2Об "ОСНОВАХ СОЦИАЛЬНОЙ КОНЦЕПЦИ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ" "Основы социальной концепции Русской Правослваной Церкви" являют- ся одним из важнейших документов в ее 1000-летней истории и исключи- тельно актуальным для современной России, когда возрождается ее тради- ционная духовность. Убеждена, что многие россияне как православно верующие, так и инославные и атеисты не имеют полноты знаний о смысле и назначении та- ких важнейших позиций Церкви как представленные в Концерции ее отноше- ния к национально-патриотическому вопросу, к государству, власти и по- литике, к этике и светскому праву, к трудовой деятельности и распреде- лению материальных благ, к войне и миру, к преступности, наказанию и исправлению, к вопросам личной, семейной и общественной нравственнос- ти, к здоровью личности и народа, к проблемам биоэтики и экологии, к светской науке, культура, образованию, к светским средствам массовой информации. Словом, в Концепции охвачены все стороны мирской жизни и свое каноническое видение проблем она основывает на Священном Писании и Священном Преданиим, и, главное, показывает неразрывную связь времен - от ветхозаветных до наших дней, она дает осознание, что мы "совре- менники не только нашей современности" и все новое, должно рассматри- ваться в свете полноты информации о прошлом и о вечном, иначе могут быть непоправимые ошибки. В связи с этим знание данной Концепции, по существу и по глубине не имеющей аналогов на российском духовном поле, должно быть у всех россиян, от простых мирян до руководителей страны. Это знание покажет принципиальное, и историческое и сущностное, отличие РПЦ от иных пре- тендентов на духовность в нашей стране и раскроет совпадение всех вне- церковных интересов, от личностных до государственных, и интересов Церкви. Положительно то, что данная Концепция не претендует на абсолютную законченность и допускает, что по мере изменения государственной и об- щественной жизни, появления в этой области новых значимых для Церкви проблем, основы ее социальной концепции могут развиваться и совершенс- твоваться. Можно надеяться, что при этих дополнениях будут обсуждены некоторые вопросы, которые в настоящее время в полном объеме еще или нецелесообразно или невозможно осветить. Важно и то, что многие сужде- ния богословов, православных философов и ученых по ряду позиций, представленых в "Основах концепции" не всягда совпадают, а поэтому от- четливое представление о том каково же согласованное мнение Церкви по насущным проблемам современности крайне необходимо мирянам, светской науке и властным структурам всех уровней. В числе позиций, которые, представляется, нуждаются в дальнейшем разяснении и которые актуальны для сегодняшнего дня является отношение Церкви и государства. Этот раздел представлен в истрическом плане, подробно анализируется период Византийской симфонии в их отношениях, но затем в одном абзаце оказывается и синоидальный и советский период этих отношений. Если оценка Церковью этих отношений при российских им- ператорах не может ограничиться только историческим интересом, то по оценке советского периода она более, чем актуальна. События 1918 года, арест Патриарха Тихона, массовые расстрелы свя- щеннослужителей, агрессивное наступление тоталитарного атеизма, призы- ва XVIII Cъеда ВКП(б) к полной ликвидации религии в СССР и уничтожению священнослужителей к XIX Съеду, последующие после ХХ Съезда КПСС мас- совое разрушение храмов и активизация агрессивности атеизма не нашли должного анализа. Отношение Церкви (особенно сергианского периода) к государству также осталось вне анализа. Вместе с тем в "Основах кон- цепции" указано: "Если власть принуждет православных к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении" (III.5) и далее "...