Старый дом - Библиотека пьес Александра Чупина

Алексей Николаевич Казанцев
Старый дом
пьеса в двух действиях
1
Действующие лица
Олег Крылов.
Его мама Таисья Петровна.
Его отец Павел Иванович.
Саша Глебова.
Ее мама Зинаида Семёновна.
Ее отец Максим Ферапонтович.
Ее брат Витька.
Петр Кузьмич Рязаев.
Его дочь Оля.
Игорь Сергеевич, лектор.
Юлия Михайловна.
Во втором действии появляются
Николай Иванович.
Девочка.
Дворничиха.
Старухи.
2
Действие первое
Середина шестидесятых годов.
Конец июня.
Тихий переулок в центре Москвы.
Витая железная ограда. Небольшой двор. Старые деревья. Скамейки.
Старый дом – двухэтажный особняк (XIX века). Дом очень ветхий: стены,
потолки в комнатах – всё в трещинах. Несколько квартир на первом этаже.
На второй этаж ведёт широкая лестница. Второй этаж – это огромный
коридор с колоннами, лепкой на стенах и потолке. Двери в комнаты, в кухню,
в ванну, в туалет. Общая квартира. Скрипучая деревянная лестница ведёт
на заколоченный чердак.
Картина первая
Две комнаты Крыловых на втором этаже.
Раннее утро.
Большая светлая комната. Уголок для Олега: узкая тахта и письменный
стол. Посередине комнаты накрыт обеденный стол. Завтрак. Мать несёт
из кухни чайник. Из маленькой комнаты – там спальня родителей – выходит
отец, ещё без пиджака. Садится за стол.
Мать (наливает чай).
Я так за него боюсь. Ужасно волнуюсь. Ты бы
поговорил с ним.
Отец (ест). А сама-то?
Мать (садится за стол). Он со мной и не говорит. «Мать, отстань», «мать,
отстань». Вот и весь разговор. И убегает на весь день… Самое такое время –
завтра экзамен последний. Будет поступать куда… не будет… Ничего не
говорит. Поговори с ним. Ты же отец. Как мужчина…
3
Отец (ест). Поговорю…
Мать. Прямо сейчас поговори.
Отец. Сейчас тороплюсь.
Мать. Тебе ж к десяти?
Отец. Сегодня к девяти.
Мать. Ну хоть начни. И про эту тоже… про Шурку… намекни как-нибудь…
Отец. Сам разберётся.
Мать. Не, не сам! Мы должны помочь. Охмурит – и не заметишь… Жуткая
семья. Тебе, я вижу, очень хочется с ними породниться.
Отец. Я поговорю. Но женщины – это такое дело…
Мать (машет рукой). А… Тебе на всё наплевать.
Отец. Почему же? Я сказал – поговорю. (Смотрит на часы.)
Из коридора вбегает Олег, вытирая на ходу полотенцем лицо.
Олег. Ну и сортир у нас… (Бросает полотенце на тахту, садится за стол.)
Мать. Что так долго?
Олег (ест).
Я же говорю: я сижу, а рязаевская дочка зубы, видите ли,
чистит. Перегородка из картона. Сидел не шелохнувшись, пока она не ушла.
Мать. Очень к еде разговор.
Пауза.
Отец (ест). Конечно, с туалетом надо что-то делать. Как-то его от ванны
отгородить получше, а то действительно – ни охнуть, ни вздохнуть.
Мать (откладывая вилку). Господи боже мой, кусок не проглотишь.
Жуют молча.
Отец (допивает чай). Ну, я пошёл.
Мать. Павел! Ты же хотел, кажется…
Отец. Да… Олег, дело такое… последний экзамен завтра?
Олег (ест). Да.
4
Отец. И что дальше? Поделись с родителями. (Закуривает.)
Олег. Чего… Ничего… Поступлю.
Отец. Ну ты давай решай. Время поджимает.
Мать. Ох, Павел, да не дыми ты так. Ребёнок ест.
Отец. Ничего… я немножко… (Дымит в сторону.)
Мать. Все уже всё решили. Все эти самые последние оболтусы. Всякие там
Мамаевы, Петуховы… Троечники. А ты, Олег, с медалью кончаешь – и
ничего.
Отец
(встаёт).
Парень ты с головой. Но смотри… обскачут – не
заметишь…
Мать. Ты слышишь, что отец говорит?
Олег (ест). Слышу.
Отец (надевает пиджак, берёт портфель). Ну, я пошёл.
Мать. Павел! Ты же, кажется… (Делает ему знаки.)
Отец. Да… (Присел на стул.) Олег… Это, конечно, дело твоё. Смотри
сам… Наше дело – посоветовать… Парень ты молодой. И тому подобное…
Вот нас с матерью волнует… эта твоя… деваха… Шурка эта…
Олег (тоскливо). Папа…
Отец (поспешно).
Да нет. Лезть я не хочу. Мать вот больше… Так,
предупредить… Семья у них – ты знаешь сам…
Мать. Не приведи господь.
Отец. Нас они терпеть не могут.
Мать. И мы их.
Отец. Росла девка без присмотра.
Мать. В актрисы теперь собралась. Кавалеры вечные.
Отец. Наследственность, сам понимаешь…
Мать. Такая вульгарная девица. Тут иду по нашей улице…
Отец. Ты извини, Тася… Я побежал… (Встаёт.) Так что смотри, Олег.
Олег молча ест. Мать подходит к отцу и поправляет ему воротничок.
Конечно, тут не посоветуешь…
5
Мать (отцу). Ты когда придёшь?
Отец (открывая дверь). Часам к восьми.
Мать. Что так поздно?
Отец (на пороге). Да в институт просили заехать. Никак там без меня не
разберут.
Мать. Смотри, Павел… Работаешь за всех… А как директором хотели
сделать – так нет никого помочь.
Отец. Ничего-ничего. Для пользы дела.
Мать (целует отца в лоб). Ну иди… Дай бог, чтобы…
Отец уходит.
(Стоит на пороге, говорит ему вслед.)
Через улицу там осторожней!
(Закрывает дверь.)
Олег. Ох, мать! Ну, мать!
Мать (испуганно). Что?
Олег. Ну что ты отца на меня науськиваешь?! Ну что?!
Мать. Я не науськиваю. Что за слова, Олег?
Олег. А то я не вижу. Небось меня нет – всё его пилишь! Я ж всё равно как
захочу, так и сделаю. Только нервы друг другу треплем.
Мать. Ну ты пойми… Я же волнуюсь за тебя… Я…
Олег (встаёт из-за стола). Вот снимем с Сашкой комнату и будем жить
вместе. И ничего не сделаете.
Мать (всплескивает руками). Господи! На какие деньги?!
Олег. И расписываться не будем… (Ходит по комнате, собирает в
портфель учебники.)
Мать. Ты меня назло пугаешь… Только пугаешь, грубишь… И совсем не
разговариваешь…
Олег. Ну, мать, я пошёл.
Мать (вдруг заплакала). Господи… За что?
Олег. Ну вот… Мама…
6
Мать (плачет). Лет до двенадцати был ребёнок как ребёнок… И книжку
прочитает – расскажет, и мыслями всякими поделиться… А потом вдруг –
как чужой, ну совсем как чужой…
Олег. Какой же я, мам, чужой? Всё в порядке.
Мать.
Нет чтобы посидеть с матерью, поговорить… (Передразнивает.)
«Есть давай!», «Не шуми, я сплю», «Заткнулась бы ты».
Олег (садится на стул). Ну хочешь я посижу… поговорим…
Мать. Спасибо. Одолжил. Нет, ты уж иди… к своей…
Олег. Мам, давай договоримся: о Саше – дело моё и ничьё больше. Иду я
сейчас в школу на консультацию. Тебя люблю. Что ещё?
Пауза.
Мать.
Шахматы совсем забросил. Был чемпионом города среди
школьников. В Таллин тебя возили. А теперь – всё свидания да в кино
бегаете.
Олег. Мам, я же только что…
Мать. Думаешь, мне приятно? Думаешь, приятно? Ты и не наешь, какая
любовь бывает. Вот у нас с Павлом… Когда его в пятьдесят первом на Север
перевели, я поехала за ним… Тебя с бабушкой оставила. Добилась – и
поехала. Два года помогала ему как могла. Он бы умер там без меня… А твоя
бы поехала? Ни-ког-да!
Олег молчит.
Запомни, Олег, ты пустишь под откос всю свою жизнь.
Олег. Ой, господи…
Мать. И не смейся. Все вокруг видят, как ты катишься.
Олег. Кто это – все?
Мать. Да все… Даже старухи во дворе – другого разговора нет, как вас
обсуждать. Я знаю… Учительница вызывала… зимой ещё… «Боюсь за него,
стал замкнутым». Рязаев этот… всё пристаёт на кухне: вечно Олег с ихней в
подъезде торчат, что, мол, они там делают…
Олег. Идиот.
7
Мать. Тебе шуточки. Тебя целыми днями дома нет. А я тут выслушиваю.
Отец её вечно пьяный, странно смотрит… того гляди, ударит.
Олег (встаёт). Мать, плюнь. Всё будет хорошо.
Мать. Олег…
Олег. Ну что?..
Мать. Ну ты бы мне пообещал…
Олег. Что пообещать?
Мать. Что не будешь больше … с этой…
Олег. О господи… Мама, ты неисправима. Прости, что-то у тебя не хватает.
Мать
(нервничает).
Ты дождёшься – я просто пойду в военкомат и
попрошу, чтобы тебя забрали… Лучше уж в армию, чем это … распутство…
Олег (смеётся). Чего-чего?
Мать. Распутство!
Олег (смеётся). Мама, ты, во-первых, очень сейчас смешная. А во-вторых,
в армию я и сам с удовольствием пойду – от вашего занудства подальше. А втретьих, я пошёл… буду вечером… (Уходит.)
Мать
(стоит посреди комнаты, вытирает фартуком слёзы; затем
подходит к окну, открывает его, смотрит Олегу вслед). Олежка… Ты всё
же подумай, о чём мы тут говорили… с тобой… (Машет ему рукой.)
Стук в дверь.
Да.
В дверь просовывается Рязаев.
Рязаев. Таисья Петровна! Доброе утро! Бегу на работу! Это не ваш Олег
мусорное ведро на кухне опрокинул?
Мать (резко). Олег на кухне не был!
Рязаев. Был, не был – дело тёмное. А мусор валяется. Как в свинарнике,
понимаешь…
Мать. Да уберу я сейчас. Мне не трудно.
Рязаев. Убрать я и сам могу. Главное, узнать – кто? (Скрывается.)
8
Мать (убирает со стола). Что за люди… Господи, что за люди…
Картина вторая
Две комнаты Глебовых на втором этаже. Утро того же дня. Маленькая
проходная комната. Здесь кровати – Саши, за ширмой, и её десятилетнего
брата Витьки. Обеденный стол. Одна дверь ведёт в коридор, другая – в
большую комнату, комнату родителей. Саша причёсывается перед
зеркалом, держа заколку в зубах, Витька шнурует кеды. Мать, юркая
женщина, как бы постоянно чем-то напуганная, убирает со стола. Отец, в
брюках и майке, сидит за столом, допивает чай. Витка рванулся к двери.
Отец (резко). Куда?!
Витька. Да во двор…
Отец. Кровать стелить!
Мать. Я застелю. Пусть его побегает…
Отец (Витьке). Я тебе сказал?! Кровать!
Витька плетётся обратно и стелет кровать.
И рожу повеселей сделай! Ишь, надулся1 Гадёныш!
Витька (бормочет). Я не гадёныш…
Отец. Поговори ещё!
Саша собирает учебники в портфель. Мать гремит посудой.
(Мается.) Негодяи… Мерзавцы…
Мать (робко). Максим, ты о ком?
Отец. О ком?! О ком?! Ещё раз спроси!... Фёдоров… Шкура! Руки, говорит,
у тебя дрожат… тебе оружие доверять нельзя. Сам с бабами во время
дежурства водку жрёт – ему ничего, можно. А я – нет! И Чухов поддакивает.
Прихлебало! Дежурить, я, видите ли, не могу.
Мать. Ну и что же… Работа такая опасная. Прирежут ни на грош… Может,
и правда уйти.
9
Отец (мается). Вот дура1 Глупа как пробка! Не хочу я уходить! Поняла?!
Не хочу! Мне так хорошо! Это они пускай уходят! Мразь эта! Я их выведу!
(Уперся в жену взглядом.) И куда ж это я бы ушёл?! Куда?!
Мать молчит.
Нет, ты говори! Жевало-то своё открой! Ну!
Мать. Да хоть лифтёром вот…
Отец (сник). Сил нет. Мне – лифтёром. (Махнул рукой.) Уйти от греха…
Мать поспешно собирает посуду и уходит на кухню.
Витька. Я постелил…
Отец. Ну и катись.
Витька. Я во дворе поиграю… (Побежал к двери, остановился на пороге.)
Сашка… А ты вчера раздевалась… Я в ширму подсматривал. У тебя на
попке родинка. Э-э-э… (Показал язык, засмеялся и убежал.)
Саша (пожимает плечами). Дурачок…
Отец. Никудышный парень растёт. Без царя…
Саша. Пап, ты б помягче с матерью… Жалко её…
Отец (ворчит). «Жалко». Дура она. Жизнь мою всю отравила. А тебе –
жалко. Если б не она, я бы сейчас… Эх!..
