции, соглашения, декларации, заключение которых оказало значительное влияние на формирование института международной безопасности. Такие как, например, Вестфальский договор, подписание которого завершило Тридцатилетнюю войну в Европе; итоговые документы международных конгрессов и конференций: Венского (1814-1815 гг.), Парижского (1856 г.), Берлинского (1878 г.) конгрессов, Гаагских конференций (1899 г. и 1906-1907гг.), Парижской конференции (1919-1920 гг.); Декларация четырех государств по вопросу всеобщей безопасности 1943 г.; Атлантическая Хартия; Основы взаимоотношений между Союзом Советских Социалистических Республик и Соединенными Штатами Америки 1972 г.; Соглашение между СССР и США о предотвращении ядерной войны 1973 г.; блок советско-американских и многосторонних договоров, устанавливающих контроль над вооружениями, – Московский Договор о запрещении испытаний в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (1963 г.), Договор о нераспространении ядерного 17 оружия (1968 г.), Договор между СССР и США об ограничении систем противоракетной обороны 1972 г., Договоры между СССР и США об ограничении стратегических вооружений (ОСВ-1,2), Договор о ликвидации ракет средней дальности и меньшей дальности 1987 г. (РСМД), Договоры о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений 1991 г. и 1993 г. (СНВ-1,2), Договор о сокращении стратегических наступательных потенциалов 2002 г. (СНП) и многие другие. 30 Во-вторых, это документы международных организаций. К этой категории можно отнести уставные документы международных организаций – Устав Лиги Наций, Устав ООН, Североатлантический Договор 1949 г., Устав Организации Американских Государств, Устав Организации Африканского Единства, Маастрихтский договор о создании ЕС, Хартию Шанхайской организации сотрудничества, Соглашение о создании Содружества Независимых Государств и т.д; а также официальные документы, выпускаемые под их эгидой – резолюции, декларации, хартии и т.д., отражающие процесс эволюции стоящих за ними организаций. Это такие документы как, например, Всеобщая декларация прав человека, принятая Генеральной Ассамблеей ООН в 1948 г., Парижская хартия для новой Европы СБСЕ 1990 г., Киотский протокол к Рамочной конвенции ООН об изменении климата 1997 г., периодически выпускаемые Стратегические Концепции НАТО, аналогичные документы других организаций, и т.д. В-третьих, документы, касающиеся внешней политики государств. В первую очередь речь идет о тех документах, которые непосредственно касаются отношений в сфере безопасности - национальные документы, определяющие параметры внешней и оборонной политики. Это Концепции и Стратегии национальной безопасности государств, Военные Доктрины, Концепции государственной политики в сфере обороны и безопасности и т.д.31 В-четвертых, выступления, доклады, речи, заявления официальных лиц – как представителей национальных правительств, так и функционеров международных организаций. Примером могут служить речи и доклады генеральных секретарей ООН, Среди сборников международных документов могут быть выделены следующие: Сборник действующих договоров, соглашений и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. М., 1972;. Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002 в 4 тт., т.4. Документы. / Сост. Шаклеина Т.А. М., 2002; Антология мировой политической мысли. в 5 тт., т.5 Политические документы. М.: Мысль, 1997. 31 Особого внимания заслуживают такие сборники документов как Сборник материалов по курсу «Проблемы национальной и международной безопасности». Часть I. «Национальная безопасность». ФМП при ИСКРАН. М., 2002; Сборник материалов по курсу «Проблемы национальной и международной безопасности». Часть III. Официальные документы по вопросам национальной безопасности США. ФМП при ИСКРАН. М., 2003. Многие официальные документы публикуются на сайтах соответствующих национальных министерств и ведомств. 30 18 НАТО и других организаций; инаугурационные выступления глав государств, 32 их обращения к национальным законодательным собраниям, а также стенограммы заседаний последних. Ко второму блоку относятся информационно-справочные издания. Во-первых, это такие справочники как «The Military Balance», ежегодно издаваемый британским Международным институтом стратегических исследований (The International Institute for Strategic Studies), ежегодник Стокгольмского международного института исследований проблем мира (СИПРИ) «Вооружения, разоружение и международная безопасность», «The Human Security Report», выпущенный исследователями канадского Центра проблем человеческой безопасности (Human Security Centre), база данных по конфликтам Уппсальского университета,33 а также многочисленные информационные материалы других организаций. Во-вторых, аналитические материалы, содержащие в себе анализ современной ситуации в сфере безопасности – как национальной, так и международной, данные опросов общественного мнения в отношении проблем безопасности. Примером могут служить изданный Центром международного развития и регулирования конфликтов Мэрилендского университета рейтинг государств, сформированный на основе признака потенциальной нестабильности; журнал «Индекс Безопасности», издаваемый ПИРЦентром, в котором публикуются, среди прочего, оценки современного состояния международной безопасности по Индексу Международной Безопасности (International Security Index); данные опроса мирового общественного мнения о состоянии и эффективности функционирования института международной безопасности, опубликованные ассоциацией исследовательских компаний Гэллап Интернашнл,34 и др. В-третьих, словари и энциклопедии. Хотелось бы выделить российскую «Политическую энциклопедию», словарь «Война и мир в терминах и определениях», «Военный энциклопедический словарь», «Новую философскую энциклопедию», словарь «Психология», энциклопедический словарь «Человек», словарь «Этология», «Большой Хотелось бы выделить сборник инаугурационных выступлений президентов США. Inaugural Addresses of the Presidents of the United States. http://www.bartleby.com/124/ (см. также перевод на русский язык: Инаугурационные речи президентов США от Джорджа Вашингтона до Джорджа Буша (1789 – 2001) с историческим комментарием. / Пер. с англ., общ. ред. и комментарий Иваняна Э.А. М., 2001) 33 Human Security Report 2005: War and Peace in the 21st Century. N.Y.: Oxford University Press, 2005; SIPRI Yearbook 2007. Armaments, Disarmament and International Security; материалы базы данных по конфликтам Уппсальского университета доступны по адресу http://www.pcr.uu.se/ 34 Peace and Conflict 2008. Executive Summary. Center for International Development and Conflict Management. http://www.cidcm.umd.edu/pc/executive_summary/pc_es_20070613.pdf; Executive Summary: Voice of the People Survey 2003. Gallup International for the World Economic Forum, 5 January 2004; об Индексе Международной Безопасности подробнее см. http://www.pircenter.org/index.php?id=1718 32 19 социологический словарь»,35 а также зарубежные издания - «Encyclopedia of Social Issues», «International Encyclopedia of the Social Sciences», «Encyclopedia of Government and Politics», «Stanford Encyclopedia of Philosophy» 36 и другие. Научная новизна исследования заключается в том, что проблема влияния человеческих потребностей на международные отношения и, в частности, на институт международной безопасности, рассматривается в ключе, отличном от всех описанных выше подходов. Автора интересует, прежде всего, вопрос о том, как проявляется постоянное влияние родовых человеческих потребностей в действиях международных акторов – в первую очередь, государства – и как это в итоге сказывается на формировании института международной безопасности. Исследование ведется в рамках новаторского и пока еще только формирующегося подхода – антропологии международных отношений. В рамках этой дисциплины, международные отношения рассматриваются как «слепок с человеческой природы, (…) [которая – К.Х.] объединяет всех людей, как слепок с тех специфических черт, которые характеризуют личностей различных эпох, цивилизаций, культур, расово-этнических, гендерных и иных групп [курсив первоисточника – К.Х.]».37 На данный момент формирование этого подхода находится на начальной стадии – пока определены общие границы будущих исследований, поставлены общие цели и задачи, предложены методы, однако отсутствуют конкретные практические разработки. В рамках данного подхода, человеческая природа рассматривается как фактор, оказывающий постоянное воздействие на международные отношения. При этом, несмотря на то, что базовый набор потребностей полагается общим для всех представителей человеческого рода, учитывается и то, что их (потребностей) конкретные проявления - культурно-исторические формы, - весьма своеобразны и подчас далеки от своих общечеловеческих первообразов. Такая ориентация на полномерное исследование человеческих потребностей является новой для науки о международных отношениях. Как правило, в прочтении ученых-международников, потребности предстают статичными и наполненными Политическая энциклопедия в 2 ТТ. М., 2000; Война и мир в терминах и определениях / под ред. Д.