Церковь должна указывать государству на недоаустимость распространения убежде- ний и действий, ведущих к установленю всецелого контроля за жизнью дичности, ее убеждениями, ... к оскорблению религиозных чувств.... (III.6). Определение оценок отмеченной исторической реальности с при- веденными положениями "Основ" представляется необходимым, несмотря на сеюминутные соображения. Отсутвие четкости в этом вопросе уже сказалось на отношении к Ги- му России. Оценка советского периода как периода государственно-идеологического тоталитаризама, что даже дало основание называть СССР "им- перией зла" (хотя эта оценка явно максималистская), осталась в памяти не только значительной части россиян, но и сохранилась в западном мире - это реальность, с которой нельзя не считаться. Звучание Гимна СССР даже с новыми словами не может не бросить тень на свободную Россию, прекрасная музыка Александрова уже подпорчена, "лишена невинности", а потому не годится для продолжения быть гимном новых поколений. Двойс- твенное отношение Церкви к этому вопросу уже используется ее врагами. О некоторых других вопросах. В разделе "Преступность, наказание, исправление" говориться, в частности, о том, что когда священнослужитель узнает от исповедцющего- ся о готовящемся преступлении и его призыв к отречению от злого наме- рения не возымеет действия, то "в трудных случаях священнослужителю надлежит обращаться к епархиальному архиерею" (IХ.2). Здесь явно ожидаются возможные варианты ответа архиерея, отсутствие определенности может породить у противников Церкви вероятность допуска нарушения свя- той тайны исповеди. В разделе "Здоровье личности и народа" остался без упомиания воп- рос о причащении больных СПИД'ом при общей Евхаристии. Для Церкви и для истинно верующих однозначно, что через Тело и Кровь Христову не может быть зарожения. А через лжицу и плат? А какова была практика причащения в период эпидемий чумы? Как определяет Церковь согласование в данном вопросе Православной веры и знаний инфекционистов? Церковь рассматривает психические заболевания как одно из прояв- лений общей греховности человеческой природы. В целом такое понимание, если исходить из того, что греховность это нарушение гармонии отноше- ний Бога и человека, приведшее к нарушению общей гармонии в природе и в обществе, что это противостояние человека этой гармонии, которое на- чалось со дня грехопадения и проявляется в наследственных болезней, то такое объяснение психических заболеваний не может быть противопостав- лено науке, которая допускает существование именно очень древних обстоятельств, явившихся факторами образования наследственных болезней, в том числе психических. Что касается "одержимости" бесами, то отношение к этому научной психиатрии традиционно по меньше мере скептическое. Это объясняется тем, что ранее Церковь также традиционно считало все психические забо- левания проявлением "бесовской одержимости". Это оказалось явно несос- тоятельным, когда открылись медицинские причины многих психических за- болеваний и способы их лечения. Вместе с тем надо признать, что те картины ярких и монофабульных психических расстройств, которые возни- кают только в церкви и только перед святыми иконами и при Евхаристии, по существу психиатрами не изучались, для обозначения таких состояний приклеивался ярлых "истерические припадки" и на том дело кончалось. Факты исцеления от такой одержимости только духовными лицами видимо нельзя свести только к результатом особой психотерапии. При всех воз- можных разночтениях следует согласиться с положением "Основ концепции" о том, что "представляется одинаково неоправданным как сведение всех психических заболеваний к проявлением одержимоси, что влечет за собой необоснованное совершение чина изгания злых духов, так и попытка лече- ния любых духовных расстройств исключительно клиническими методами" (ХI.5). В подтверждение последнему можно добавить, что в современном мире, особенно западном, резко возрастает число депрессий, которые нельзя не связать с характерным для него духовным вакуумом, и психофар- макология в таких случаях может лишь заглушить страдания, но не до- биться полглшл излечения. По разделу "Проблемы биоэтики", в котором обсуждаются искусствен- ное прерывание беременности, эфтаназии, трансплантологии, клонирования и госексуальные половые связи. Ключевым вопросов в проблеме эфтаназии и трансплантологии яваля- ется вопрос о временнОй границе жизни и смерти. Развитие реаниматоло- гии как науки о восстановлении жизненных функций умирающего организма и внедрение в медицинскую праткику методов восстановления деятельности остановившегося сердца и функций мозга (в частности, самостоятельного дыхания) привели к кардинальному изменению критериев смерти. С полной остановкой сердца на продолжительное время не обходятся сложные опреации по протезированию сердца. Можно привести и другие примеры, когда остановка работы сердца еще не являются критерием смерти. Поскольку остановившее сердце можно вновь заставить биться и обеспечить путем реанимационных мер полноценное восстановление функций мозга (сознания, мышления, социальной активности) , остановка сердца и дыхания сами по себе не могут быть критериями смерти, как это раньше однозначно понималось и в богословии и в медицине. С принятием новых критериев признаком смерти является необратимая гибель всего головного мозга - мозга как целого. Эта форма закреплена в Определния момента смерти в 1992 году в ст. 9 Закона Российской Фе- дерации о трансплантации органов и (или) тканей человека. Смерть человнека - это необратимая деструкция и/или дисфункция критических систем организма,т.