Саша ( на пороге). Пошла… Буду я к ужину.
Отец. Погоди… У тебя завтра экзамен последний?
Саша. Да.
Отец. Поговорить хотел… Посиди немного…
Саша. Я спешу.
Отец (миролюбиво). Ну посиди, посиди. Я недолго.
Саша садится на стул.
Люблю тебя, Сашка. Ты у нас ни на кого не похожая…
Саша. Пап, я спешу…
Отец. Ты не груби. Я забочусь… У меня вот жизнь видишь как… На Витьку
не надеюсь… Вот только ты если… Поговорить хотел… Куда ты?.. Что ты?..
Какие мысли?.. Может, чем помочь могу… Школу кончаешь…
10
Саша. Я ж, пап, говорила…
Отец. Это не дело…
Мать робко входит. Останавливается на пороге. Прислушивается к
разговору.
Это так, блажь… актёры эти … пьяницы… шуты… Так, пыль…
Саша. Там, пап, много и хороших людей.
Отец. Что-то не видал. Как смотришь по телевизору, так либо рожа кирпича
просит, мешки б ему с цементом таскать, либо слюнявчик какой, недоносок,
ни на что другое не годится.
Саша. Папа…
Отец. А бабы эти… Клейма ставить негде. Там же, в театре, порядки знаешь
какие?
Мать (робко). Вот Ерёмкина с соседнего двора в этом… ну, недалеко тут…
костюмершей работает… Так про артисток этих… рассказывает – ну что ни
день, так с другим… что ни день…
Отец (перебивает). Мне стыдно будет! Понимаешь?! Стыдно мне будет,
если моя дочь… У меня наперекосяк всё… Так ты хоть…
Саша. Всё поняла. Что ещё?
Пауза.
Отец. Отвяжись, мол, папа. Ну-ну…
Мать (агрессивно). Отец ей помочь хочет, а она, видите ли…
Саша. Да нет, пап. Я всё слушаю. Просто консультация начинается.
Отец (помолчав). Посоветовать тебе хотел. Как лучше… Сама, конечно,
выбирай… Да вот хоть, к примеру… Если бы ты при еде… Ну, не
официанткой… А там какой институт пищевой кончишь… Девка ты с
головой… Будешь директором… И еда… И копейка тут… Чем плохо?
Саша. Пап, я правда опоздаю.
Отец. Ничего. Опоздаешь – скажешь: отец задержал… Я ещё не кончил…
Так что подумай хорошенько… А о театрах этих и не мечтай. Из дому
выгоним.
11
Мать. Да… Не нужна нам такая…
Отец. И ещё вот… Ты уж девка большая… Смотри насчёт мужиков. Чтоб
ни-ни… А то у тебя с этим (кивает на стену) с парнем ихним. Семья
дерьмовая… В интеллигентов играют… Да и парень… В общем, ты это дело
кончай. Поняла?
Саша. Поняла. Идти можно?
Отец. Теперь можно. И помни, Сашка: я тебя люблю, но ежели что… Ну,
иди…
Саша берёт портфель и молча выходит.
Мать (причитает). Растили-растили… И на тебе… Ни в грош… Словно и
не наша. Чужая словно.
Отец. (стонет). Уйди куда-нибудь… Видеть тебя не могу…
Мать скрывается в большой комнате.
(Подходит к буфету, наливает водки, выпивает, бормочет.)
«Руки трясутся»… Сволочи!.. Я в вас за километр попаду!
В дверь, постучав, всовывается Рязаев.
Рязаев. С утра – и пьёте… нехорошо.
Отец. А-а! Рязаев! Тебе чего? Хочешь выпить?
Рязаев. Не могу. На собрание бегу. Хотел спросить: это не ваша Саша на
кухне мусорное ведро…
Отец (стукнул кулаком по столу). Сашку не трожь!
Рязаев. Прошу не стучать! А по утрам советую не водку пить, а газеты
читать! (Скрывается.)
Отец (рванулся к двери, кричит вслед Рязаеву). Я тебе прочту! Я тебе такую
газету прочту!
Картина третья
Вторая половина дня.
12
Чердак. Маленькое окно. Кругом навален всякий хлам. Старая полусломанная
мебель, буфет, тахта и прочее. На буфете – цветы в маленькой вазе. У окна
сидит Саша.
Саша (тихо напевает).
« На арбатском дворе
Всё веселье и смех.
Вот уж мостовые
Становятся мокрыми.
Плачьте, дети…
Умирает мартовский снег.
Мы устроим ему
Весёлые похороны…»
(Помолчала. Опять напевает.)
«Один солдат на свете жил.
Красивый и отважный…»,
Чуть слышно скрипнула дверь. Саша оглядывается. Олег стоит на пороге и
прилаживает на место доски, которыми снаружи заколочена дверь на
чердак.
(Шепотом.) Аккуратнее…
Олег (закрывает дверь). Всё в порядке. (Поворачивается к Саше.) Ну
здравствуй…
Саша (улыбается). Здравствуй…
Олег. Я тебя целовать сейчас буду… (Идёт к Саше.)
Саша (удерживает его). Я так старалась… А ты даже… Эх, ты…
Олег. Что?
Саша. Посмотри хорошенько…
Олег (оглядывается вокруг). Всё по-прежнему. Приз, что ли, выиграла?
Саша. Ей-богу, сейчас расплачусь. Какой ты…
13
Олег. Ой! Цветы!.. (Подходит к цветам.) Какая ты молодец, Саша…
Цветы…
Саша. Одну вазу у матери спереть чего стоило… Воды набрать… Сюда
пронести…
Олег (подходит к Саше). Я тебя люблю… Я тебя люблю… Я тебя люблю…
(Целует ей руки.)
Саша. Поцелуй меня, пожалуйста…
Олег (целует её). Какие у тебя губы… живые… Мне часто снится, что ты
меня целуешь… Просыпаюсь – и словно ещё губ твоих тепло…
Саша (легонько высвобождается, встаёт, ходит по чердаку). Тебя никто
не заметил?
Олег. Кажется, никто. Старуха – во дворе… Да чёрт с ними…
Саша (хмыкает). Смешно… Прокрадываемся в свой собственный дом. А
где-то там, внизу, ходят все эти наши… родственники…
Олег. Ты решила?
Саша. А ты договорился?
Олег.
Они нас пустят с сентября… И комната отдельная… И ход
отдельный… Платить немного…
Саша. Сколько?
Олег. Рублей тридцать…
Саша. А где ты возьмёшь?
Олег. У меня стипендия будет, наверное… У тебя будет…
Саша. Это мало.
Олег. Подрабатывать буду… Дворником устроюсь.
Саша. И обо мне договаривайся. Я тебе одному не разрешу… чтоб ты
надрывался…
Олег. Ничего. Я выдержу. А ты детей будешь рожать…
Это ещё тяжелее…
Саша ( подходит к нему). Я хочу… от тебя родить… (Гладит его по
голове.)
14
Олег. И пускай будет двое или трое…
Саша.
Ой! Я не знаю… Одного… (Засмеялась).
Зачем так много?..
Глупенький! Я же актриса… Когда же я играть буду?
Олег. Ты так говоришь, словно тебя уже приняли.
Саша. А меня нельзя не принять. Я очень талантливая.
Олег. Не зазнавайся.
Саша (бродит по чердаку). Я, может быть, даже выдающаяся актриса… Не
смейся… Я чувствую… когда все мои расходятся, я начинаю читать вслух…
И будто живу я сразу во всех временах… И могу стать каждым… И всех
могу понять… (Вдруг засмеялась.) А пускай их трое будет. Я тебе подарок
такой сделаю. Ты, наверное, будешь хороший папа.
Олег сидит на подоконнике. Саша присела на корточки и заглядывает ему в
глаза.
Олег. Не знаю… Я буду стараться…
Саша (опять бродит). А я знаю – будешь хороший. Ты маленький ещё…
Немножко инфантильный… Но ты будешь настоящим мужчиной, мне
кажется…
(Смеётся.)
Девочкам будешь сам завязывать бантики, а
мальчикам утирать носы…
Пауза. Саша бродит.
Олег. Родителей чего-то жалко… Опять сегодня как жить учили…
Саша. Да и мне жалко. Но что же делать? Бывают вроде и неплохие они…
Заботятся. Но как-то по-своему. И говорить не о чем. Мать с отцом иногда
разговаривают, а я думаю – быстро-быстро так мысли носятся: «Боже! Боже
ты мой! О чём эти люди говорят? Зачем вообще об этом говорить? Что это
всё?» На сон похоже… словно бредят… А поговорки все эти, прибаутки…
«Хорошо поработал – хорошо и поел…», « Как ешь – так и работаешь…».
Бррр… (Передёргивает плечами.) И Витку жалко… Он ведь неглупый…
Ой, недобрая я какая, Олег! Да? Они ведь меня родили, надеялись на меня…
А я – совсем не с ними.
15
Олег. Да и я не со своими…
Саша. Но если тебе трудно, ты своих не бросай. Я правда не настаиваю. Ято решила. А потом, я ж не ведьма какая-нибудь – будешь к ним в гости
ходить. Поступишь на свой физфак… Смотри, если не поступишь…
Родителям сказал?
Олег. Скажу попозже… А то мать причитать начнёт: почему сюда, а не
туда… Да смотри не прогадай… Ты не бойся – я поступлю.
Саша. И шахматы чтоб не бросал… У тебя талант – я чувствую.
Олег. У тебя во сколько первый тур?
Саша. В шесть. Ещё два часа…
Олег. Ни пуха тебе…
Саша. К чёрту… Сдадим завтра экзамен… И придём сюда… с чердаком
прощаться… Ладно?.. Я торт куплю… Эх, жалко, чайник сюда не пронести.
Олег. Я термос принесу.
Саша. Устроим прощальный вечер… Так здесь было… хорошо… И никто
не знает… И снаружи мы заколочены… И всё это – как маленький корабль…
Олег. Саша… Я не могу… Ты такая удивительная… как сказка… А в глазах
твоих я когда-нибудь утону… (Идёт к ней. Обнимает. Говорит настойчиво.)
Ну пожалуйста…
Саша. Ой, не надо… Ну не надо… Ну ещё немножко подожди… Я боюсь…
Я такая трусиха… Ну вдруг я сразу… буду маленького ждать… Ну подожди
ещё немножко… Вот я поступлю…
Олег (вздыхает). Ладно…
Саша. Я тебя измучила… Ты ведь мужчина. А я тебя измучила… Ну ты
потерпи, миленький… Я сейчас боюсь… А потом тебе со мной знаешь как
хорошо будет…
Олег. Как тебе лучше, Саша…
Саша (грозно). И на других женщин чтоб не смотрел…
Олег (удивлён). А я и не смотрю.
Саша. Ну да… А на Юлию Михайловну?
16
Олег. Ой, тоже мне… Она мне книгу обещала. « Двенадцать цезарей».
Саша (смеётся). Зачем мы эти книги… (Валит Олега на тахту и начинает
мутузить.) Чтоб не смел ни на кого смотреть… Негодный мальчишка…
Олег (отбивается). Тише ты, тише… Услышат…
Саша. Любишь меня?
Олег. Люблю.
Саша. Клянись.
Олег. Клянусь.
Саша отстраняется от Олега. Сидят на тахте, смотрят друг на друга.
Саша (тихо). Как странно… Такой родной человек…
Олег (прикасается к Сашиной груди). Можно?
Саша. Можно.
Олег приникает к её груди.
(Гладит его по голове, шепчет.) Мальчик мой маленький… Милый мой
человечек… Я твоя мама… да? А ты мой сын… Господи, как хорошо…
Может быть, скоро нас не будет здесь…. И какая-нибудь будет у нас совсем
другая жизнь… Может быть, длинная… И другие люди… И комнаты
другие…А потом мы умрём… И дом этот скоро снесут… И совсем другие
будут люди…. И совсем другие будут дома… И всё это грустно… И всё это
прекрасно… И я тебя очень люблю… И твои губы и руки тоже снятся мне…
Маленький мой… Господи, как хорошо…
Картина четвертая
Вечер того же дня.
Второй этаж. Коридор с колоннами.
У телефона – Игорь Сергеевич. Из своей комнаты, листая на ходу записную
книжку, идёт к телефону Рязаев.
Рязаев (говорит в комнату). Ты не уходи от неё. Я сейчас. (Закрывает
дверь.) Вы извините, Игорь Сергеевич, срочное дело. Врача жене надо.
17
Игорь Сергеевич (вешает трубку). Да-да… Конечно… У меня занято… Я
подожду.
Рязаев
(набирает номер).
И вы не уходите. У меня к вам важный
разговор… Тоже занято. (Вешает трубку.)
Игорь Сергеевич. Да-да… Я слушаю…
Рязаев. Нужно людям помочь.
Игорь Сергеевич. Кому?
Рязаев. Молодым нашим соседям… Олегу и Саше…
Игорь Сергеевич. А что такое? Случилось что?
Рязаев. Вы, ей-богу, как слепой, Игорь Сергеевич… Вы же лектор общества
«Знание».
Уважаемый
человек.
С
людьми
всё
время.
И
такая
ненаблюдательность…
Игорь Сергеевич. Я, право, не пойму…
Рязаев. Их поведение уже становится вопиющим.