Рогозина. М., 2004. http://www.voina-i-mir.ru/; Военный энциклопедический словарь. М., 2002; Новая философская энциклопедия. В 4 тт. М., 2001; Психология. Словарь. М., 1990; Волков Ю.Г., Поликарпов В.С. Человек: Энциклопедический словарь. М., 2000; Этология. Словарь. http://www.ethology.ru; Большой социологический словарь. http://lib.4i5.ru/cu186.htm 36 Encyclopedia of Social Issues / Ed. by Roth J. K. N.Y.: Marshall Cavendish. 1997; 15. International Encyclopedia of the Social Sciences / Ed. by Darity W.A. MacMillan Library Reference; 2nd Edition, 2007; Encyclopedia of Government and Politics. London and N.Y.: Routledge, 2003; Stanford Encyclopedia of Philosophy / Ed. by Zalta E.N. , 2000, 2007 (revised). http://plato.stanford.edu/entries/feminism-epistemology/ 37 Баталов Э.Я. Антропология международных отношений // Международные процессы. Том 3. Номер 2(8). Май-август 2005, стр. 7. См. также Э.Я.Баталов. О философии международных отношений. М., 2005. 35 20 фиксированным содержанием, что, как показывают разработки других гуманитарных наук, не соответствует действительности. Человеческие потребности образуют комплексы, обладающие иерархической структурой, которая изменяется с течением времени - на первый план выходят то одни, то другие потребности, изменяя тем самым поведение носителя. Среди свойств потребностей человека присутствуют такие, несомненно, важные, но остающиеся без внимания со стороны ученых-международников, свойства как ситуационность, накапливание, разнонаправленность и т.д. Именно в силу того, что эти и другие положения теории мотивации остаются за рамками науки о международных отношениях, диссертант в значительной мере опирается на работы представителей других гуманитарных наук и, в первую очередь, психологии, в рамках которой проблема потребностей человека исследована много глубже. Практическая значимость данного исследования обусловлена, в первую очередь, тем, что оно ориентировано на разработку нового подхода к обеспечению безопасности, основанного на учете человеческого фактора формирования отношений в этой сфере. Как уже отмечалось, антропологический нигилизм, характерный для большинства подходов к исследованию проблем безопасности осложняет решение практических политических задач. Полномерное исследование такого элемента психики человека как его потребности в качестве фактора формирования института международной безопасности может оказаться существенным вкладом, как в теорию международных отношений, так и в дело практического обеспечения международной безопасности. Выявление основных свойств и характеристик, а также конкретного содержания человеческих потребностей, транслируемых на международную арену и мотивирующих поведение действующих на ней акторов, могло бы не только облегчить процесс исследования конкретного состояния института международной безопасности, но и способствовать повышению эффективности политического прогнозирования, выявить конкретные пути оптимизации функционирования этого института. Существует и еще одна – сугубо практическая – необходимость выявления значения фактора человеческих потребностей в процессе формирования института международной безопасности, особенно актуальная для российской науки. Как гласит Закон о безопасности РФ: «безопасность – состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз. Жизненно важные интересы – совокупность потребностей, удовлетворение которых надежно обеспечивает существование и возможности прогрессивного развития личности, общества 21 и государства [курсив мой – К.Х.]».38 При этом понятие «потребность» не раскрывается ни в данном законе, ни в других нормативных документах. То есть, не совсем ясным оказывается, на защиту чего именно должны быть направлены усилия в сфере обеспечения национальной безопасности. Таким образом, исследование человеческих потребностей как фактора формирования института международной безопасности представляется актуальным не только в целях расширения традиционных рамок исследования международных отношений, но и как насущная практическая необходимость. Апробация результатов диссертационного исследования. Работа обсуждалась на заседании Центра внутриполитических исследований Института США и Канады РАН 29 сентября 2008 г. и была рекомендована к защите. Основные результаты исследования отражены в четырех научных статьях диссертанта. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ Структура исследования, обусловленная поставленными целью и задачами, включает в себя вступление, три главы, заключение и список литературы и источников, на которые опирался диссертант. Во вступлении обоснована актуальность темы исследования; отражена степень научной разработанности последней; перечислены цель и задачи, ставящиеся перед диссертантом; выявлены объект и предмет исследования; отражены его научная новизна и практическая значимость; описаны методологическая и источниковая база; приведены основные положения, выносимые на рассмотрение Диссертационного совета. Первая глава работы – «Институт международной безопасности: понятие, сущность, структура» – посвящена исследованию института международной безопасности: его содержательной составляющей, структуры и функций. В первом параграфе главы содержится исследование родового явления безопасности и международной безопасности как его конкретной формы, обладающей рядом собственных специфических черт. Изучение «безопасность», основных современных «национальная подходов безопасность», к определению «международная понятий безопасность» позволило описать феномен, скрывающийся за последним, и определить его как состояние отсутствия угроз (или защищенности от таковых) существованию всех или Закон о безопасности. (№ 2446-1 от 05.03.92 г.) (с изменениями от 25 декабря 1992 г.). // Сборник материалов по курсу «Проблемы национальной и международной безопасности». Часть I. «Национальная безопасность». ФМП при ИСКРАН. М., 2002, стр.17. 38 22 большинства участников международных отношений, равно как и отсутствия угроз возможности реализации ими своих интересов, а также их уверенность в своей защищенности. Очевидно, что достижение понимаемого таким образом состояния международной безопасности возможно лишь путем осуществления обоюдных действий всех или большинства субъектов международных отношений – сотрудничества, взятия на себя добровольных обязательств по отношению друг к другу, предоставление гарантий безопасности каждым членом международного сообщества каждому. Специфика международной безопасности напрямую проистекает из характера и особенностей международных отношений. В условиях международной анархии нет гарантии, что все субъекты будут ставить всеобщие интересы выше своих собственных, поскольку ни у одного актора нет уверенности в том, что прочие последуют его примеру. Именно поэтому состояние международной безопасности стало рассматриваться большинством акторов международной сцены как возможное и, главное, действительно желательное совсем недавно. Лишь после Второй мировой войны сохранение мира стало восприниматься основными субъектами международных отношений как необходимое условие выживания человеческого рода, а системообразующей для мировых политических процессов стала мысль о том, что нельзя обеспечить национальную безопасность, полагаясь исключительно на собственные усилия, и лишь сотрудничество максимально возможного числа акторов в деле противостояния угрозам миру может привести к достижению желаемого состояния. Соответствующие качественные изменения претерпел и характер взаимодействия между государствами. Стало возможным появление наднациональной организации, целью функционирования которой было бы обеспечение международной безопасности. Такой организацией стала ООН, заняв место продемонстрировавшей свою неэффективность Лиги Наций. Однако коллективной осознание безопасности наднациональной необходимости и организации даже – не построения международной создание соответствующего привели к быстрой смене системы механизма – устоявшихся внешнеполитических ориентиров государств с узконациональных на общечеловеческие, они (государства) по-прежнему рассматривали мир как враждебную среду, наводненную соперничающими образованиями. Тем не менее, их внешнеполитическая активность оказалась ограниченной, пусть и не всегда эффективно действующими, механизмами ООН, а главное – пониманием того, что нарушение хрупкого равновесия международной 23 системы практически неминуемо приведет к существенному ущемлению интересов всех ее участников, обеспечение которых возможно только с помощью совместных усилий. Межгосударственные отношения, формирующиеся в соответствии с этими достаточно противоречивыми положениями, определили содержание и характер правил поведения на международной арене, стереотипов восприятия субъектами событий и явлений, оказали влияние на содержание внешнеполитических курсов государств и т.