е. систем, незаменимых (ни сейчас, ни в будущем) искусственными биологическими, химическими или электоротехни- ческими системами. А незаменим только мозг. Поэтому смерть мозга экви- валентна смерти человека. Однако медицина соглашается с этим лишь в целом. Принятие критерием биологической смерти смерть мозга привело к разночтению конкретных смыслов: 1) гибель всего мозга, включая его ствол, с необратимым бессознательным сосоянием, прекращением самостоя- тельного дыхания и исчезновением всех ствольных рефлексов; 2) гибель ствола мозга (могут сохраняться признаки жизнеспособноси мозга, в частности их электрическая активность; 3) гибель отделов мозга, от- ветственных за сознание, мышление, т.е. за сохранность человека как личности. Споры по этому поводу не только не утихают, но становятся все более острыми, тем более что их решение, особенно в пользу третьего варианта, могло бы по законам формальной логики поставить вопрос не только о прекращении питания и введения жидкостей таким больным, но и о взятии органов у самостоятельно дышащих больных в "стойком" вегетативном (апаллическом) состоянии и даже их захоронении. Единственно полноценным является только первое определение, поскольку второй и особенно третий не совместимы с нормальной моралью, последний чреват массовыми злоупотреблениями трансплантологов и убийствами людей, еще живых по общепринятым критериям. Действительно, сохранение на некоторое время после смерти мозга некоторых функций спинного мозга и даже его шейных отделов может вызы- вать смущение. Однако здесь уместно такое сравнение: организм в состо- янии смерти мозга можно можно уподобить человеку с отрубленой головой, у которого еще некоторое время сохраняется сердцебиение. Остановите после гильотинирования кровотечение, вставьте в обрубок трахеи трубку, начните искусстенную вентилицию легких, введите в кровь поддеривающие артериальное давление вещества, и сердце будет сокращаться дольше. Но можно ли говорить о проделжении жизни? Это пример показывает сложность однозначных определений. Основные существующие в мире в настоящее время документы гласят о том, что смерть устанавливается как по традиционным критериям (прекращение деятельности сердца и самостоятельного дыхания при отсутствии или неэффективности реанимации или срока ее начала, несовместимым с восстановлением мозга,т.е. приведшим к его гибели). так и по критериям собственно смерти мозга при сохраняющейся деятельности сердца. Смерть мозга - это необратимое, определяемое глобальной деструкцией мозга исключение возможности обеспечения мозгом осознанного контакта индивидуума с окружающей средой, его реакций на внешние воздействия, осуществляемых путем рефлексов, замыкающихся через головной мозг, и обеспечения основных жизненных функций самостоятельного дыхания, поддержания артериального давления и гомеостаза в целом. Поэтому организм в состоянии смерти мозга неминуемо обречен на смерть в традиционном понимании - в том числе и на остановку сердца. Остается проблема точной диагностики смерти мозга, которая возможна лишь при наличии соответствующей аппаратуры и специально подготовленного персонала. Поскольку ни то ни другое еще не имеет достаточной распространенности в реальной практике, может сохраняться констатация смерти по остановке сердца. Медицинская констатация смерти по критерию смерти мозга не может противоречить христианскому понима- нию смерти. Порог, за которым наступила смерть это смерть мозга. Без жизнедеятельности мозга не может быть психической деятельности и каких-либо проявлений духовности человека в земной жизни - иными слова- ми, смерть мозга символизирует момент разъединения тела и души, даже если сердце еще бьется. Такое понимание может быть вписано в данный раздел "Основ". Эфтаназия. Просьбы умирающего больного, с казалось бы, безнадеж- ным прогнозом на излечение освободить его от мучений путем умертвления для православного врача не могут быть предметом этический размышлений уже потому, что они абсолютно не совместимы именно с христианской эти- кой, ответственностью врача перед Богом за свой долг быть врачевате- лем, а не убийцей. Врачхристианин никогда не должен терять надежды на помощь молиты за болящего, на чудо исцеления, если это соответствет воле Бога. Онкологическое заболевание у А.