Игорь Сергеевич.
Вы об этом… Что ж такого? Парень ухаживает за
девушкой…
Рязаев. Боюсь, уже не только ухаживает… То в подъезде друг к другу
жмутся… А то – странная история… Много раз наблюдал: идут по улице
домой – по отдельности, конечно, – входят в подъезд… А дома нет…
Игорь Сергеевич. Как – нет?
Рязаев. Ну так… Зовут её к телефону – родители говорят: дома нет. Олега
позовёшь лампочку вкрутить или ещё чего – тоже дома нет. Куда же они
деваются?
Игорь Сергеевич. Да ерунда… Обгляделись как-нибудь.
Рязаев. То-то и оно, что нет. Специально выбегал, у старух там, на лавочке,
спрашивал… Говорят – прошли…
Игорь Сергеевич. Не проваливаются же они.
Рязаев. Вот я и прошу вашей помощи.
Игорь Сергеевич. В чём, не пойму.
18
Рязаев (крутит диск). На первом этаже живёт небезызвестная вам Юлия
Михайловна. Женщина поведения сомнительного.
Игорь Сергеевич. По-моему, очаровательная женщина.
Рязаев.
Занято, чёрт… (Вешает трубку.) А по-моему, чересчур
очаровательная. Слишком уж.
Игорь Сергеевич. Так связь какая?
Рязаев. В общем, так. По утрам её нет. Деваться ребятам в доме больше
некуда. Не оставляет ли она им ключ от комнаты, где они и осуществляют
свои… отношения?
Игорь Сергеевич (несколько ошарашен). С какой она стати… Я бы сказал –
это смелое предположение…
Рязаев. Порок надо пресекать, иначе он… Вы вспомните нашу молодость…
Тридцатые годы… Сороковые… Насколько мы были чище…
Игорь Сергеевич.
Я не был чище. Я в четырнадцать лет был без ума
влюблён в свою тётку, которой было двадцать пять лет и у которой было уже
двое детей.
Рязаев. Вы невозможный человек. Вы всё шутите.
Игорь Сергеевич. Они же взрослые ребята.
Рязаев. Нет, не взрослые! Не взрослые! Им по семнадцать лет. По нашим
законам они ещё не могут… ничего такого…
Игорь Сергеевич. Один год, подумаешь…
Рязаев. Вам всё – подумаешь… А за этот один год людей в тюрьмы сажают.
Это уголовно наказуемо. Эх, Игорь Сергеевич1 Всё я один… Всё на меня…
Неужели вам не хочется, чтоб наша молодёжь росла чистая?
Игорь Сергеевич. Хочется.
Рязаев. И так чёрт-те чего… Растут какие-то идейно некрепкие. Пьянки
всякие. Ранние связи. Вас это не настораживает?
Игорь Сергеевич. Настораживает.
Рязаев. Так что я предлагаю. Давайте установим наблюдение… За этой
квартирой внизу. Мне одному трудно. А так – мы могли бы меняться.
19
Игорь Сергеевич. Упаси господи… Я на такие подвиги не способен. Это
вы у нас один за всех, а я…
Рязаев. Да-а… Огорчаете вы меня последнее время. Вы же идеологический
работник. А дома попустительствуете. Мы обязаны отстаивать наши
убеждения.
Вмешиваться
в
жизнь
надо
активнее!
Вмешиваться,
вмешиваться… (Набирает номер.) Вы член партии?
Игорь Сергеевич. Да.
Рязаев. Нельзя тем более жизнь мимо себя пропускать.
Игорь Сергеевич. Я в чужие дела…
Рязаев. Нет чужих дел. (Вешает трубку.) Занято… Чужих дел нет! У нас
все дела наши. Наши общие.
Игорь Сергеевич. Смотря что… Я наберу, пока у вас… (Набирает номер.)
Рязаев
(ходит по коридору, машет руками). Это расхлябанность! Это,
понимаешь, мягкотелость! Надо помогать людям осознать!.. Люди не всегда
понимают, что к чему… И тут важно вовремя прийти им на помощь.
Поправить их.
Игорь Сергеевич (вешает трубку). Занято… (Побрёл к своей двери.)
Рязаев. Вы куда? Мы же говорим с вами. Это же важно.
Игорь Сергеевич (остановился). Что?
Дочка Рязаева Оля, болезненная долговязая девочка лет тринадцати,
выглядывает из-за двери.
Оля. Папа… Ты вызвал врача? Маме совсем плохо.
Рязаев (крутит диск). Занято все. Накапай ей там…
Оля Скрывается.
Игорь Сергеевич. Вы извините – я пойду… Голова что-то…
Рязаев. Нет, вы погодите. У вас позиция… Мол, не моё дело… У вас под
носом чёрт-те чего. Мальчишка и девчонка… А вы – в сторону. Кто же их
поправит, если не мы? Старшие. Родители ушами хлопают. Кто им укажет?
Кто? А вы? Нехорошо. (Вешает трубку.) Ну вот, теперь никто не подходит.
Игорь Сергеевич (мается). Вы, право, чересчур…
20
Рязаев. У нас на заводе знаете как с этим? Раз – и всё… Вот только на днях
– суд устраивали. Представляете, голубчик6 наобещал, заявление в загс
подали, невеста платье белое сшила. Ну, «Чайку» там заказали… с шариками
чтоб по Москве… Обед в «Арагви». Как у людей всё… Он за два дня вдруг –
хлоп… От этой отказывается – «женюсь на другой»! Как – на другой? Какая
такая другая, если ты этой обещал?
(Рубит воздух рукой.)
И она
потребовала – чтоб товарищеский суд! Я, как местком, поддержал! Завод у
нас небольшой – все пришли. Посадили его на стул посреди сцены и четыре
часа разбирали, что и почему… Красный сидел – ему на всю жизнь урок.
Уволился со стыда на другой день.
Игорь Сергеевич. А невеста что?
Рязаев. Она – что… Тоже нашла уж к суду другого там кого-то… Но не в
этом дело… Главное – мы всем урок преподали. Теперь другой захочет так…
и призадумается.
Игорь Сергеевич (лениво). Это всё незаконно… Это средневековье какоето…
Рязаев (вскипает). Вы за слова свои отвечайте! Вы думайте, что говорите!
Вы думайте! У нас сейчас тысяча девятьсот шестьдесят четвёртый год! Мы
по нашим законам живём! А вы – не знаю по каким! Там тоже одна встала на
суде. Удивляюсь – коммунистка, член партии с восемнадцатого года, в
бухгалтерии у нас работает. Остановитесь, говорит, мне за вас стыдно…
Игорь Сергеевич. Ну а все что?
Рязаев.
Все кричали: суд начинай скорее… Людям же интересно, чтоб
истина, понимаешь…
Игорь Сергеевич.
Не это им интересно… Позвоню ещё…
(Набирает
номер.)
Рязаев. Вы всегда самую пакость отыскиваете. Только плохое думаете. Но
правда – она всё равно…
Игорь Сергеевич (вешает трубку). Занято…
21
Оля (высовывается из дверей). Папа!.. Ой, папа!... Врач где же? Мамочка
совсем… Мамочка… (Плачет.)
Рязаев (засуетился, схватил трубку). Да не реви ты. От нервных болезней
никто не умирал. Иди в комнату… Побрызгай её водичкой…
Оля скрывается.
(Набирает номер.) Так что будущее покажет, кто прав. Кто действительно…
Кто…
Игорь Сергеевич. Я, право, пойду… Голова… (Идёт.)
Рязаев.
Молодёжь гибнет на наших глазах, а вы… Ещё лекции
антирелигиозные читаете… Удивляюсь… Вы, может, сами верующий?
Игорь Сергеевич. Хорошо, хорошо… Я со всем согласен… (Скрывается в
своей комнате.)
Рязаев. Равнодушные люди… Алло! Это нервный диспансер?!.. У меня тут
жена! Запишите фамилию… Да с ней… что всегда. Лежит и вся белая.
Губами шевелит… Записываете фамилию?
Картина пятая
Вечер того же дня.
Первый этаж. Комната Юлии Михайловны.
Огромный, во всю стену, стеллаж с книгами. Шкаф. Трюмо. Тахта.
Большой письменный стол. Везде навалены книги, папки, листы бумаги.
Юлия Михайловна сиди за столом и печатает на машинке. Юлии
Михайловне тридцать восемь лет, но выглядит она гораздо моложе.
Стук в дверь.
Юлия Михайловна (печатает). Да-да…
Олег (приоткрывает дверь). Можно?
Юлия Михайловна
(печатает).
А-а… Олег… входите. Садитесь. Я
сейчас…
22
Олег закрыл дверь, потоптался, подошёл к стеллажу.
(Печатает.) вы что не садитесь? (Оглядывается.) А-а… Книги?.. Вот и всё.
(Вынула лист из машинки, перебирает бумаги.)
Олег. Какая у вас библиотека хорошая…
Юлия Михайловна. А вы не были у меня разве? Так себе. Ничего. Ой,
устала. (Поворачивается к Олегу, разминает пальцы.)
Олег. Много работы?
Юлия Михайловна.
Я книгу сейчас заканчиваю. Первую… Волнуюсь
ужасно.
Олег. А что за книга?
Юлия Михайловна.
«Рассказы из истории». Вы что маячите, Олег?
Садитесь.
Олег. У вас дела… Я вас задерживаю…
Юлия Михайловна.
Нет, нет, Олег. Если только вы спешите… Я как
пришла – три часа печатала. Отдохнуть надо… Садитесь посидите.
Потреплемся.
Олег садится на стул.
Хотите печенья?
(Берёт со стола вазу и ставит её поближе к Олегу.)
Берите, не стесняйтесь.
Олег (берёт печенье). Мне неловко как-то… Вдруг я вас задерживаю… Я
ведь только за книгой…
Юлия Михайловна
(встаёт, достаёт книгу, подаёт Олегу). Вот ваша
книга. А через пять минут я вас и сама выгоню. У меня работы – непочатый
край.
Олег
(оглядывается). Мне у вас нравится… Столько книг… Бумаги…
Машинка пишущая… Необычно…
Юлия Михайловна. Вы хотите сказать – для женщины необычно. А я,
знаете, Олег, лет до тридцати дурака валяла. А вот сейчас опомнилась –
хочется упущенное наверстать. У вас завтра последний экзамен?
Олег. Да.
23
Юлия Михайловна. И куда вы?
Олег. На физфак буду. Ну и шахматы…
Юлия Михайловна. Ой, господи, Олег! Вам хорошо. Вы умный. Вы знаете,
что делать будете. А я в ваши годы дура дурой была… Столько времени
потеряла… Жуть. А Саша куда?
Олег. Она в театральный. Только вы не говорите никому – у неё родители
против.
Юлия Михайловна. Что вы… Что вы… Я никогда никому… Да и говоритьто мне здесь не с кем… Господи! Я ж тоже актрисой быть хотела…
(Смеётся.) Когда не приняли – рыдала. Столько всякой ерунды было. А как
вспомнишь – хорошо всё-таки было. Ешьте печенье.
Олег. Спасибо. А вы… Вы историю любите?
Юлия Михайловна. Вы смешной какой… Я влюблена в неё… Это нам
кажется: то-то и то-то было давно. Это относительно нас. А относительно
других измерений – может, прошли от древних времён только дни, часы,
даже минуты. Я очень легко в любое время переношусь. И кажется, только
вчера это было. Или даже сегодня… Тогда – здорово.
Олег. Вы хорошо говорите…
Юлия Михайловна.
Так… Иногда – ничего… Ну ладно. Если хотите,
идите. А то вы маетесь, я вижу. Вас ждут, наверное. Идите. Читайте. Если
нужны будут книги – говорите. Позавчера шум такой был там… (Указывает
на потолок.) Вы Сашу защищайте по мере сил… А то её родитель как
разбушуется, так у меня чуть штукатурка не сыплется. А уж словесность
какая… (Смеётся.) я так образовалась… Печатаешь тут про какого-то там
цезаря или про эпоху Возрождения… Смутно. Непонятно. Зато сверху –
родные русские слова. И такая ясность в жизни сразу наступает… думаешь:
кому ты нужна со своими книгами?... (Смеётся.) Я шучу. Кому-нибудь
нужна, наверное…
Олег. Он Сашу не бьёт. Он мать бьёт.
24
Юлия Михайловна (вздохнула). Хоть девочку не искалечит. Ну ладно,
Олег. Мне работать нужно. Рада буду вас видеть. Прочтёте – приходите.
Олег сидит, молчит.
Что, Олег? Вы ещё что-то сказать хотите? Говорите, не стесняйтесь.
Олег. А вы не рассердитесь?
Юлия Михайловна. За что же мне сердиться?
Пауза.
Ну, Олег… (Смеётся.) Смешной вы какой… Я хорошая. Мне всё можно
говорить. Выкладывайте ваши тайны.
Олег. Вы пообещайте, что не рассердитесь.
Юлия Михайловна. О господи… Ну обещаю.
Олег. Юлия Михайловна… (Замолчал.)
Юлия Михайловна. Олег, я начинаю пугаться… Что-нибудь страшное?
(Смеётся.)
вы убили старушку процентщицу и хотите мне в этом
признаться?