д. В результате с течением времени сформировался институт международной безопасности. Исследованию этого феномена посвящен второй параграф первой главы работы, в котором дано определение понятию «институт международной безопасности», перечислены его основные характеристики, введены и в теоретическом плане проанализированы понятия «структура» и «функция» института. В рамках данного исследования институт международной безопасности понимается как совокупность относительно устойчивых связей в сфере международной безопасности (выраженных в нормах, правилах, культурных стереотипах и т.д.) между субъектами международных отношений, оказывающих влияние на их поведение. Основываясь диссертант на приходит современных к выводу, исследованиях что, вопреки международных классическим институтов, представлениям (формирующимся в рамках политического реализма и либерализма), международные институты существуют не только в форме формализованных и принятых по согласованию принципов взаимодействия государств между собой, т.е. тех элементов международных отношений, которые образуются в результате переговоров рациональных, ориентированных на выгоду субъектов. Исходя из теоретических посылок институционализма, автор полагает, что международные институты (как и внутригосударственные политические институты) могут стихийно формироваться в процессе взаимодействия субъектов международных отношений, и впоследствии оказываются способны к автономному функционированию, оказывая влияние на поведение акторов, характер которого не всегда может быть заранее предусмотрен. Институты позволяют актору достаточно точно представлять себе, каким образом поведут себя его контрагенты в той или иной ситуации; сообщают некоторую определённость и предсказуемость развитию событий, предоставляют возможность субъектам трактовать события, используя устоявшиеся и закрепившиеся когнитивные и моральные стереотипы; институты влияют не только на поведение субъекта (путем 24 ограничения выбора возможных действий), но и на его представления о самом себе, окружающем мире, своих контрагентах.39 При этом в рамках данного исследования полагается (и в этом взгляды диссертанта расходятся и с представлениями институционалистов), что в качестве институтов могут рассматриваться и те устойчивые связи, которые не выстраиваются на основе межгосударственного сотрудничества, а существуют, например, в форме антагонизма. В результате, международные институты трактуются как образования, воздействие которых на международных акторов может быть иррациональным и иметь негативные последствия, толкая участников отношений на действия, ведущие к снижению степени их защищенности. Характер функционирования института во многом определяется его структурой. На протяжении многих десятилетий вопрос о форме организации международных отношений и, в частности, отношений в сфере безопасности, не ставился ни в науке, ни в политической практике. Эти отношения чаще всего идентифицировались как «система», то есть как образование, характеризующееся целостностью, единством и иерархичностью40, элементы которого связаны друг с другом настолько, что изменение одних ведет к изменениям других41, и субъекты которого вовлечены во взаимозависимые отношения, вынуждающие их действовать, хотя бы в некоторой степени, как части целого42. При этом в качестве единственных субъектов системных отношений рассматривались государства, монополизировавшие сферу международной безопасности и, говоря словами авторитетного ученого-международника Раймона Арона, в равной степени способные оказаться втянутыми в общую войну43. Пока существовал двухполюсный мир, разделённый на враждующие блоки государств, адекватность описанных представлений реальному положению вещей не вызывала сомнений, однако тенденции мирового развития последних десятилетий свидетельствуют о том, что структура отношений в сфере международной безопасности начинает терять некоторые системные черты и обретает, по крайней мере отчасти, принципиально иной, а именно сетевой характер. Отношения, иерархических формирующиеся (вертикальных) в связей, рамках которые сети, предполагают заменяются отсутствие горизонтальными, основывающимися на равенстве акторов. Именно в сетевые отношения сегодня 39 Steinmo S. The New Institutionalism. / The Encyclopedia of Democratic Thought / Ed. by Clark B., Foweraker J. London, 2001. 40 Садовский В.Н. Система // Новая философская энциклопедия. В 4 тт. М., 2001, т.3. стр. 552. 41 Jervis R. System Effects. Complexity in Political and Social Life. Princeton, 1998, p. 6. 42 Bull H. Anarchical Society. A Study of Order in World Politics. N.Y., 1977, pр. 9-10. 43 Aron R. Peace and War : A Theory of International Relations. N.Y., 1967, p. 94. 25 оказываются включены многие негосударственные субъекты международного взаимодействия. Процесс перехода к сетевым отношениям находится на одной из начальных стадий, поэтому говорить о смене формы организации отношений в сфере международной безопасности пока что рано, а можно лишь констатировать, что в структуре этих отношений ныне появляются элементы, организованные на основе нового – а именно сетевого – принципа, в результате чего формируется симбиотическая системно-сетевая структура. Исходя из этих теоретических посылок, в третьем параграфе первой главы работы было осуществлено исследование конкретной исторической формы института международной безопасности, формирование которой началось после завершения холодной войны. В качестве модельного был взят процесс образования института международной безопасности, протекавший в период существования двухполюсной структуры международных отношений, - были выявлены этапы его формирования и определены основные характеристики. Институт международной безопасности времен холодной войны представлял собой систему, процесс формирования которой прошел три этапа: первый этап – установление соотношения сил; второй – определение правил игры, пока еще не закрепленных в формальных договорах; третий – кодифицирование правил, закрепление структуры связей в отточенных и понятных всем, не требующих и не предполагающих «нащупывания допустимого», формулировках. Основной функцией института было предотвращение ядерного конфликта, который, как предполагалось, последовал бы за прямым военным столкновением сверхдержав. Соответственно, системообразующими для этапа формализации института стали двухсторонние (за некоторым исключением) договоры в области контроля над вооружениями. Современный институт международной безопасности формируется под воздействием новых реалий – распада двухполюсной структуры мира, процесса глобализации, роста активности негосударственных субъектов международных отношений, появления новых и существенной трансформации старых угроз безопасности, и т.д. В результате изменяются и продолжают меняться характер, частота, организация связей между участниками взаимодействия, возникают новые паттерны44 поведения и восприятия. Термин «паттерн» (от англ. pattern) достаточно прочно утвердился в российских гуманитарных науках. В частности, в психологии под паттерном понимается определенный набор устойчивых поведенческих 44 26 Основным (хотя, конечно, далеко не единственным) архитектором института международной безопасности пост-холодно-военного мира оказались США. Именно это государство, обладая беспрецедентными по своим относительным и абсолютным значениям экономическими, силовыми, идеологическими, политическими и т.д. ресурсами, занимает лидирующее положение в мире и имеет возможность изменять нормы и правила поведения субъектов международного взаимодействия. То есть, американское поведение на международной арене оказывает значительное влияние на формирование основных черт института международной безопасности, а среди функций его современной формы главное место занимает обеспечение интересов и, в первую очередь, безопасности сверхдержавы и ее союзников. Однако трансформация института международной безопасности продолжается. Во-первых, в современном мире появляются новые центры силы, участие которых в формировании института до сих пор было относительно незначительным. Такие государства как Индия, Китай, государства Латинской Америки несут собственные специфические интересы, во многом отличные от интересов западного сообщества. Во-вторых, несмотря на то, что главную роль в отношениях в сфере безопасности, образующих в совокупности своих проявлений (т.