И.Солженицина полностью са- мокупировалось, потому что А.И. еще не выполнил возложенную на него миссию. Что касается врача атеиста - то это вопрос его совести и право- послушности. Врач-христианан, принципиально осуждая эфтаназию, пре- тятствуя елико возможно ее реализации врачом-атеистом, но не видя в этом деле успеха, должен предпринять усердные попытки уговорить боль- ного отказаться от свой греховной просьбы и облегчить его страдания всеми другими доступными способами. Вместе с тем, если для врача-атеиста хриситанская нравственность лишь предрассудки, если совесть атеисту не будет претятствием эфтана- ции, то пусть он побоится стать законопрестпуником. Поэтому так важно искать реальные, медицинские противопаказания к эфтаназии и добиваться закрепления законодательного запрета зфтаназии. В психиатрическом аспекте здесь могут быть следующие соображения. У больных в критических состояниях могут развиваться соматогенные и психогенные депрессии. Всякая депрессия выражается в субъективно нигилистическим прогнозе, неверием в благоприятный исход, что само по себе может инициировать просьбы о скорейшем избавлении от страданий путем умервщления. Однако такая субъективная оценка безнадежности сво- его состояния больным, находящимся в депрессии, по сути может не соот- ветствовать реальному прогнозу, кроме того она чревата двумя негатив- ными следствиями: во-первых, сама по себе депрессия ухудшает физичес- кое состояние больного и, во-вторых. депрессивная самооценка больного может индуцировать врача в безнадежности дальнейшего лечения. Вместе с тем, эти депрессии обратимы и, соответственно, может измениться лич- ностное отношение больного к вопросу о борьбе за сохранение своей жиз- ни. Психотерапия, психофармакотерапия, купируя депрессию, дает реальный шанс к отказу больного от своих просьб об эфтаназии. И наконец, психологическое состояние человека, подходящего к грани жизни, настолько не изучено, что реально нет возможности спрогнозировать, что в последний момент, уже в период проведения процедуры эфтаназии, он не откажется от своего желания уйти из жизни, и что он не захочет продлить свою жизнь даже в страданиях. Поэтому, всегда есть опасность, что в случае пересмотра инициаторами эфтаназии своего желания искусственной смерти начатая процедура лишения больного жизни может оказаться уже необратимой. Более сложным и спорным является вопрос о продолжении или прекра- щении лечения или хотя бы поддерживающих жизнь процедур при картине так называемой клинической смерти. Этот вопрос стал особо актуальным в результате развития возможностей интенсивный терапии при апаллических состояниях (жизни на уровне лишь вегетативных ее проявлениях). Любые методы прогнозирования вероятности неминуемо летального ис- хода из наблюдаемого критического состояния всегда относительны и тре- буют, руководствуясь признанием человеческой жизни как высшей ценнос- ти, активных попыток реализации даже минимальных шансов сохранения че- ловеческой жизни и личности больного. "Безусловно недопустимым Церковь считает употребление методов фе- тальной терапии" (ХII.7). Это представляется излишне жестким. Нравс- твенные оганичения должны быть наложены только на случаи предумышлен- ного убийства человеческих зародышей. Ткани зародышей могут быть получены и в случаях аборта при прямой угрозе жизни матери при продолжении беременности и в случаях смерти беременной от внешних причин. Возможны уточнения и к положению: "Священное Писание и учение Церкви недвусмысленно осуждают гомосексуальные половые связи" (XII.9). Могут быть случаи, когда формально, по метрике и паспорту, сексуальные парнеры принадлежат к одному полу, но фактически, по природе, биологи- чески и психологически, они разнополые. Реальность природы должна быть поставлена выше формальностей, а ошибки в документах исправлены. Такое уточнение может быть внесено в Концепцию по данному разделу. Клонирование ; По разделу "Церковь и светские средства массовой информации"