Олег (смотрит в пол). Мне, право, неловко… Но я не могу не сказать… Я
долго думал: говорить, нет… Чувствую, что не могу не сказать…
(Посмотрел ей в глаза.) вы мне ужасно нравитесь. Я с собой поделать ничего
не могу. Тянет, и всё… я даже мимо вашей комнаты прохожу – голова
кружиться начинает… И сейчас – я даже плохо соображаю… Звон какойто… Я в вас давно влюбился. Ещё лет пять назад. Вы пройдёте мимо – и вся
такая светлая… И духов запах обожжёт… Бога ради, не сердитесь на меня…
Пауза.
Юлия Михайловна (тихо). Что вы… Что вы… За что же тут сердиться?
Олег. Мне на колени встать перед вами хочется… ноги вам целовать… и это
всё уже как-то без моей воли… как во сне…
Юлия Михайловна. Олег… вы не волнуйтесь… За это нельзя обижаться…
Я же не дура какая-нибудь… И не фарисейка… Вам спасибо… Это
искренно… Очень искренно… вы в свои годы и не представляете, как иногда
25
давно ничего подобного не слышишь… Спасибо. А сейчас, Олег, поверьте
мне, вам лучше уйти… и помнить, что всё было хорошо…
Олег ( у него трясутся губы). Я не уйду… Я хочу у вас остаться… Вот что
хотите со мной делайте – не уйду…
Юлия Михайловна ( шутливо и вместе с тем испуганно). Это ещё что
такое? Олег, немедленно поворачивайтесь и уходите.
Олег. Не уйду… (Подходит к Юлии Михайловне и неловко целует её в
щеку.)
Юлия Михайловна. Ну что это такое? Что это? Милый вы мой…
Олег (отчаянно). Вот сяду и буду сидеть… (Садится на тахту.)
Юлия Михайловна. Олег, у вас слёзы… Господи, какой вы нервный… ну
успокойтесь… не смотрите на меня как кролик. У вас просто возраст такой…
(Замолчала.) Что же мне делать-то с вами?..
Олег (упрямо). Я вас люблю…
Юлия Михайловна (тихо). Всё врёте… все вы врёте… и сами этого не
знаете…
Пауза. Смотрят друг на друга. Молчат.
Картина шестая
Вечер того же дня.
Комнаты Глебовых, что и во второй картине.
За маленьким письменным столом – Витька, что-то пишет. Отец,
мрачный, сидит за обеденным столом. На столе – остатки закуски, пустая
бутылка из-под водки, другая только начата.
Отец
(бормочет).
Нарочно мучает…
Где же эта?... Мымра-то эта?... Яичницу не несёт.
(Протягивает руку к радиоприёмнику, поворачивает
ручку.)
Песня из радио приёмника:
«…И ребята к новоселью
26
Подарили нам трюмо…»
Заткнись! (Выключает преемник.) Народ дурачат… небось спел – сейчас к
кассе. Я месяц за это вкалываю. А он поорал – и готово дело: лежи с бабой
на печи… Где справедливость? Нет справедливости. Ненавижу этих…
выродки плюгавые… На горбу нашем живут. Ты, мол, вкалывай, а мы
песенки петь будем… О том, как тебе работать весело… Ну ничего… И до
вас доберёмся. (Раздражённо кричит.) Эй! Где яичница? Ты!!!
Витька. Пап… Ты б потише… Я пишу..
Отец (помолчав). «Пишу»… Да что ты пишешь? А?!
Витька (не отрываясь). На лето задали, пап… О том, какие книги прочёл…
Отец. И что же ты прочёл?
Витька. Пушкина стихи. Мне Саша дала…
Отец (бормочет).
Пушкин… Пушкин… Пушкин тебе важнее отца – я
понимаю… он-то умер, а я-то живой…
Мать поспешно вносит из коридора яичницу на сковородке,
ставит её на стол.
Спасибо! Вспомнила1 век не забуду!
Мать. Да я ж быстро!.. Вот лучок сначала постругала… сальца кусочки…
Отец (ест и бормочет). Лучок… Сальце… все обманывают…
Мать. Ну, я пойду… прилягу… Притомилась сегодня…
Отец. Да уж посиди. Я сегодня добрый. Не всё ж тебя ругать. Посиди за
компанию
Мать робко присаживается к столу.
(Ковыряет вилкой яичницу.) А где ж сало-то? Не видать что-то.
Мать (засуетилась, указывает пальцем). Там оно, Максим, там… Много
положила…
Отец. «Там»… «Там»… А ничего нету… (Ест.)
Пауза.
Рассказала бы, что ль, чего. Видишь – тоска.
27
Мать (теряется).
Ну чего… Макароны сегодня брала. В очереди там
ругались, потому что…
Отец. Проехали! Ещё чего? (Ест.)
Мать. Ну… Потом в молочную пошла… Кузьмичёву встретила, что
напротив жила. Помнишь? Она теперь в Черёмушках, а сын ейный…
Отец (вздыхает). Уж лучше молчи. (Налил водки, выпил.) Что ж такое? У
всех бабы как бабы, а эта… И поговорить-то толком не может. Ну какие у
тебя интересы в жизни? Никаких!
Мать молчит.
(Мается.) Витька!
Витька. Что, пап?
Отец. Кончай писать там. Иди к отцу – поговорить хочу.
Витька. Счас, пап… С мысли сбился… Погоди чуть-чуть…
Отец. Иди, говорю, сей момент.
Витка откладывает ручку и идёт к отцу.
Вот… рядом садись… Как равный… (Сажает сына за стол.) А Пушкины
эти… Они, вить, жили богато… Всего у них было вдоволь: и денег, и
жратвы, и прочего там… Чего ж тут не пописать?.. Ведь не пахать, не сеять.
Бабёнка понравилась – пришёл домой и пишет в стихах: я, мол, влюбился…
Витька. Саша говорит – он лучше всех стихи писал.
Отец. Это она тебя против меня настраивает. Чтоб не по-моему. Ты её не
слушай. Она нас всех презирает. Слова не вытянешь. Скрытная… Отец,
думает, дурак, не поймёт. (Обнимает сына за плечи.) Один ты, Витька, у
меня… Одна надежда, что настоящим мужиком вырастешь, который… Вот
ты меня любишь? Любишь?
Витька. А чего ж… Люблю…
Отец. Нет, ты не ври. Ты правду говори. Не бойся… бить не буду. Ну?
Любишь?
Витька. Люблю…
28
Отец. Это ты молодец… Давай за моё здоровье – я тебе маленькую налью…
(Наливает Витьке рюмку и себе в стакан.)
Мать. Ой, отец, не надо бы… Маленький он ещё…
Отец. Что?!
Пауза.
Что ты сказала?!
Мать (робко). Я говорю: может, вредно ему для здоровья…
Отец. Ты что ж, его учишь, что отец ему зла желает? Ты этому его учишь?
Против меня настраиваешь?..
Мать молчит.
Витька. Да я и сам, пап, не очень…
Отец. Молчи! (Встаёт, подходит, шатаясь, к жене. Останавливается.)
Мать вся пригнулась, ожидая удара.
Не бойся – бить не буду! Ну-ка встань…
Мать встаёт.
(Берёт её стул, относит его в дальний угол комнаты, как раз напротив
своего места за столом.) Сюда иди!
Мать идёт.
Садись!
Мать садится.
(Идёт к своему месту за столом, тоже садится.)
Вот так и сиди…
напротив нас. Только встань, попробуй. А мы за всю твою гнусность, что ты
сына против меня настраиваешь… мы будем тебя презирать… Верно,
Витька?
Витька. Пап… а может, маму отпустить? Пускай бы она пошла легла…
Отец. Нет! Проучить её надо… И чтоб не смел заступаться! Ну, поехали…
За что пьём-то, помнишь?
Витька. Помню. За тебя.
Отец. За моё здоровье! А мне его ох как нужно, чтоб с врагами моими
рассчитаться. (Пьёт.) Ну что ж ты? Давай… Ты же мужик…
29
Витка глотнул полрюмки. Закашлялся.
(Смеётся.) Ничего, привыкай. Оно для здоровья. Кровь разгоняет. Закуси
теперь. (Суёт сыну огурец.) Тебе пока много нельзя… Понемножку. А
Сашка где? Десять уже, а её нет… (Жене.)
Слышь, ты, там… в углу
которая?.. Где дочь-то?
Мать. Не знаю я… К ужину, говорила…
Отец (передразнивает). «Не знаю»… Тоже мне, мать… Она так у тебя
брюхатая как-нибудь придёт… А ты всё будешь – «не знаю»… Смотри у
меня, ежели что… За всё отвечать будешь. (обнял сына за плечи.) Ну так,
Витюх?
Витька. Да так…
Отец. Ну, я тебе ещё полрюмки… Последние… (Наливает.)
Мать (встрепенулась). Ой, Максим, ой, Максим…
Отец.
Цыц!
(Стукнул кулаком.)
Пикни только.
(Указывает Витьке
пальцем на мать.) Ты видишь? Ты знаешь, кто это там?
Витька. Как – кто? Мамка…
Отец (указывает пальцем). Это змея! Ты смотри, запоминай хорошенько…
Это удав! Всю она мне жизнь отравила! Задушила меня! (Рвёт рубашку на
груди.) Душно! Если б не она! Я ж орлом в молодости был! Работал за
десятерых! А как пел! (Поёт хрипло.)
«Через рощи тёмные
И поля широкие
Вышел в степь донецкую
Парень молодой…»
Вот как пел. Теперь уж не то. Всё она у меня отняла. А любили меня как,
когда ещё в деревне жил! С девкой, бывало, в бурьян заберёшься…. (Тяжело
засопел.)
Витька (весело – он немного опьянел). И чего, пап, в бурьяне-то?
Отец (махнул рукой). Эх, молодой ты ещё, не понимаешь! Не везло мне в
жизни… А я ведь на лётчика хотел учиться… до войны-то. Тогда многие
30
пацаны хотели, ну и я. Да закрутился. Жизнь заела. Не полетал я, в общем…
Вместо этого склады охраняю… Эх, жизнь наша – копейка.
Витька. А расскажи, пап, что-нибудь про войну.
Отец. Да чего там… я и воевал-то месяца три, а потом язва открылась.
(Помолчав.) А вот в эвакуации когда жил… могу рассказать, как с негодяями
поступают, которые… Под Уфой это… в колхозе там… в земле
ковырялись… Понагнали из Москвы этих… шибко учёные которые… Да
ещё пайки им специальные. Как сейчас помню. Им там среди прочего
селёдку в этом пайке давали. Им давали, а нам нет. Селёдки хотелось –
страшное дело. Один не нравился мне очень. Молодой ещё. А с гонором.
Девку я там любил одну. А он всё про что-нибудь умное говорить начинает.
Меня, чтоб, значит, дураком… про космос там, про писателей этих… Она к
нему липнуть начала. Что ж такое, думаю, - одним всё, другим ничего… Им
и пайки с селёдкой, им и любовь. Злость меня взяла. Подговорил я друга
своего…. Подкараулили клиента вечерком… И так его отшлифовали! Где
рот, где глаза – ни хрена не разберёшь… Сапогами по роже били.
Витька. И чего с ним, пап, потом?
Отец. Нашли утром, в больницу отвезли… Чего с ним потом было – не
знаю… мне без разницы. Учить таких надо. Чтоб справедливость.
Равноправно чтоб все…
Витька. А вас потом не наказали?
Отец. Чудак! А кто ж знает? Там темно было… (Вдруг заплакал.) Погибла
моя жизнь, Витька. Погибла. Чего хотел – не получилось. А сейчас говорят –
руки трясутся… Увольняйся, говорят.
(Обнял сына.)
Ты хороший
мальчишка, Витька. Ты хоть один меня люби… Потому что никому я не
нужен… А ты меня люби… Потому что во всяком человеке хорошее – и во
мне тоже. А гады всякие живут. На машинах своих разъезжают… Эх,
автомат бы мне!.. Уж я бы пострелял… Я бы знал кого… (Уронил голову на
стол, плачет.)
31
Витька. Ну… ты, пап, чего?.. Ну хочешь, я ещё за твоё здоровье выпью?..
(Выпивает рюмку.)
Отец (поднимает голову). Спасибо, Витюха… Спасибо, родной…
Дверь резко открывается. Быстро входит Саша, возбуждённая, радостная.
А вот и Сашенька наша пришла… Радость наша… вся весёлая такая…
Саша
(сразу идёт за ширму, разбирает постель).
Вы это что?.. Уже
одиннадцатый час… Давайте расходитесь… у меня экзамен завтра…
Отец
(дружелюбно).
Сейчас, сейчас закруглимся… А ты чего такая
весёлая?
Саша. Ты, мам, чего это так в углу сидишь? Иди-ка спать.
Мать нерешительно смотрит на мужа.
Отец. Ну иди, иди, разрешаю.
Мать встаёт.
Саша. Витка чего такой красный? (Подходит к столу.) Ты, может, ему ещё
пить давал?
Отец. Ну… полрюмки… За моё здоровье. Ты уж сразу…
Саша. Ну, отец… Ну, отец… Слов нет.
Отец. Ничего… я много ему не дам… (Витьке.) Иди кровать разбирай.
Витька идёт к своей постели. Саша, мрачная, стелет свою.
Нет, ты скажи… Ты уважь… Ты сего такая весёлая пришла?.. Интересно же
мне.