е. норм, правил, стереотипов и т.д. поведения и восприятия) институт международной безопасности, продолжают играть государства, в этой сфере существуют и связи, участниками которых становятся отдельные внутригосударственные ведомства и должностные лица, зачастую действующие без постоянного контроля со стороны национальных правительств. Эти связи представляют собой сети.45 В результате, некоторые процессы, идущие на международной арене, оказываются частично неподконтрольными правительствам и, в некоторой степени, даже выпадают из поля их зрения. В целом, современная трансформация структуры и качественных характеристик рассматриваемого института не только не завершена, но и находится на начальном этапе. Конечно, подобная трансформация – длительный процесс, однако наблюдаемое развитие отношений в сфере международной безопасности не идет по одному направлению: реакций или последовательностей действий, в политологии – устойчивые репрезентативные модели поведения акторов. Поскольку единого подхода к переводу термина на русский язык не существует, мы предпочитаем следовать этой уже устоявшейся традиции. 45 В форме сетевых связей выстраиваются отношения между спецслужбами государств, участвующих в «войне с терроризмом», инициированной США; на основе того же принципа функционируют такие организации как, например, Интерпол; в рамках международных организаций, таких как НАТО, ВТО, МВФ и т.д., существуют устойчивые сети отношений, узлами которых выступают соответствующие отраслевые министерства; сетевые отношения объединяют современную мировую политическую элиту в рамках влиятельных неформальных образований, таких как Трехсторонняя комиссия, Комитет трехсот, Бильдербергский клуб; сетевые отношения связывают между собой подразделения неправительственных организаций, транснациональных корпораций, информационных агентств и т.д. 27 относительно устойчивая, хотя и незавершенная структура института, сложившаяся к началу ХХI века и основывавшаяся на неоспоримом превосходстве Соединенных Штатов, уже сегодня – в конце первого десятилетия нового века – претерпевает существенные изменения. Появляются новые феномены и явления, образуются новые связи, большинство из которых не формализовано и не обладает достаточной устойчивостью. Каков будет конечный результат этого процесса, предсказать крайне сложно, ясным представляется лишь то, что в ближайшем будущем мировое сообщество столкнется с необходимостью противостояния новым вызовам и угрозам, порождаемым, не в последнюю очередь, глубинной трансформацией международных отношений. Сохраняющееся отсутствие действительного состояния безопасности между народами принято объяснять целым рядом причин, начиная от анархической природы международных отношений и национального эгоизма и заканчивая ошибочностью выбираемых национальными лидерами политических курсов. То есть традиционно именно государства, а не люди рассматриваются в качестве начальной и конечной точки международных отношений, заключающей в себе саму их суть и обуславливающей их свойства и характеристики. В действительности же, как пытается это продемонстрировать автор, причина заключается, в конечном счете, в другом. А именно - в человеке. И, в частности, в том, что человек является носителем противоречивых по самой своей природе потребностей. Исследование этой составляющей психики человека – человеческих потребностей – и ее проявлений в международных отношениях становится центральным для второй главы работы, озаглавленной «Человеческие потребности: международное измерение». Человеческие потребности представляют собой состояние организма, выражающее его объективную нужду в дополнении, которое лежит вне его,46 они проявляют себя как внутренние импульсы, побуждающие к действию, и становятся движущей силой47 любой человеческой деятельности. Человек является носителем комплекса потребностей, зачастую противоречащих друг другу и конфликтующих между собой. Традиционные классификации потребностей выделяют физиологические потребности, потребность в безопасности (включающую в себя потребности в стабильности, защите, свободе от страха, тревоги и хаоса, потребности в структуре, порядке, законе, ограничениях и др.), потребность в принадлежности и любви, потребность в признании, потребность в самоактуализации. 46 47 Леонтьев А.Н. Потребности, мотивы и эмоции. М., 1971. http://medpsychology.narod.ru/Knigi/leontev.html Волков Ю.Г., Поликарпов В.С. Человек: Энциклопедический словарь. М., 2000., стр. 337. 28 Кроме того, по мнению автора, потребностной природой обладает и ряд инстинктов48 (то есть часть потребностей оказывается закрепленной и реализуемой в форме инстинкта). В основном это те из потребностей, которые проявляют себя в жизни общества как деструктивная сила, и реализация которых наносит ущерб социуму и индивиду. Таковы потребности (называемые инстинктами) в агрессии, в разрушении, во враждебных действиях по отношению к другому. Потребности человека обладают рядом специфических свойств, которые во многом определяют динамику и характер человеческого поведения. Потребности вариантнтны (т.е. мотивы (предметы), способы их достижения, а также конкретные исторические формы определенной потребности могут существенно различаться); ситуационны (т.е. могут появляться, трансформироваться и даже исчезать под воздействием конкретной ситуации); потребности накапливаются (и при длительном неудовлетворении могут «прорваться» без достаточного видимого стимула); устойчивость образуемых ими комплексов относительна (иерархия комплексов подвержена значительным изменениям с течением времени); потребности не всегда в полной мере осознаются их носителем. Наиболее эффективные способы реализации потребностей и представления об их мотивах приобретают форму стереотипов восприятия и поведения акторов в рамках социума и закрепляются в общественных институтах. Последние, в свою очередь, интегрируются в культуру, во многом определяющую поведение субъекта, появление новых и трансформацию старых потребностей. Потребности могут образовывать устойчивые комплексы, состоящие из нескольких тесно взаимосвязанных и взаимозависимых потребностей. Когда подобные комплексы существуют в течение длительного времени и обретают общий мотив и метод реализации, можно констатировать появление метапотребности, т.е. комплексной (сложной) потребности, состоящей из нескольких потребностей, практически неотделимых друг от друга и в социально-политическом процессе проявляющихся как единое целое. Эти свойства и характеристики проявляются во всех областях жизнедеятельности человека, включая и его деятельность на международной арене. Нации, будучи достаточно однородными образованиями, могут рассматриваться как носители общего набора потребностей. При этом потребности нации не есть Мнения ученых о том, стимулируются ли человеческие действия инстинктом, расходятся. Часть из них (это в основном социологи, экономисты и представители других гуманитарных наук, занимающихся исследованием социальных процессов, а не человеческой психики) полагает, что человек неподвластен диктату инстинкта, другие же (в первую очередь, представители психологии, которые примыкают к психоаналитическому и бихевиористскому направлениям, а также социобиологи и этологи) считают, что поведение человека, как и животного, в значительной мере обусловлено инстинктами, т.е., неосознаваемыми, как правило, влечениями или импульсами, предписывающими конкретное поведение и побуждающими своего носителя стремиться к определенной цели. 48 29 совокупность потребностей ее представителей, это достаточно самостоятельное образование, представляющее собой ограниченный (в количественном отношении) набор порождаемых и аккумулируемых обществом импульсов, которые проявляются в предрасположенности нации к определенным действиям, фиксируемой в ожиданиях и чаяниях граждан. Традиционно считается, что в сфере международных отношений потребности присутствуют в форме национальных интересов. Последние оказываются своего рода отражением потребностей нации в международных отношениях и представляют собой их (потребностей) осознанные и рационализированные формы. Основываясь на анализе внешнеполитических документов государств (прежде всего, России и США), а также международных договоров, соглашений и т.