Саша (швырнула подушку на место, выходит из-за ширмы, упирает руки в
бока, вызывающе).
Весёлая почему?! В театральный сегодня поступать
ходила. Прошла с первого тура сразу на третий. Говорят – большие данные!
(Ушла за ширму.)
Мать стоит ни жива ни мертва, смотрит на отца. Витька продолжает
стелить кровать. Отец сидит мрачный, сжимает и разжимает кулаки.
Пауза.
32
Отец. Так, значит… Отца, значит, просьбы – псу под хвост… Ясно… Ясное
дело… Не бил я тебя никогда… Да теперь уж, видно… (Тяжело поднялся изза стола, подошёл к ширме, рванул её, ширма упала.)
Мать. Ой, батюшки!
Саша (берёт с ночного столика тяжёлую железную лампу). Прикоснись
только. Так по голове и заеду.
Пауза. Отец никак не сообразит, что ему делать.
Мать. Максим! Не надо, Максим! Пожалей её1
Отец (вдруг закричал). Молчи! Я же тебе молчать приказал! Чтоб голосу
твоего… (Замахивается на мать.)
Мать. Ой, убьёт!.. (побежала из комнаты в коридор.)
Отец (бежит за ней). Из-за тебя всё! Из-за тебя!
Мать и отец выбегают в коридор. Шум, крики. Голоса соседей.
Саша. Боже ты мой… Господи… только бы ещё немножко дотерпеть… Ой
как плохо… (Ставит лампу на стол – руки у неё трясутся – и идёт следом
за родителями в коридор.)
Голос Рязаева. Это что?! Прекратить! Так нельзя! Нельзя так!
Голос Игоря Сергеевича. Товарищи! Товарищи! Опомнитесь!
Витька нетвёрдыми шагами, как во сне подходит к столу, наливает себе
водки, выпивает, садится за стол, закусывает огурцом. Рязаев пытается
впихнуть отца обратно в комнату. Они борются на пороге.
Рязаев. Оставь! Оставь! Совсем забил её!
Отец. Ну, стреляй! (Рвёт на себе рубаху.) Стреляй в русского человека!!!
Рязаев (кричит). Я – в суд на тебя! В суд на тебя!
Дерясь, они вываливаются обратно в коридор и дерутся там. Слышны
крики.
Голос Рязаева. Убить тебя мало!
Голос отца. Ну, убей! Убивай!
Голос Рязаева. Руки марать!
Голос отца. Ворюга профсоюзная!
33
Голос Рязаева. Сядешь у меня! Сядешь!
Голос матери. Ой, батюшки!
Голос Игоря Сергеевича. Товарищи! Товарищи!
Саша медленно входит в комнату. Плотно закрывает за собой дверь. Идёт
к своей постели. Посмотрела на Витьку. Витька спит, положив голову на
стол.
Саша (подходит к Витьке, трогает его). Вить, а Вить… (Поднимает его
голову). Господи, пьяный совсем… Витенька, миленький… (Берёт брата
на руки и кладёт его на постель.) Витенька, несчастный ты мой… (Встала
на колени у постели брата, плачет). Господи, что же это делается…
Господи, когда же это всё кончится… Господи… Господи… (Уткнулась в
спящего брата головой, плачет.)
В коридоре – шум драки, крики.
Картина седьмая
Комната Юлии Михайловны.
Раннее утро.
Юлия Михайловна сидит с ногами на тахте в углу. Олег сидит на другом
конце тахты и, не отрываясь, смотрит на Юлию Михайловну.
Юлия Михайловна.
…А потом, перед войной, мы жили летом в
Подрезкове… Ещё папа был жив. По утрам мама вставала раньше всех и
грохотала ставнями. В комнатах почему-то было сыро. И вдруг… солнце
врывалось. Ходили на станцию провожать папу на работу и носили с собой
скамеечку. Потому что платформы ещё не было. А папа был уже немолодой,
ему было трудно залезать в вагон. Почему-то часто шли дожди… И на всех
листьях – каплях. И так свежо. И казалось – такую я жизнь проживу
счастливую… Я девчонкой сильная была, не уставала совсем. Идёшь утром
и чуть не до вечера по лесу бродишь, по полям… В войну в Куйбышеве
жили… В Москву вернулись уже без папы… Мы тогда жили там (указывает
34
на потолок), где сейчас Саша живёт. Всё у нас растащили, и только почемуто моя любимая игрушка – большой мягкий такой и добрый тигр лежал на
столе посередине комнаты… Он всю войну меня ждал. Я обняла его и целый
день плакала. А потом он куда-то делся. (Смеётся.) И даже тигра у меня
теперь нет. А когда и мама умерла, меня переселили сюда. Время такое было,
сказали – излишки площади большие. А отцу Саши – ему с семьёй наши
комнаты отдали. Да, может, и правильно… Я не жалею. Здесь тоже хорошо…
Знаете, Олег, столько горя кругом было… в войну видела, как люди от
голода умирали… калеки – после войны… Всё видела. И всё казалось: это
всё не про меня… Это они мучаются, гибнут, страдают… Это там где-то… А
я здесь… Я – красивая… Я девчонкой была – глаз не оторвёшь…
Олег. Вы и сейчас…
Юлия Михайловна. Ой, что вы, Олег!.. Сейчас не то. И совсем недавно
поняла только: это всё про меня было и обо мне. Это всё – меня часть. И
война… И как люди гибли… Когда живёшь одна… и вдруг как-то ночью – с
сердцем плохо… И думаю: умру сейчас – так и буду лежать… Никто не
придёт. Я самоуверенная была – жуть… (Смеётся.) А все мужчины меня
бросали… Ну вот, ей-богу, смешно… Все бросали. Сначала на коленях стоят,
плачут, умоляют… А потом… Я же ни готовить не умею, ни шить… И детей
не хотела… В жёны не гожусь… В общем, Олег, всё смешно. А может, и
хорошо… Не знаю…
Пауза.
Олег, а который час?
Олег (смотрит на часы). Семь часов.
Юлия Михайловна. Олег, вам надо уходить. А то говорить я без конца
могу. Я уж года три ни с кем так долго не говорила. Вы хорошо слушаете.
Олег. Я чем больше слушаю, тем больше влюбляюсь в вас…
Юлия Михайловна. Ну-ну, я ж просила, Олег… Не надо… «Влюбляюсь»…
Это всё так смутно… Просто вам хорошо со мной… Да и мне с вами… вам
пора уходить.
35
Олег. Пожалуйста… Ещё хоть десять минут.
Юлия Михайловна. Ну, если десять… А вы уверены, что ваши родители
поверят всей этой вашей фантазии… о школьном приятеле?
Олег.
Я когда уходил вечером, то предупредил, что, может, у Игоря
останусь, а у него телефона нет…
Юлия Михайловна. Вы предупредили, что останетесь? Олег, вы, значит,
уже знали, зачем ко мне идёте?...
Олег. Не то что знал… Инстинктивно как-то…
Юлия Михайловна. Ах вы мальчишка… я бы от стыда сгорела на вашем
месте.
Олег. Я и сам не пойму, как решился… Просто уж отчаяние какое-то…
Юлия Михайловна. Олег, а вы замечаете, что мы всё время на «вы»?..
почему бы это?.. Давайте попробуем на «ты»… Ну, начинайте…
Олег. Ты, Юля…
Юлия Михайловна. Ты, Олег…
Пауза.
Давайте ещё раз…
Олег. Ты, Юля…
Юлия Михайловна. Ты, Олег…
Пауза.
Нет, что-то не то… Почему-то не выходит…
Олег. И у меня не выходит…
Юлия Михайловна. Смешно… А чем-то и хорошо…
Как в старину… А вы знаете, Олег, Лев Толстой несколько раз бывал в этом
доме. Он бывал здесь у Софьи Бибиковой, дочери декабриста Никиты
Муравьева… когда собирался писать роман «Декабристы».
Олег. Вы говорили как-то…
Юлия Михайловна.
Ходил по этому вашему коридору с колоннами…
(Указывает на потолок.) Кстати, в то время большую часть этажа занимала
большая зала, а уж потом, в двадцатых годах, комнаты отгородили… Вы зря
36
не послушались меня вчера… Такой шум был… Может, Сашу били… Надо
было вам подняться.
Олег. Я ж говорил: отец её не бьёт. Просто опять пьяный напился.
Юлия Михайловна. Олег… А что у вас с Сашей?
Олег. Что… Ничего…
Юлия Михайловна. А мне казалось… Вы всё вместе ходите.
Олег. Это так просто… Дружим…
Юлия Михайловна. Смешно… В этом доме бывал Лев Толстой… Я всем
рассказываю это… Даже Витьке вчера говорила: ты вот на стенке рисуешь, а
в этом доме… (Хмыкает.) Глупая я какая-то… А вы знаете, Олег, этот дом
хотят сносить. Говорят, скоро…
Олег. Знаю…
Юлия Михайловна (сама себе). В этом доме бывал Лев Толстой… Этот
дом скоро будут сносить…
Пауза.
Идите, Олег, идите, пока ещё рано, а то увидят, не дай бог… Скандал
будет… И экзамен вам желаю… Будьте внимательны.
Олег встаёт.
(Тоже встаёт.) Подойдите ко мне.
Олег подходит.
(Целует его в лоб.) Будьте, Олег, умным, хорошим, главное – добрым… В
общем, не меняйтесь… Будьте как сейчас… У вас всё есть от природы… Не
испортите только сами…
Олег (тянется к ней). И я вас поцелую…
Юлия Михайловна (отстраняется). Ой, не надо…А то я ещё вас не
отпущу… И пропал ваш экзамен… Вот, руки целуйте…
Олег целует ей руки.
Всего вам доброго…
Олег (подошёл к двери, остановился). Вы мне… разрешите… я завтра к вам
приду…
37
Юлия Михайловна. Не надо, Олег… Право, не надо… Вам повезло, что вы
на меня напали… В этом возрасте женщины знаете женщины какие цепкие
становятся… не вырвешься… Не надо…
Олег (мнётся в дверях). Ну… как-то я так… Я вас люблю…
Юлия Михайловна. Олег… И я вас люблю… Но приходить больше не
надо.
Олег. Я не пойму никак…
Юлия Михайловна. Я думаю – это всё было хорошо… (Улыбается.) И
пройдёт много-много лет, а вы всё будете помнить, может быть…
(Замолчала.)
Олег. И вот ещё….
Юлия Михайловна (смеётся). Нет, он не уйдёт! Он будет прощаться до
следующего утра.
Олег. Я хотел сказать… чтобы вы не подумали… я не просто к вам пришёл,
что мне… нужно было вас… Просто вы умная… мне говорить с вами
хотелось… Слушать вас…
Юлия Михайловна. Я так всё и поняла… Вы не бойтесь.
Олег. Ну, я пошёл… тогда…
Юлия Михайловна. Дайте я выгляну в коридор… (Открывает дверь.
Выглядывает.) Никого… Идите…
На пороге Олег попытался поцеловать Юлию Михайловну.
(Отходит в глубь комнаты, шепчет.) Уходите, Олег… Уходите… Ни пуха
вам…
Олег ушёл.
(Бродит по комнате, шепчет.) Дура… Ну вот просто старая дура…
Картина восьмая
Раннее утро того же дня.
38
Коридор перед комнатой Юлии Михайловны. В одном конце коридора – дверь
в комнату, в другом – лестница, ведущая на второй этаж, и открытая
дверь на улицу.
По лестнице сверху спускаются, стараясь не шуметь, мать и отец Олега.
Их ведёт Рязаев. Остановились внизу лестницы, говорят негромко.
Рязаев. …Да я вам говорю… Бегу я на завод… Сошёл с лестницы… Слышу
– её дверь отворилась. Ну, я вот тут, за выступом, притаился. (Показывает,
как он это сделал.) Думаю: интересно, кого это ты, голубушка, в семь утра
выпроваживаешь? Самой-то ей на работу к десяти, да и то не каждый день.
Я-то знаю. А пойдёт он… этот… посетитель… ну, думаю, вид сделаю, что
шнурок завязываю. (Присел на корточки, показывает, как он завязывает
шнурок.) Только слышу – не идёт никто. Тишина. Осторожно выглядываю…
(Показывает.) И глазам своим не поверил: она Олега вашего целует на
пороге… Так и впилась в него губищами-то. Так и присосалась к нему, как
пиявка. А сама – в одном халате…
Мать. О боже мой…
Рязаев.
Потом слышу, говорит она: «Идите, идите, пока вши не
схватились…» Он пошёл. Я – на улицу, а в щель гляжу. Пошёл как ни в чём
не бывало наверх. Я – к её двери. Подкрался, слушаю… Сначала ничего не
было слышно, а потом чего-то сказала, вроде того: « Дурак, дурак…» Это
про Олега вашего… Ну, я бегом к вам…
Мать
(причитает шёпотом).
Ой, несчастье какое… Ой, несчастье…
(Заплакала.)
Отец. Да подожди реветь… Может, не так что-нибудь.
Рязаев. Собственными глазами видел. А вам он что сказал?
Мать. Что у товарища школьного всю ночь занимались. У него в десять
экзамен. Часик, говорит, посплю – разбуди. Прямо одетый повалился и
заснул.
Рязаев. Ну ещё бы… небось все жилы из него вытянула. Слов просто не
хватает! Вся эта грязь…
39
Отец
(матери).
Да Олег же, помнишь, вечером говорил, что к Игорю
пойдёт…
Рязаев. Ай! Как вы не понимаете?! Они же заранее сговорились.
Мать (плачет). Это всё правда… Я чувствую – это правда… Он мальчик
такой нежный, чуткий… И она его… какое несчастье…
Рязаев.
Я считаю – нужно немедленно постучаться к ней и во всём
разобраться. Поставить её на место!
Отец. Неловко как-то…
Мать. Тебе всё неловко!
Рязаев. Вы неверно мыслите, Павел Иванович. Это не просто так, частное
дело. Речь же идёт о нашей молодёжи. Чтоб тут всякие потаскухи…
Отец. Тише…
Рязаев. Чтоб тут всякие… развращали… А я ей и в глаза это скажу! Нужно
парня защитить!
Мать.
Вы правы1 Вы правы! Нужно поговорить с ней… Чтоб она
отступилась… Ещё женит на себе… О боже мой… Ей же сорок лет…
Рязаев.
Тридцать восемь… Идёмте… (Подходит к дверям Юлии
Михайловны. Решительно стучит.) Юлия Михайловна! Вы дома? Откройте,
пожалуйста!
Тишина.
(Опять стучит.) Юлия Михайловна1 Вы слышите? Нам тут нужно
поговорить с вами…
Тишина.
(Вдверь.0 Если вы не одеты, мы подождём…
Тишина.
(Опять стучит.) Откройте, пожалуйста!.. Мы же знаем, что вы дома… Тут я
и родители Олега… Нам срочно нужно поговорить с вами…
Тишина.
Отец. А вдруг, пока вы бегали, уйти успела... А мы тут будем…
40
Рязаев. Вряд ли… впрочем… Вы тут покараульте, а я на улицу выбегу, у
старух спрошу – они с семи утра на лавочке сидят, не пропустили бы.
(Убегает.)
Мать вытирает слёзы платком.
Отец (отводит её от дверей, говорит шёпотом). Слушай, Тась… Какая-то
глупая история… Как дураки какие-то… И Рязаев этот… он, может, всё
напутал… Она интеллигентная женщина…
Мать (очень нервничает). Не напутал. Не напутал. Я чувствую… Я ещё
смотрю – у него пятно на шее. Мальчик несчастный… Подцепила такая…
Отец. Ну а если и было что…
Мать
(всплескивает руками0,
Как «если»?! Как «если»?! Ужас! Ужас!
Павел, это ты ли?!
Отец. Ох, Тася… (Смотрит на часы.) Зря мы это… И на работу я опять
опаздываю…
Мать. Восьми ещё нет! Опять «опаздываю»!
Отец.
Да, опаздываю! Мне опять сегодня к девяти! А я тут… с этой
дурацкой историей!
Мать. Тебе просто наплевать и на меня и на Олега! Ты всё куда-то бежишь!
А сын – в клоаке… Тебе всё равно… Иди… (Вытирает слёзы.)
Отец. Ну Тась… Я постою… Ты не расстраивайся…
Мать. Ах, отстань…
Вбегает Рязаев.
Рязаев. Подробно выспросил! Все старухи говорят, что с семи утра никто из
дома не выходил! Значит, здесь! Мочит! Наделала дел – и молчит! (Говорит
в дверь.) Мы знаем, что вы дома! Отпираться бессмысленно! Лучше добром
откройте! Нужно иметь смелость отвечать перед людьми! За свои поступки!
Тишина.
Отец. Она не откроет… Даже если дома… Только время теряем…
Мать. Да-да. Она ни за что не откроет… Я чувствую…
Рязаев. Не откроет?!
41
Пауза.
Так мы с ней всё равно поговорим! По-другому только! (Говорит в дверь.)
Слышишь?! Ты?! Мы всё равно не уйдём!
Пауза.
В старину с такими, как ты. Знаешь, что делали? Раздевали, мазали дёгтем, в
пуху валяли и всей деревней по улице гнали… Бесстыжая… Общество наше
позоришь! Понимаешь?! Мы строим… А такие, как ты, - позорят! Мы на
тебя в суд подадим!
Мать (подсказывает). Ему только семнадцать лет…
Рязаев. Да-да… Правильно! Слышала? Ему только семнадцать… В тюрьму
тебя надо!
Отец стоит поодаль, прислонившись к стене. Угрюмо смотрит в пол.
(Матери Олега.) Это вам ещё всё может дорого стоить. Таскается небось со
встречными-поперечными…
Мать (хватается за голову). Ой, я и не подумала… Вдруг… Слышишь,
Павел?.. Вдруг…
Рязаев
(в дверь). Слышишь?! Смотри, если ты больная! Заразила если
парня!.. Слышишь?! Тогда обязательно засудим! Мы нашу молодежь таким,
как ты, в обиду не дадим1..
Отец (тоскливо). Слушай, Тась… Может, хватит? Пойдём…
Рязаев. Нет! Что вы?! Так оставить нельзя! Надо, чтоб она почувствовала!
Это не просто так! (Говорит в дверь.) На работу сообщим! Суд над тобой
чтоб устроили!
Мать (говорит в дверь, голос её дрожит). Вы, Юлия Михайловна, очень
хорошо всё рассчитали. Только вы об Олеге и не думайте! Вас, извините,
просто на молоденького потянуло… А ведь вы по сравнению с ним –
старуха…
Рязаев. Так… Так…
Отец. Тася!
42
Мать (плачет и говорит в дверь). К вам в позапрошлом году лейтенант
таскался! А лет пять назад пианист ходил… Я всё помню!
Всё Олегу
расскажу… Чтобы знал, какая вы есть… такая…
Отец. Тася! Перестань, ей-богу! Пойдём!
Рязаев. Стой! Там что-то слышно…
Все затихают. За дверью слышатся всхлипывания.
Мать (тихо). Плачет…
Рязаев. Я же говорил – дома… Пробрало всё-таки!.. (Говорит в дверь.)
Плачь не плачь – отвечать придётся!
Отец (со злостью). Ну, Тась, ты, ей-богу, как хочешь, а я пошёл… С меня
хватит… Достаточно… (Пошёл по коридору.)
Рязаев. Как – хватит?! Как – хватит?! Можно и ещё… поучить… Смеёшься?
У меня дочь растёт!
Отец поднимается по лестнице.
Мать.
Может, и правда хватит, Пётр Кузьмич?.. всё сказали… Она
запомнит… Пойдёмте… (Пошла по коридору вслед за мужем.)
Рязаев. Дело хозяйское… Я б ещё поучил… (Говорит в дверь.) поговорим
ещё! Не забудем! (Медленно пошёл по коридору. Идёт и бормочет сам себе.)
Плачет ещё.. Хитра баба… Видали мы таких… Запомнит… На работу
опоздал, чёрт… (Обернулся к двери.) Грязь какая… (Уходит.)
Картина девятая
Тот же день.
Близится вечер.
Чердак. Саша сидит на подоконнике, смотрит в окно. Скрипнула дверь.
Саша резко оборачивается, встаёт. Входит Олег. Саша пошла к двери. Олег
преграждает ей дорогу.
Олег. Ты чего?
Саша. Ничего… уйти хочу.
43
Олег. А я поговорить хотел… Искал тебя…
Саша. Разреши, я уйду… (Пытается открыть дверь.)
Олег. Не пущу.
Саша отходит от двери, садится на подоконник, смотрит в окно.
Поговорим?
Саша (не оборачиваясь). Говори. Только поскорее. Мне некогда.
Пауза.
Олег (отошёл от двери, походил по чердаку). Ты чего такая сегодня? И в
школе будто не замечала… Ребята даже удивлялись: я к тебе – ты отходишь.
Неловко даже перед ребятами. Ну, рассердилась за что-нибудь… так давай
мирно договоримся… А то все кругом ссорятся – и мы туда же? Ещё одно
такое семейство? Я бы так не хотел.
Саша молчит. Смотрит в окно.
(Ходит по чердаку.) И после экзамена не подождала меня… В три хотели на
чердаке встретиться… проводы устроить… Я был… тебя не было… Чай в
термосе приносил… Помнишь, мы же вчера хотели… (Смотрит на часы.)
А сейчас шесть уже…
Пауза.
Ты не знаешь, Семёнов говорил, что завтра аттестаты вручать будут, а
Ларина говорила – послезавтра? Не слыхала?
Саша поворачивается к Олегу, смотрит на него.
Ты чего так?... Изучаешь…
Саша (задумчиво). Изучаю…
Олег. Правда, что ль, чего случилось, Саша?..
Саша. Всё сказал?
Олег. Всё…
Саша. Ну садись теперь… Не туда… В кресло… Поближе…
Олег (садится и смеётся). Ой, даже уже страшно.
Саша (вздыхает). Жалко тебя… Что-то в тебе всё-таки есть…
Олег. Ну ты уж так не хорони… Скажи, в чём дело.
44
Саша. Милый ты мой, смотрю я, как ты крутишься тут и как глаза твои
блудливые по углам шныряют… и так тебя жалко… Сам скажешь?
Олег. Чего сказать?
Саша. Тяжёлый случай… Где ночью-то был?
Олег молчит.
Ты, дурачок, думаешь, что я сержусь, что ты к другой женщине побежал. Да
я б тебя простила… Я даже утром, как мне мама моя всё с радостью
рассказала, я ж, дура, целую сцену про себя нафантазировала: как ты
прощения просишь, всё мне честно рассказываешь, а я тебя прощаю… А ты –
в школе голубыми глазами смотрел, невинность изображал… Ну, думаю, там
ему неудобно – потом скажет. Ты вошёл – я ещё надеялась… А ты как
понёс… Жуть-то какая…
(смотрит на Олега задумчиво.)
Ая тебя,
оказывается, совсем не знаю…
Пауза.
Олег. Саша, ты прости… Я действительно у Юлии Михайловны был… Ты
прости…
Саша. Спасибо, сподобилась… Ну и как, хорошо было? Только не ври, что
плохо.
Олег. Было хорошо… Но я всё равно тебя люблю…
Саша. Господи боже… детский сад… Целый год я тебя воспитывала… Всё
на ветер… Что ж думал – я не узнаю?
Олег. Да, думал. По глупости… Боялся..
Саша.
Боялся… Я ж у тебя в жизни была единственным человеком,
которого бояться не надо было.
Олег. Почему «была»?
Саша. Да всё уж… Хватит… Куда я с тобой с таким денусь? И так све
кругом врут напропалую… а тут ещё муж собственный…
Пауза.
Олег. У вас что вчера было? Отец напился?
45
Саша. Ну что спрашиваешь? Словно что-то другое быть могло? Пока ты там
жизнь познавал… я тоже… познавала… Только мне скучнее было и
страшнее.
Олег. Юлия Михайловна мне говорила, чтоб я поднялся… Такой шум был…
я хотел… Он тебя не побил?
Саша. Что «хотел» - спасибо… Хотя где уж тебе от мёда оторваться… А
отец вчера чуть не побил… впервые…
Олег. Да ну?
Саша. Нервы у меня что-то сдавать стали… Ещё б немного… я уж лампу
железную в руки схватила… Слушай… говорят, твои и Рязаев Юлию
Михайловну оскорбляли… кричали ей всякое там… Ты хоть поговорил бы с
ними… Чтоб они её не трогали…
Олег. Не успел…
Саша. «Не успел»… Эх ты… Мужчина… Тоска-то какая… Господи…
Олег. Я скажу ещё… (Протягивает руки.) Обнять тебя можно?
Саша. Ещё чего! Думаешь, разговариваю с тобой – так уж и можно. Я бы
ушла давно. Да жалко тебя. Хоть на прощание слова какие-то сказать. Кто ж
тебя без меня воспитывать будет?... (Встаёт.) Пойду я, пожалуй… До
свиданья, Олег Павлович. Завтра меня уже здесь не будет. Может, когда и
увидимся…
Олег. И я с тобой…
Саша. О-о-о… Нет. С вами всё покончено. Уйду я одна. Жить где – найду. А
здесь меня ничего не держит. Пошло и скучно. Надоело. Уйду я из этого
дома. И буду искать другой…
Олег. А я?
Саша. А вы, Олег, скорее всего останетесь здесь. (Пошла к двери.)
Олег преграждает ей дорогу.
Это что? Меня удерживать нельзя.
Олег. Я хотел сказать. Ну сядь на минутку… Два слова только…
Саша молча села.
46
(Бродит по чердаку.)
Саша… я как-то чувствую: что-то рушится…
серьёзное… И в моей жизни… И может, в твоей… И вообще… Я ужасно
поступил… Но ты умная – ты поймёшь… Это просто как наваждение какоето… Я её не любил… И не люблю… Но тянуло – сил нет. Я измучился…
тебе не говорил… Ты – это одно…Это на всю жизнь… А она – совсем
другое…. И прости меня, пожалуйста… Потому что если я без тебя останусь,
я не знаю, что мне делать…Ты и вправду словно родила меня… Словно я
сын твой… и не бросай меня… И давай, Саша, всё это забудем… И дом
этот… И людей этих… И то, что я сделал… Через два дня переедем… Я тебя
любить буду… у меня, кроме тебя, никого больше нет… Забудь всё,
пожалуйста… И прости меня… (Останавливается возле Саши.)
Пауза.