д., автор полагает, что потребности в большинстве случаев трансформируются в национальный интерес тогда, когда их полномерная реализация представляется актору возможной, или же тогда, когда потребность, нереализовывавшаяся в течение долгого времени, «прорывается», становясь национальным интересом даже в отсутствие соответствующего внешнего стимула. Потребности, не находящие своего отражения в национальных интересах, влияют на внешнеполитический курс государства, выступая в форме альтернативных интересов. Реализация потребности, трансформировавшейся в национальный интерес, становится целью конкретных политических действий – разрабатываются конкретные стратегии и тактики ее обеспечения, предпринимаются соответствующие шаги на международной арене. При этом необходимо помнить, что у каждой нации родовые потребности человека обретают свои культурно-исторические формы. Специфика каждого конкретного комплекса национальных потребностей зависит от целого ряда факторов - национальной культуры, геополитического положения государства, специфики политического устройства, представлений нации о самой себе и окружающем мире, комплекса уже существующих национальных интересов и т.д. Поэтому зачастую одна и та же родовая потребность и порождаемые ею интересы у разных наций обретают настолько специфические формы, что последние зачастую перестают рассматриваться и, главное, анализироваться как проявления одного и того же феномена. Нужно учитывать также и то, что, будучи формой проявления потребности нации, национальной интерес «наследует» некоторые ее свойства. В частности, интересы, как и потребности, ситуационны, вариантны и могут противоречить друг другу. В процессе сотрудничества между нациями формируются международные потребности, выражающиеся в форме международных интересов. Несмотря на то, что 30 содержание и свойства этих двух явлений – национальной и международной потребности – зачастую совпадают, есть и существенные различия. Формирование международных потребностей – процесс намного более сложный и неоднозначный. Его специфика заключается в том, что на протяжении большей части своей политической истории, человечество не воспринимало себя как единого субъекта, будучи разделенным на государства, союзы, альянсы и т.д., враждующие между собой. Осознание единства и неделимости мирового сообщества возможно, как представляется, лишь перед лицом такой угрозы, противостояние которой осуществимо только в ходе совместных всеобщих действий. Вплоть до недавнего времени проявления международных потребностей встречались редко и сохранялись в течение очень короткого промежутка времени. Однако сегодня наблюдается ряд феноменов, свидетельствующих о том, что появление устойчивых международных потребностей потенциально возможно. Это такие явления, как растущая обеспокоенность проблемами экологии, гуманизация международных отношений, а также ряд проявлений глобализации – начинающаяся унификация культурного и информационного пространства,49 укрепление неправительственных связей и отношений между народами и т.д. Попытки акторов реализовать национальные и – реже – международные потребности и интересы лежат в основе международного взаимодействия, в процессе которого формируется культура международных отношений. В ней оказываются закреплены паттерны поведения и восприятия, она «подсказывает» субъекту как ему действовать в тех или иных ситуациях, какого поведения следует ожидать от контрагентов; какие методы и средства допустимы, общеприняты, желательны и позволяют эффективно проводить внешнюю политику, а какие табуированы или могут вызвать нежелательную для субъекта реакцию международного сообщества и привести, в конечном итоге, к негативным последствиям. Культура, будучи «зашифрованной в институтах и практиках»50 выступает регулятором международной деятельности, наряду с такими факторами как существующая силовая структура отношений и международное право. Институты, упорядочивающие взаимодействие в конкретных сферах международных отношений, становятся, в результате, своеобразным, опосредованным международной культурой и спецификой международных реалий, «слепком с человека» со всеми его психическими и психологическими противоречиями. Подробнее см., например, Этциони А. От империи к сообществу: новый подход к международным отношениям. М.: Ладомир, 2004. 50 Закария Ф. Будущее свободы: нелиберальная демократия в США и за их пределами. М., 2004, стр. 2. 49 31 Исследованию конкретных проявлений влияния человеческих потребностей на формирование безопасности и функционирование посвящена третья глава современного работы – института международной «Институт международной безопасности: человеческое измерение». При работе над этой главой, автор исходил из убеждения, что человеческие потребности, проникая в сферу международных отношений, находят воплощение в нормах и правилах поведения акторов на международной арене, закрепленных в международных документах – договорах, соглашениях, конвенциях и т.д., – в которых получают отражение представления акторов о том, каким образом и на основе каких принципов должно быть организовано их взаимодействие; а также те конкретные формы отношений, которые образуют в своей совокупности международные процессы. Именно поэтому основное внимание уделялось анализу политических документов – начиная от выступлений политических лидеров (в основном США и СССР/России), как носящих внешнеполитический характер, так и ориентированных на внутреннюю аудиторию, и заканчивая документами международных организаций и конференций, как региональных, так и глобальных. Первый параграф рассматриваемой главы включает в себя исследование процесса формирования современного института международной безопасности с точки зрения теории мотивации. Поскольку некоторые элементы этого института наследуются им от системы международной безопасности, существовавшей в период холодной войны, значительное внимание уделено процессу и специфике становления этой системы. В частности, выявлено содержание и процесс формирования потребностей (как международных, так и национальных), стимулировавших и определявших ее трансформацию. В ходе Второй мировой войны, нанесший беспрецедентный ущерб человечеству, национальные потребности в безопасности, предполагающие ориентацию на самостоятельное (и часто одностороннее) обеспечение узконациональных интересов, были оттеснены на второй план. Постепенно сформировалось новое понимание безопасности как «неделимого» состояния (т.е. состояния, которое не может быть достигнуто за счет уменьшения степени защищенности других игроков международной арены), что нашло свое выражение в основополагающих международных документах, отражающих развитие института международной безопасности. Эти процессы стали следствием взаимодействия формирующихся в ходе войны метапотребности в обеспечении собственной безопасности через обеспечение безопасности всех или большинства акторов международных отношений и потребности в целенаправленном и 32 рациональном регулировании международных процессов, позволяющем избежать повторения мировых войн. В результате рационализации этих потребностей сформировался международный интерес в создании системы международной безопасности – единого цельного образования, акторы которого подчиняются заранее определенным правилам поведения и признают верховную власть наднациональной организации, на которую и возлагается задача обеспечения всеобщей безопасности. Впоследствии, когда сформировалась двухполюсная международная система, ее структура и существованию международная описанных ситуация в международных целом по-прежнему потребностей, в способствовали то время как формирующийся на их основе интерес не только потерял статус международного (хотя и остался общим, как минимум, для двух сверхдержав), но и изменил свое содержание. Теперь он заключался в том, чтобы США и СССР, управляя международной системой,51 могли, не приходя в прямое столкновение, реализовывать свои интересы, носящие глобальный характер. В целом специфика миропорядка, практически совпавшего по времени своего существования с периодом холодной войны, позволяла метапотребности в безопасности занять одно из приоритетных положений в комплексах международных и национальных потребностей. Эгоистические устремления государств по-прежнему оставались фактором формирования института международной безопасности, однако проявления их были значительно меньшими по масштабам и частоте, нежели прежде. Потребности наций оказывались в значительной мере подчиненными общей установке на сотрудничество как единственно возможный способ выживания. Ситуация, сложившаяся к концу холодной войны, была совершенно иной. Изменившаяся с распадом двухполюсного мира, структура института международной безопасности не создавала ситуации, в которой отказ от равноправного сотрудничества между основными игроками с легкостью мог бы привести к всеобщей гибели. Большинство государств рассматривало кооперацию как достаточно эффективный и, в целом, желательный, но не как единственный возможный и необходимый способ взаимодействия. В результате, в пост-холодно-военном мире, в котором США получили практически полную «свободу рук», именно их потребности и методы, используемые Речь при этом, конечно, не может идти о том, что все международные процессы были подконтрольны сверхдержавам, как и о том, что последние в согласии управляли миром. Однако именно их поведение на международной арене было тем фактором, который оказывал наибольшее влияние на развитие международных отношений, хотя последнее далеко не всегда происходило в соответствии с намерениями и планами сверхдержав. 51 33 американским государством для их реализации, стали оказывать наибольшее влияние на формирование института международной безопасности. Трансформация уже существовавших потребностей американской нации, превращение их в изменившейся ситуации в национальные интересы, появление и реализация новых потребностей и интересов стали предпосылкой для формирования новых стереотипов международного поведения. Осознав преимущества своего положения, американцы были готовы им воспользоваться в соответствии с классическим пониманием безопасности в международных отношениях – безопасности как защиты своего народа, своей территории и своего образа жизни, воплощавшего специфику американской нации. Она (американская нация) с самого начала своего существования была носителем сложного комплекса потребностей и представлений о методах их реализации. Заявляя о своем превосходстве и богоизбранности, американцы закрепляли в комплексе своих национальных потребностей потребность изменять другие народы по своему единственно верному, как они убеждены, образу и подобию, «указать человечеству в каждом уголке мира путь к справедливости, независимости и свободе». 52 Потребность в безопасности, слившись с потребностью в демократизации мира, предстала в национальной метаформе – потребности в безопасности, реализуемой лишь через посредство взаимодействия демократических государств при лидирующей роли США. Идея освобождения народов (т.е. демократизации и либерализации политического строя всех или большинства государств мира) как метода обеспечения безопасности изначально присутствовала в американском политическом сознании,53 но на протяжении большей части истории Соединенных Штатов, речь шла о самостоятельной демократизации других государств по образцу США, то есть о силе американского примера. После Второй мировой войны эта позиция изменилась: теперь американцы полагались не только на привлекательность своего образа, но и на оказание политической и экономической помощи другим странам в процессе демократических реформ. Слова В.Вильсона цитируются по: Баталов Э.Я. Русская идея и американская мечта. / Внешняя политика и безопасность современной России. 1991-2002 / Сост. Шаклеина Т.А. в 4 тт. Т.1. М., 2002, стр. 304. 53 Вспомним, например, слова одного из отцов-основателей США А.Гамильтона: «Народу нашей страны суждено своим поведением и примером решить важнейший вопрос: способны ли сообщества людей в результате раздумий и по собственному выбору действительно учреждать хорошее правление». (см. Гамильтон А. К народу штата Нью-Йорк. Октября 27, 1787 г. / Федералист. Политические эссе Александра Гамильтона, Джеймса Мэдисона и Джона Джея: Пер.с англ. / Под общ. ред., с предисл. Н.Н. Яковлева, коммент. О.Л. Степановой. – М., 1994. http://amstd.spb.ru/Library/sources/f_1.htm) 52 34 После окончания холодной войны под воздействием нового международного статуса США специфическая национальная американская метапотребность в безопасности претерпела еще одну метаморфозу – в качестве метода ее обеспечения стала рассматриваться, а впоследствии и использоваться военная сила. Параллельно описанному процессу, шла трансформация еще одной специфической американской потребности, берущей свое начало в той же родовой человеческой потребности в обосновании своего существования, обособлении себя, отделении от других. В качестве описания ее национальной американской формы как нельзя лучше подходят слова американского президента У. Гардинга: Америка «не может взять на себя ни политические, ни экономические обязательства, которые подчинят (…) [ее - К.Х.] решения какой-либо власти, кроме (…) [ее- К.Х.] собственной».54 С течением времени, в результате вынужденного полувекового сотрудничества с европейскими государствами и другими странами, относимыми к западному блоку, в американском внешнеполитическом сознании собственная «самость» в значительной мере оказалась трансформированной в коллективную – западную – идентичность. И ориентация на сохранение свободы от обязательств предстала в форме жажды свободы действий для западного блока. И если в период существования двухполюсного мира эта цель была практически недостижима, то в пост-холодно-военном-мире Америка и ее союзники получили, наконец, возможность действовать, в значительной степени бесконтрольно. Потребность в утверждении собственной значимости (проявляющаяся, в частности, в стремлении к глобальному лидерству), также влияющая на американское внешнеполитическое сознание, слившись с описанными потребностями, выразилась в стремлении регулировать все или большинство международных процессов. В результате Америка оказались в ситуации, когда ответственность за многие проблемы мирового сообщества или, по крайней мере, те из них, которые непосредственно касаются его западной части, оказались на ее плечах. Рационализация перечисленных потребностей и попытки их реализовать на международной арене ведут к формированию внешнеполитического курса, элементы которого подчас противоречат друг другу. С одной стороны, США хотят быть активным участником международных отношений, непосредственно берущим на себя ответственность за разрешение большинства проблем и рассматривающим такую 54 Harding W. G. Inaugural Address. March 4, 1921. / Inaugural Addresses of the Presidents of the United States. 1989. http://www.bartleby.com/124/ 35 политику как путь к созданию более безопасного мира для всех, включая США (правда, мира, живущего по законам, определяемым Америкой); с другой, – стремятся обеспечить безопасность западного блока (и, в первую очередь, самих Соединенных Штатов) в одностороннем порядке, предпринимая такие действия, как например, строительство системы НПРО, представляющей собой не что иное как «стену», за которой Запад мог бы спрятаться от остального мира.55 Поскольку именно потребности и интересы Америки, определяющие ее внешнюю политику, оказали решающее влияние на формирование современного института международной безопасности, в его рамках сложились новые правила, нормы и стереотипы поведения, воплощающие в себе многие черты американской нации. Была закреплена модель поведения сильнейшего (или одного из сильнейших) государства на международной арене. Согласно этой модели, такие страны оказываются вправе осуществлять практически любые действия, отвечающие их интересам или же соответствующие их представлениям о «благе» международного сообщества. Часто предпринимаются односторонние действия, заметно пренебрежение мнением международного сообщества. Достаточно устойчивой становится ориентация на обеспечение своей безопасности за счет безопасности других государств. Как мы уже отмечали, в период существования двухполюсного мира, потребность в собственной безопасности зачастую представала в форме метапотребности в безопасности всех игроков международной арены, в постхолодно-военном мире она оказывается ближе к своей традиционной эгоистической форме. Кроме того, появляется установка (правда менее устойчивая) на обеспечение своей безопасности через изменение (в том числе насильственным путем) контрагентов по своему образцу. Некоторое, хотя и не очень значительное, влияние на современное поведение сильных (в традиционном реалистском понимании этого термина) акторов на международной арене оказывают и установки, выработанные в период существования двухполюсного мира. Так, начало новой пост-холодно-военной эры характеризовалось сохранением ориентации США на сотрудничество с Россией в конкретных областях. Сохраняется и ориентация на международное взаимодействие в рамках ООН, пусть и обусловленное в значительной мере неспособностью США справиться со всеми последствиями своих действий в одиночку. Вот как характеризует возможное будущее Америки под защитой НПРО негативно относящейся к этой инициативе Зб.Бжезинский: «система национальной противоракетной обороны могла бы превратить Америку в международную охраняемую резиденцию (internationally gated community)». (Brzezinski Z. Indefensible Decisions. // Washington Post. May, 5, 2000). 