Саша. Мне жалко тебя. Олег… Мне себя жалко… У меня ведь тоже никого,
кроме тебя, не было… Но тут уж ничего не поделаешь…
Олег (упал на колени, обхватил Сашины ноги, плачет.) А ты прости… А ты
прости…
Саша (гладит его по голове). Ах ты глупыш… Ты смотри, как тебе жалкото себя самого… Лучший кусок изо рта вырывают… ах ты бедненький…
Олег (плачет). Не смейся… я без тебя не могу… я тебя люблю… (Целует
ей ноги.)
Саша. А Юле что говорил? Говорил, что любишь?
Олег. Говорил…
Саша. Так ты, милый друг, разберись сначала, кого любишь-то…
Олег (плачет). Тебя… Тебя… Тебя…
Саша. Э-э-э… Море разливанное… Платок-то есть? Кому бы плакать – так
это мне.
(Вытирает ему слёзы платком.)
Девочки, наверное, всегда
думают, что их мальчик – самый необыкновенный… А потом оказывается –
самый обыкновенный…
Олег. Ты только не уходи…
47
Саша. Я уйду… Но ты успокойся и послушай. Я совсем не ревную… Самую
капельку… И не потому я ухожу… Это всё не так страшно… А просто всё
вместе… Как-то помимо моей воли… Все эти люди… (Указывает на пол.)
И чем ты лучше? И ты меня не знаешь, и я тебя не знаю. Так, лизались целый
год, как щенки. Приятно было. А потом вдруг – ты трусишка и врунишка…
И всё как-то так несерьёзно стало. Ты, я думаю, просто ещё маленький
совсем. Просто маленький. Тебе рано жениться ещё. Это так сложно, если
серьёзно… Я себя ощущаю лет на десять тебя и старше и, прости, умнее… И
всё как-то неинтересно… Так что… до свиданья… Завтра я уеду… И ты меня
не ищи… Потому что это всё бессмысленно. (Пошла к двери.)
Олег (сидит на полу). Ну, может, год пройдёт…
Саша. Год – не знаю… И вообще ничего не знаю… Встретимся как-нибудь
лет через десять-пятнадцать, поговорим о жизни. Я тебя с мужем своим
познакомлю, ты меня – с женой своей. И всё будет очень смешно…
Олег. Я тоже тогда завтра из дому уйду… Пускай один… Всё равно… Я без
тебя здесь совсем не смогу.
Саша. Думаю, не уйдёшь… Впрочем, дело твоё.
Олег. Нет, я так не смогу… Я тебя разыщу…
Саша. И вообще… как это говорится… чужая душа – потёмки… Ну, чужая
душа, пока… Желаю тебе…
Саша открывает дверь и отступает на шаг.
Голос Рязаева. Добрый вечер! Добрый вечер! Заходите, товарищи…
Олег вскакивает на ноги. На чердак входит мать Олега и мать Саши.
Последним входит Рязаев, притворяет дверь и придерживает её.
Саша (берётся за ручку двери). Дайте выйти…
Рязаев. Немного подождите. Одну минуту. (Отстраняет Сашу.)
Олег. Вам что?.. Вы что?.. Мать, ты зачем пришла сюда?
Мать Олега (вся красная от гнева). Молчи! Молчи! Вот кого я вырастила!
Вчера – с одной! Сегодня – с другой!
48
Рязаев.
А я смотрю, доски будто с места сняты… Вроде заколачивали
дверь… Вот, значит, любуйтесь… Здесь они и живут…
Мать Саши. Ой, боже ты мой, и тахта тут… и тахта… Наша старая… Так
вот они чего делали!.. Вот они чего!..
Саша (Рязаеву грубо). Ну-ка, пустите с дороги!
Рязаев. Ты это что?! Как говоришь?!
Саша изо всех сил отталкивает Рязаева, открывает дверь и сбегает вниз по
лестнице.
Это что?! Это что?! Она с ума сошла!..
Мать Олега. Ну, Олег! Я откажусь от тебя! Ты не мой сын!
Олег. Заткнись! (Бежит к двери.)
Рязаев (заступает ему дорогу). Как с матерью говоришь! Сопляк! Как с
матерью! Она тебе добра желает!..
Олег рванул с силой дверь на себя и проскочил в щель.
(Вслед ему.) В школу сообщим! Аттестат чтоб не давали! Она всю жизнь на
тебя! Здоровье! Силы!
Мать Олега плачет.
Мать Саши (подходит к тахте). Вот они чего делали… Вот они чего…
Мать Олега. Это ваша моего соблазнила… Ваша! Ваша!
Мать Саши. Стыдилась бы! Твой по бабам таскается, весь двор уже знает!..
Рязаев. Оттолкнула и побежала… И он… Я пустое место, что ли? Так они и
замечать вас перестанут… (Решительно открывает дверь.) Я поговорю с
ними! Пускай извинятся!
Мать Саши (Рязаеву). Саша-то моя… вдруг она… от кобеля-то от ихнего…
Вдруг она… Меня же мужик мой прибьёт… (всхлипывает.)
Рязаев. Выясним! (Поскакал вниз по лестнице.)
Обе матери – за ним.
Картина десятая
49
Второй этаж. Коридор с колоннами.
Игорь Сергеевич разговаривает по телефону. Рязаев, мать Олега и мать
Саши спускаются по лестнице с чердака.
Игорь Сергеевич (в трубку). Я согласен. Я согласен. Второго числа прочту
«Библейские нелепости», а пятого – «Миф о Христе». Вы уж только зал
обеспечьте. А то для десяти человек читать… Ну договорились. Всего
доброго. (Вешает трубку.)
Рязаев (Игорю Сергеевичу). Вы не видели, Олег и Саша куда делись?
Игорь Сергеевич. Олег побежал куда-то…
Мать Олега. На улицу?
Игорь Сергеевич. Кажется… А Саша – к себе.
Витька
(выходит из своей квартиры).
Мама, Саша чего-то вбежала,
повалилась на кровать… Лежит – не отвечает… Чего с ней?
Мать Саши (причитает). Не дай бог, она… уже… Убьёт меня… убьёт…
Рязаев (Сашиной матери). Вы здесь побудьте. Я сам пойду и поговорю с
ней.
Игорь Сергеевич. Не трогали бы вы её сейчас. На ней лица нет.
Рязаев.
Ничего… «Лица нет»… Я сумею. Поговорим.
(Идёт к двери
Сашиной квартиры.)
Дверь, ведущая на лестничную площадку, открывается. Входит Юлия
Михайловна . Все замерли. Тишина.
Юлия Михайловна. Таисья Петровна… Я хотела бы поговорить с вами,
если возможно…
Мать Саши (охает). Сама пришла… Ну и ну…
Юлия Михайловна. Если возможно…
Мать Олега.
Нам с вами разговаривать не о чем. Вы только оставьте
ребёнка в покое. И помните о вашем возрасте.
Юлия Михайловна. Может, мы не здесь поговорим… Не при всех…
50
Мать Олега.
Я, простите, несовершеннолетних не соблазняю. И мне
стыдиться некого. А к себе я вас, сами понимаете, не впущу.
Мать Саши. Какие же женщины бесстыдные стали… Сами приходят…
Рязаев. Если и говорить, то не так на так… А вы уж и всем тогда скажите…
Юлия Михайловна
(матери Олега).
Так вы не будете со мной
разговаривать?
Мать Олега. Нет.
Юлия Михайловна. Я тогда и так скажу… Это я во всём виновата… И
оставьте его в покое, пожалуйста. Я просто выходила, слышу – опять крики у
вас… Олег побежал куда-то… Подумала – может, из-за меня… Я виновата…
не надо его…
Мать Олега. Спасибо за советы, моя милая! Мы не нуждаемся.
Рязаев. Она же нам и советует. Какая наглость! Уходите отсюда.
Игорь Сергеевич. Юлия Михайловна, вам, правда, лучше уйти.
Юлия Михайловна. Я бы хотела…
Мать Олега. Просто наглая баба – и всё. (Уходит к себе, хлопнув дверью.)
Рязаев. Идите, идите отсюда. Смотреть противно.
Мать Саши. Пришла такая…
Витька 9прыгает и дразнит Юлию Михайловну). «В этом доме Лев Толстой
жил…», «В этом доме Лев Толстой жил…». (Хохочет.)
Рязаев (Сашиной матери). Вы не входите пока, я сам поговорю… (В
сторону Юлии Михайловны.)
Да… Назойливая дамочка…
(Входит в
комнату к Саше.)
Мать Саши. Сил смотреть нет. Просто вывернет сейчас. Пойдём, Витек…
(Уходит на кухню.)
Витька, посмеиваясь – за ней. Юлия Михайловна стоит в дверях. Игорь
Сергеевич – у телефона.
Пауза.
Игорь Сергеевич. Ну зачем вы пришли, Юлия Михайловна? Только себя
расстраиваете.
51
Юлия Михайловна. Ничего… Ничего… Это лучше, что пришла.
Игорь Сергеевич. Вам бы уехать теперь отсюда… Они же вам житья не
дадут… Я к вам всегда хорошо…
Юлия Михайловна. Наверное, уеду… Просто так как-то жизнь проходит…
нелепо… Пойду… До свиданья.
Игорь Сергеевич. До свиданья.
Юлия Михайловна ушла. Зазвонил телефон.
(Снимает трубку.)
Слушаю… Глебову? Сейчас… (Кричит в кухню.)
Зинаида Семёновна!.. Вас к телефону!..
Мать Саши подходит к телефону. Витька – рядом. Игорь Сергеевич
уходит к себе.
Мать Саши (в трубку). Да… Откуда? Из вытрезвителя? О господи!.. Да…
Максим Ферапонтович… Ой, батюшки!.. У него ж сегодня свободный день…
В Сокольники, говорит, пойду… на выставку… Машины, говорит,
американские… (Заплакала.)
Картина одиннадцатая
В комнате у Саши.
Саша лежит на своей кровати лицом вниз. Кровать наполовину загорожена
ширмой. Входит Рязаев.
Рязаев. Так… Лежишь, значит… Так просто скучаешь, или совесть заела?
(Отодвинул ширму в сторону. Взял стул, поставил его около Сашиной
кровати. Сел.) Поговорить пришёл… Поговорим?.. Ведь ты чего же сделала,
ты вдумайся: ты старого человека – мне ведь пятьдесят лет – оттолкнула похамски… Как самое хамло настоящее. И за что? Что он тебе, соплячке,
помочь пришёл… время своего не жалея… Из болота тебя вытащить решил.
От проходимца этого тебя спасти… Ему ж одно только от тебя и нужно… Ты
пойми. А потом в кусты – шмыг! А ты – по больницам или с ребёнком, в
52
семнадцать-то лет… Ко мне на заводе, знаешь в каких слезах девчонки
приходят. Да уж не воротишь ничего. Все вы одним миром мазаны… небось
говорил: люблю, люблю навеки… А сам? С распутной женщиной связался.
Тебя тут вчера отец чуть не побил… А мил друг где? Нет его… Развлекается.
Гнусный он человек. Ошиблась ты. А ведь столько ребят кругом хороших…
настоящих… тех, которые… и мать твоя извелась вся: вдруг ты уже… это…
ну… Так ещё аборт, может, не поздно сделать? Ты скажи, не стесняйся…
Кругом свои люди… А?...
Молчание.
(Раздражённо.) Да что такое, в самом деле?! Мне, что ли, нужно это всё?!
Это тебе нужно! Что ты молчишь?! Ты молодая ещё! Ещё молодая ты1 Чтоб
я тут плясал перед тобой… Давай вставай – отвечай, когда говорят перед
тобой! Ну! (Притронулся к Саше.)
Саша передёрнулась от его прикосновения. Медленно встаёт. Ходит по
комнате как во сне. Ищет.
Ты что?! Ты куда пошла?! Я же говорю с тобой! Что ищешь-то? Потеряла,
что ль, чего?
Саша берёт отцовский ремень и начинает хлестать Рязаева. Она,
вероятно, плохо понимает, что происходит.
(Бежит к двери, от неожиданности испуган.) Остановись! Ты что?! С ума
сошла?! (Открыл дверь, поскользнулся на пороге, упал.)
Саша молча, сжав губы, продолжает хлестать его изо всех сил. Сашина
мать закричала в коридоре «Ой! Помогите! Что это она?!»
Картина двенадцатая
Коридор с колоннами.
Мать Саши не знает, что ей делать. Из своей комнаты выскакивает Игорь
Сергеевич. Выглядывает в коридор мать Олега.
53
Рязаев (поднялся с полу, кричит, защищаясь). Её в сумасшедший дом надо!
Её надо!
Саша хлещет молча. Рязаев бегает от неё, прячась за колоннами.
Витька (вопит). Бей его! Бей его! Так ему! (Хохочет.)
Игорь Сергеевич (пытается остановить Сашу). Вот! Довели! Истерика у
неё! Саша! Саша!
Саша вдруг роняет ремень и сползает по стене на пол.
Рязаев
(хватается за телефонный справочник).
Где психиатрическая
помощь?! (Листает.) Отправим за милую душу!
Игорь Сергеевич. Оставьте! Ей дурно! Оставьте, вы!
Мать Саши. Сашенька… Сашенька… (Машет на дочь фартуком.)
Игорь Сергеевич. Вить! Воды принеси…
Витька, радостный, побежал на кухню.