55 36 В целом, роль США в формировании современного института международной безопасности трудно определить иначе как негативную. Ибо устанавливаемые ими сегодня каноны поведения крайне опасны в условиях современного мира. Его усложнение, появление новых явлений и процессов влекут за собой качественное и количественное изменение угроз миру, появление новых и трансформацию существовавших ранее вызовов безопасности, противодействие которым не может осуществляться государством в одиночку. Однако США, конструируя институт международной безопасности столь опасным образом, являются не только виновником, но и жертвой происходящих изменений. Дело в том, что через посредство этого института удовлетворяется самый широкий спектр потребностей, многие из которых не только противоречат друг другу, но и прямо ведут к снижению степени защищенности. Как и другие нации, американцы оказываются подвластны диктату потребностей, воздействие которых разнонаправлено и противоречиво, и, подобно другим, страдают от последствий своих иррациональных, хотя и продиктованных национальным интересом, действий. В итоге, приходится признать, что институт международной безопасности оказывает реальное позитивное влияние на международные процессы тогда, когда, говоря словами Ричарда Никсона, «народы хотят мира, а мировые лидеры боятся войны». 56 Иначе говоря, прочный мир возможен тогда, когда естественным путем формируется единство трех факторов: складывается международная ситуация, в которой военные действия являются заведомо проигрышными; народы мира являются носителями метапотребности в безопасности всех и каждого; а в культуре международных отношений присутствует, пусть и не занимая главенствующего положения, установка на сотрудничество. Второй параграф третей главы диссертации содержит в себе анализ состояния современного института международной безопасности в плане его эффективности. В этом разделе предложены некоторые шаги, которые, как представляется, могли бы способствовать тому, чтобы мир стал более безопасным. При оценке эффективности современного института международной безопасности, диссертант исходил из трех критериев: устойчивости; открытости влиянию со стороны всех или большинства акторов международных отношений и способности удовлетворять их потребности; направленности на обеспечение безопасности. 56 Nixon R. M. First Inaugural Address. Monday, January 20, 1969 / Inaugural Addresses of the Presidents of the United States. 1989. http://www.bartleby.com/124/ . 37 Проведя соответствующий анализ, автор убедился в том, что институт международной безопасности в его нынешнем состоянии не ориентирован в необходимой и достаточной мере на решение тех задач, которые, по определению, должны быть целью его функционирования. Он не является устойчивым (до сих пор не определился даже основной вектор его развития), не соответствует своему статусу международного (большинство государств мира практически не имеет возможности оказывать влияние на функционирование института), а существующие в его рамках отношения не направлены на противодействие тем угрозам, которые сегодня превалируют в мире (региональным и внутригосударственным конфликтам, деятельности международных преступных группировок, и т.д.). Напротив, этот институт ориентирован преимущественно на решение совершенно иных задач, а именно - регулирование процесса реализации своих потребностей сильнейшими игроками международной арены. Немалую опасность представляют стереотипы поведения сильного государства, закрепленные в современном институте международной безопасности. В ближайшем будущем встанет вопрос о том, как поведут себя на международной арене, набрав силу, государства, названия которых объединены под общей аббревиатурой БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай) и подъема которых со страхом ожидает Запад. Ведь это государства, имеющие собственные специфические интересы, а главное – потребности, существенно отличающиеся по своим конкретным формам от потребностей западных сообществ.57 Принятие ими стереотипов поведения, предложенных в начале XXI века Соединенными Штатами, могло бы стать настоящей катастрофой для института международной безопасности, окончательно задав ему ориентацию на регулирование процесса борьбы великих держав за ресурсы, сферы влияния и пр. в ущерб интересам и потребностям их более слабых соседей. Однако сегодня международное сообщество и, в частности, США – современная сверхдержава, находятся в ситуации, которая могла бы способствовать оптимизации функционирования института международной безопасности. В ближайшее десятилетие структура международных отношений будет, вероятнее всего, претерпевать глубокую трансформацию: как уже отмечалось, на международную арену в качестве активных и влиятельных игроков выйдут акторы, не оказывавшие до этих пор определяющего воздействия на международные процессы. И действовать эти государства будут, по крайней мере, в течение некоторого времени, в соответствии с теми стереотипами Об этом см., например, Лавров С. Россия и мир в XXI веке // Россия в глобальной политике. № 4 июль/август 2008; Барма Н., Вебер С., Ратнер Э. Мир без Запада // Россия в глобальной политике. № 4 июль/август 2008. 57 38 поведения и восприятия, которые будут существовать на тот момент в рамках института международной безопасности. Представляется очевидным, что в этой ситуации Запад и, в первую очередь, США должны быть заинтересованы в том, чтобы культура международных отношений ориентировала новых гигантов не на односторонние действия (как это происходит ныне), а на следование нормам международного права, уважение к интересам других государств, и т.д. Поэтому выглядит теоретически возможным, хотя, к сожалению, и маловероятным, что современные архитекторы института международной безопасности осуществят пересмотр своих внешнеполитических курсов в пользу регулирования проявлений национальных потребностей. Такой подход не предполагает выявление некоего универсального блага, что если и возможно, то крайне сложно.58 Речь не идет и о том, чтобы устранить национальный эгоизм. Речь, прежде всего, о том, чтобы государство в собственных интересах регулировало воздействие на свою внешнюю политику конкретных потребностей нации. Конечно, воздействие потребностей на своего носителя с трудом поддается контролю, однако существует целый ряд практик, применяемых пока лишь на индивидуальном и групповом уровнях, но способных привести к управлению потребностями и регулированию их проявлений на уровне международном. Во-первых, государство могло бы избегать тех ситуаций, которые способствуют изменению его потребностей таким образом, что их проявления оказывают негативное воздействие на институт международной безопасности. К таким ситуациям относится, прежде всего, чрезмерное накопление силы в руках одного актора, позволяющее ему действовать на мировой арене в одностороннем порядке. В целом, в рамках международного экспертного сообщества уже сложилось общее мнение (к сожалению, далеко не всегда находящее отражение в непосредственной политической практике) о том, что избыток силы и полная свобода действия в нынешнем мире непременно подразумевают под собой и растущие обязанности на международной арене, исполнение которых требует огромных материальных и моральных затрат и является, по меньшей мере, нежелательным.59 Во-вторых, улучшению ситуации способствовало бы перенаправление потребностей. Ведь большинство из них, как и их мотивов и способов реализации вариантны, а значит, могут быть перенаправлены на действия в меньшей степени способные, по мнению субъекта – носителя потребности, нанести вред. Потребность, См., в частности, Шумпетер Й. Капитализм, социализм и демократия. Пер. с англ. М., 1995, стр. 332-335. См., например, Walt S. Taming American Power: The Global Response to U.S. Primacy. NY, London, 2005; Бжезинский Зб. Выбор: глобальное господство или глобальное лидерство. М., 2006. 58 59 39 ориентирующая на действие, признаваемое актором нежелательным, перенаправляется (но не подавляется) на схожее по своему характеру действие, полагаемое менее вредоносным. В-третьих, положительную роль могла бы сыграть сублимация потребностей. Это явление в современной гуманитарной науке понимается очень широко.60 В целом его можно описать как переориентацию влечения на цель, далекую от первоначального предмета (мотива) потребности. То есть, сферы международных отношений далекие от безопасности могли бы стать тем полем, на котором реализовывались бы потребности, ныне детерминирующие функционирование института международной безопасности. Главная роль в процессе целенаправленного регулирования развития института международной безопасности, как представляется, должна принадлежать США. Такой подход в меньшей степени обусловлен спецификой американской нации, нежели характеристиками той ситуации, в которой Соединенные Штаты могут оказаться в ближайшее время. Именно потеря привычного статуса единственного мирового лидера может стать тем фактором, влияние которого подтолкнет то или иное государство к пересмотру и переоценке своего внешнеполитического курса, процесса и исходных положений его формирования. США, судя по всему, предчувствуют грядущие перемены в структуре и характере международных отношений, ожидая появления нескольких центров силы, сравнимых с ними по своей мощи. Очевидным для Соединенных Штатов представляется и то, что в течение некоторого времени эти государства будут действовать в соответствии с теми стереотипами поведения и восприятия, которые будут существовать в рамках института международной безопасности. То есть, теми нормами и правилами, которые формируются сегодня и будут формироваться в ближайшем будущем под непосредственным влиянием американской внешней политики. Соответственно, можно предположить, что США, столкнувшись с перспективой того, что в скором времени сами могут оказаться объектом применения тех методов обеспечения национальных интересов, которые практикуются ими сегодня, окажутся способны осуществить корректировку своего внешнеполитического курса.61 Так, для З.Фрейда сублимация представляет собой «процесс, происходящий с объектом либидо, и состоит в том, что влечение переходит на иную цель, далекую от сексуального удовлетворения; суть при этом заключается в отвлечении от сексуального» (см. Фрейд З. К введению в нарциссизм. http://www.bookslibra.ru/librari_skript/page_134638.html), В рамках непсихоаналитических подходов под сублимацией понимается «переключение активности субъекта на более высокий уровень» (см. Сублимация. // Психология. Словарь / Под ред. Петровского А.В., Ярошевского М.Г. М., 1990. стр. 388). 61 Некоторые факты говорят о том, что такой вариант возможен. Во-первых, США имеют опыт достаточно существенной корректировки внешнеполитического курса и признания ошибочности предыдущих установок (например, активно вступив в международные отношения в ходе и сразу после 60 40 Однако в общем и целом, несмотря на обозначенную значительную роль современной сверхдержавы в формировании будущих контуров института международной безопасности, для действительной оптимизации его функционирования необходимы совместные действия всего международного сообщества, необходима организация постоянного целенаправленного процесса обеспечения всеобщей безопасности. Только в такой форме, как представляется, институт международной безопасности сможет обеспечить выживание человечества в будущем. В заключении подведены общие итоги исследования и изложены выводы, представленные в следующих положениях, выносимых на защиту: 1. Отношения в сфере международной безопасности формируется под влиянием многих факторов (традиционно среди них выделяют соотношение сил субъектов, содержание их национальных интересов и, с недавних пор, культуру международных отношений). Однако влияние на характер, содержание и структуру этих отношений оказывает и человек – как родовое существо и как представитель конкретной нации. Потребности человека принимают форму национальных и международных потребностей и интересов. Отношения в сфере международной безопасности, формирующиеся в процессе удовлетворения этих потребностей и интересов государствами и другими субъектами международных отношений, представляют собой «слепок» с человека, испытывая на себе влияние самого широкого спектра потребностей и их основных свойств – вариантности, ситуационности, противоречивости и конфликтности. Поэтому создание эффективных механизмов обеспечения безопасности на международной арене представляет собой крайне сложную задачу; 2. Современные отношения в сфере международной безопасности претерпевают глубокую трансформацию. Происходящее изменение их структуры позволяет говорить о видоизменении организационной формы отношений, которые уже не могут, как это было прежде, идентифицироваться как система, поскольку на место системы международной безопасности приходит образование, имеющее принципиально иную – а именно симбиотическую системно-сетевую структуру. окончания Первой мировой войны, они впоследствии вернулись к политике изоляционизма, а еще через два десятилетия вновь выступили в качестве одного из основных игроков международных отношений). Вовторых, США имеют и некоторый опыт ограничения проявления своих потребностей: так, в начале холодной войны американцы с большой настороженностью относились к применению силы на международной арене (хотя и видели в ней потенциальную высокую результативность), усматривая в последствии подобных действий угрозу для самих США, собственных ценностей и образа жизни. (См. NSC 68: United States Objectives and Programs for National Security. A Report to the President Pursuant to the President’s Directive of January 31, 1950. // Сборник материалов по курсу «Проблемы национальной и международной безопасности». Часть III. Официальные документы по вопросам национальной безопасности США. ФМП при ИСКРАН. М., 2003, стр.10.). 41 Поэтому сегодня для обозначения совокупности отношений в сфере международной безопасности целесообразно использовать такое понятие как «институт». 3. Современный институт международной безопасности не ориентирован в должной мере на решение тех задач, которые, согласно определению, должны быть целью его функционирования. Его недостаточная эффективность проявляется в том, что существующие в его рамках отношения не направлены на противодействие всем угрозам, превалирующим в современном мире; он неустойчив – происходит трансформация его структуры и культуры, основные векторы которой пока не определились; он не в полной мере соответствует своему статусу международного – большинство государств мира практически не имеет возможности оказывать влияние на его функционирование, которое в значительной мере детерминируется поведением сильнейших акторов международных отношений. 4. В рамках современного института международной безопасности сформировался ряд элементов, способных оказывать негативное влияние на международные процессы. В частности, в институте международной безопасности оказались закреплены установки на обеспечение национальной безопасности одних государств за счет безопасности других государств, перераспределение ресурсов в пользу сильнейшего (или сильнейших) государства через посредство односторонних (включая силовые) действий, навязывание воли сильных более слабым субъектам международных отношений и т.д. Учитывая характер протекающих изменений структуры института, фиксация этих паттернов поведения и, соответственно, следование им субъектами международных отношений содержит в себе конфликтный потенциал; 5. Существенно повысить эффективность функционирования института международной безопасности можно только действуя в согласии с силами человеческой природы, а не пытаясь с ними бороться. В качестве возможного варианта таких действий перенаправление, может рассматриваться сублимация и управление потребностями целенаправленное избегание – их ситуаций, способствующих формированию потребностей, воздействие которых на поведение их носителя ведет к негативным последствиям; 6. В современном мире складывается ситуация, которая могла бы способствовать использованию метода управления потребностями. Единственная сверхдержава постепенно теряет свой статус и соответствующие возможности, однако все еще обладает влиянием, достаточным для того, чтобы способствовать закреплению 42 в рамках института международной безопасности норм, правил и стереотипов поведения, в большей мере отвечающих интересам международной безопасности; 7. Главными для создания эффективного механизма обеспечения международной безопасности остаются постоянные совместные действия всего международного сообщества, направленные на обеспечение всеобщей безопасности Основные положения диссертации нашли отражение в следующих публикациях автора: 1. Хозинская К.В. Образ России в работах Зб. Бжезинского. / Россия и США: нужны ли мы друг другу? / Под. ред. Кременюка В.А. М.: ИСКРАН, 2007. 2. Хозинская К.В. США и мир. // США и Канада: экономика, политика, культура. №2, 2007. 3. Хозинская К.В. Институт международной безопасности и место США в его структуре (гипотезы и тенденции). // США и Канада: экономика, политика, культура. №2, 2008. 4. Хозинская К.В. Понятие «международная безопасность» в современной западной политической науке / Соединенные Штаты Америки в современном мире / Отв. ред. Травкина Н.М. М.: ИСКРАН, 2008. 43 РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК ИНСТИТУТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ И КАНАДЫ На правах рукописи Хозинская К.В. Человеческие потребности как фактор формирования института международной безопасности (Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата политических наук) Подписано в печать Объем 2,5 п.л. Формат 90 х 60 1/16. Тираж 100 экз. Гарнитура Schoolbook, Textbook ____________________________________________________________________________ Редакционно-издательский отдел ИСКРАН Москва, Хлебный пер., 2/3. Телефон 203-0403. 44