Оля (высовывается из двери). Папа, мама просит, чтоб не шумели. Она
снотворное приняла. (Скрывается.)
Рязаев (бросает справочник). Так не оставлю! Не бойтесь! В суд подам!
Хамьё растёт, понимаешь! (Ходит взад-вперёд по коридору.)
Игорь Сергеевич. Шли бы вы, право, к себе…
Прибежал Витька и с радостью опрокинул стакан воды сестре на голову.
Тише ты… (Сашиной маме.) Давайте в комнату её…
Поднимают Сашу.
(Витьке.) А тебе нечего… Пойди во дворе погуляй…
Мать Саши (причитает). Ой девочка моя… Ой кровинка моя… Замучили
совсем…
Уносят Сашу в комнату. В коридоре –Витька и Рязаев.
Рязаев
(ходит по коридору, возмущённо машет руками, бормочет).
«Замучили»! Я ж и виноват. Дерьмо всякое. Как говорить с ними? На каком
языке? Стрелять. Стрелять надо… как бешенных собак. Чтоб неповадно
было… Соплячка! Дрянь!.. Я доберусь!.. Я доберусь!.. Попляшете у меня! Ей
же – добра… И она же… Мразь… (Уходит к себе, хлопнув дверью.)
54
В коридоре- один Витька. Постоял. Подошёл не спеша к двери Игоря
Сергеевича, запустил руку в карман висящего у дверей плаща. Выгреб мелочь,
пересчитал, спрятал к себе в карман. Потом вышел на середину коридора,
прислонился к колонне.
Витька (направляет воображаемый автомат на одну из дверей). Та-та-тата…
(На другую.)
четвёртую.)
Та-та-та-та…
та-та-та-та…
(На третью.)
Та-та-та-та… (На
(Радостный, прыгает по коридору.)
Наши
победили! Наши победили! Наши победили!
Занавес.
Действие второе
Картина тринадцатая
Прошло двенадцать лет.
Середина семидесятых годов.
Тот же старый дом. Тот же двор. Та же старинная витиеватая ограда.
Сентябрь. Раннее утро.
На каменное основание ограды присел молодой человек лет тридцати. Это
Олег.
В глубине дворничиха подметает двор.
Из дома выскочил Игорь Сергеевич. Он сильно постарел. В руках –
портфель. На ходу дожёвывает бутерброд. Торопится. Вышел на улицу,
быстро прошёл мимо Олега. Остановился. Обернулся. Неуверенными шагами
пошёл обратно.
Игорь Сергеевич. Олег?
55
Олег. Олег.
Игорь Сергеевич (бросается к Олегу, обнимает его). Олег! Надо же! Олег!
Милый ты мой… Вот здорово!
Олег. Здравствуйте…
Игорь Сергеевич. Как я рад!.. Ты бы знал, как я рад!..
Стоят друг против друга. Неловкая пауза.
Олег. Я тоже… рад…
Игорь Сергеевич. Я уж думал – не увижу тебя никогда… Ну, вы с Сашкой
характеры оказались… Как ушли – и двенадцать лет домой ни ногой.
(Качает головой.) Кто б подумал… Я так думал – шутите. Ну Саша – ещё
понятно. А ты-то, ты-то… Такой был, прости, маменькин сынок. Ты Сашу
ждёшь?
Олег. Как – Сашу?
Игорь Сергеевич. «Как», «как»… Ты что?..
Олег. Она здесь разве?
Игорь Сергеевич. Вот тебе раз… Я думал, вы вместе…
Олег. Нет, мы не вместе… Она здесь?
Игорь Сергеевич. Второй день… Отец её умирает… Она и пришла… Вот
уже полгода в Москве работает, а то всё моталась… А вы с ней разве не
виделись?
Олег. Нет… Мы с ней не виделись…
Игорь Сергеевич.
Понятно… Увидишь… Ещё лучше стала, чем была.
Талантище… Заслуженная артистка… Я рад за неё. Настойчивая девочка.
Молодец. (После паузы.) Олег, ты что такой… какой-то?.. Сердишься, что
ли, на меня?
Олег. Нет, что вы…
Игорь Сергеевич. На меня вроде сердиться не за что. Я к тебе всегда… И к
Саше…
Олег. Нет-нет!.. Игорь Сергеевич, За что же мне сердиться? (Усмехается.)
Вид просто такой стал… мрачный… с годами…
56
Игорь Сергеевич. Ты на соревнования?
Олег. Нет… Командировка… от института…
Игорь Сергеевич. Ты в Новосибирске?.. Читал тут про тебя в «Спорте»…
про шахматные твои дела.
Олег. Это так… ерунда…
Игорь Сергеевич. Какая ж ерунда? Ты не скромничай.
Олег. А ваши дела как? Я вас не задерживаю?
Игорь Сергеевич
(смотрит на часы).
Чуть опоздаю…Можно…
(вздыхает.) Как мои дела?.. по-стариковски. Ничего нового. Квартиру всё
хотел однокомнатную получить, да уж, видно, здесь
помирать
придётся.
Работа?
Работаю…
(кивает на дом) и
Просвещаю…
Критикую…
Разоблачаю… Всё как прежде. Тебе признаюсь: надоело лекции читать. И в
планетарии моём… сколько же можно одно и тоже. Нервы сдавать стали.
Жду не дождусь пенсии. У меня ведь дачка маленькая есть. Года три, как
купил. Займусь участком… Я ведь сам-то из крестьянской семьи… Вот и
потянуло… в земле копаться… мастерить… У меня там и мастерская
маленькая… верстачок… Всё сам сделал. Денег-то в обрез… Приезжай, рад
буду. Мамонтовка… Лесная, пять…
Олег. Спасибо…
Игорь Сергеевич. И вообще – к старости дело… (Засмеялся.) Сны видеть
стал. Никогда почти раньше не снились. Всю ночь сегодня атомная война
снилась… И будто весь горизонт…в атомных взрывах… А меня и маму
покойную везут куда-то в грузовике крытом… Эвакуируют, что ли…
Жутковато…
(Помолчал.)
А работа эта… У нас ведь сам знаешь, как:
сначала требуют – давай-давай, жми на всю катушку, а чуть что не так –
перестарался, оступился… В нашем деле главное – середину соблюсти… Ну,
побегу я… а то всё опаздываю последнее время… Очень, очень рад тебя
видеть. Ты надолго?
Олег. Не знаю…
Игорь Сергеевич. Ну увидимся ещё.
57
Пожимают друг другу руки.
(Показывает на дом.) Не был ещё?
Олег. Нет… Хочу зайти…
Игорь Сергеевич. Мать обрадуется… Желаю тебе… (Уходит.)
Олег стоит у ограды. Дворничиха подметает в глубине двора.
Картина четырнадцатая
Тот же день.
Та же комната Крыловых, что и в первом действии. Почти ничего не
изменилось в комнате. Сохранился и уголок Олега: тахта и стол. Только над
столом появилась большая фотография Олега в детстве.
Олег сидит за обеденным столом, ест суп. Мать стоит рядом, вытирает
слёзы.
Олег. Садись, садись… Ну что ты?
Мать. Я постою… я постою…
Олег. Да садись, говорю… что я тебе…
Мать присаживается на кончик стула.
(Ест.) Что плакать, расскажи лучше что…
Мать Ты надолго?
Олег. Не знаю… Дня три ещё пробуду…
Мать. А я думала, может… ты и совсем…
Олег. Нет…
Мать. Остановился где?
Олег. В гостинице.
Мать (горячо). Ты и не думай! Ты и не думай! На каких-то три дня… Вот и
тахта твоя стоит… Я каждый месяц постель меняла заново… (Заплакала.)
Олег. Ну что ты… Мам… Не надо… Я здесь ночевать буду… (Протянул
руку и неловко погладил мать по голове.) Правда, рассказала б лучше чего…
58
Мать (вытирает слёзы). Ну чего рассказать? Всё у нас по-старому… Вот
сосед умирает… Допился… и Саша здесь… Вы прямо как сговорились… Что
ещё… Дом хотели ремонтировать, потом говорят: ни к чему, всё равно скоро
сносить. Вот… А так все те же живут… Вот только Юлия Михайловна тогда
же сразу и переехала куда-то… В её комнате теперь дочка рязаевская живёт.
Помнишь её?
Олег. Оля-то?
Мать. Да… Это Рязаев тогда оттяпал – жена, мол, у него больная… Жена-то
по больницам всё, а он не теряется…
Олег. Это – бог с ним. А отец как? Ты его видишь?
Мать. Зачем это мне его видеть? У него своя жизнь… Я-то, наивная, столько
сил на него тратила, думала, работает, бедный, в поте лица… Обшивала,
обстирывала. А у него уж, оказывается, давно другая семья была – дочке
сейчас двадцать лет… Это он к ним всё и бегал. А как ты ушёл – и он ушёл.
Просто негодяй оказался…
Олег. Почему же негодяй?
Мать. Ну, в общем, это всё как-то… Ты письма мои хоть читал?
Олег. Да… К Новому году и ко дню рождения…
Мать.
Я чаще боялась… Думала, рассердишься… (Пауза.)
Ты, Олег,
прости, что я тогда в армию начальнику твоему написала. Ты пойми: ты
ушёл, муж ушёл… я совсем растерялась…
Олег. Да уж ладно…
Мать (встаёт). Что это Николай Иванович не выходит? На работу же
опоздает. Я вас познакомить хочу. (Открывает дверь в другую комнату.)
Коля… А-а… Ты уже оделся?.. Ну иди, я вас познакомлю… Да иди… Что
ты?.. (Олегу.) Погоди минутку… (Уходит в соседнюю комнату.)
Оттуда доносится громкий шепот. Олег встал, прошёлся по комнате.
Открывает и закрывает ящики своего стола. Дверь открывается.
59
Мать (на пороге). Вот познакомься, Олег… Это Николай Иванович. Мой
муж… (В комнату.) Ну иди, иди, Коля… (Олегу.) Он стесняется немного…
Иди, Коля…
На пороге появляется Николай Иванович, мужчина лет пятидесяти пяти, в
костюме и в галстуке. (Знакомит.) Олег, сын… Николай Иванович…
Рукопожатие.
Олег. Очень приятно…
Николай Иванович. Очень приятно…
Пауза.
Мать (Олегу). Николай Иванович тебе вроде как отец…
Олег. Да-да…
Николай Иванович. Ну, это, Таисья, молодой человек сам уж решит…
Олег. Да… Конечно…
Пауза.
Николай Иванович. Я пойду?
Мать. Будешь домой возвращаться – купи торт. У нас, видишь, праздник
сегодня.
Николай Иванович.
Куплю.
(Олегу.)
всего доброго… Очень было
приятно…
Олег. И мне тоже…
Рукопожатие. Николай Иванович уходит.
Мать. Очень стеснительный человек. Уже год здесь живёт, а даже иногда,
когда народу много в коридоре, в туалет выйти стесняется. Мы с ним ещё не
расписаны, и вот он… такой чудак… Я тебе второе дам…
Олег. Не надо… Спасибо… Я наелся… Пойду…
Мать. Куда?
Олег. Да так, вокруг дома… Потом по делам…
Мать. Ты уж и вещи свои перенеси сюда.
Олег. Ладно. (Пошёл к двери.)
Мать. Олег…
60
Олег (оборачивается). Что?
Мать. Ты правда придёшь?
Олег. Да… я правда приду. (Выходит из комнаты.)
Картина пятнадцатая
Тот же день.
Те же комнаты Глебовых, что и в первом действии. В комнате нет
Витькиной кровати. На бывшей Сашиной кровати лежит отец Саши.
Ширмы нет. Саша стоит у окна. Рядом с ней – мать.
Мать.
…Сам виноват, значит… Врачи говорили – пить нельзя, курить
нельзя… А ему ж слова не скажи – сразу в зубы.
Саша. Витьке посылку будешь посылать?
Мать. Да собиралась…
Саша (достаёт из сумочки деньги). Вот возьми. Пошли чего получше.
Мать (прячет деньги). Я-то пошлю… Только он пишет: не посылай, мам,
лучше ничего, всё равно либо раздашь всё – закон у них такой, - либо
отнимут…
Саша. Ты всё равно пошли.
Мать. Я-то что… Я-то пошлю…
Саша. У тебя кино во сколько?
Мать. В двенадцать. Сейчас пойду… Оттуда – сразу на дежурство… В семь
утра завтра приду. Будешь сидеть?
Саша. Посижу. День свободный.
Мать
(показывает на лекарства). Вот эти через час давать. А это
кончилось. Вот рецепт. Хочешь – сходи…
Саша. Схожу.
61
Мать. А не хочешь – не ходи. Не мучь себя из-за этого… (Кивает на отца.)
Я тоже было сначала засуетилась… а он уж месяц такой лежит: ни бе ни
ме…
Надоел – сил нет. (Подходит к кровати мужа.) Ну что? Не подох ещё?
Саша. Мама, не надо так…
Отец. Ы-ы-ы… Я н-нет…
Мать. Чего «не надо»? Защищаешь его… Он тебе всю жизнь испортил. Изза него из дому ушла… Меня с двадцати лет мучил, в гроб вгонял. Витька
через него пьянчужкой, ворюгой стал. А ты – «не надо». Как его кондрашка
хватила, я только тут и оживать-то начала. Хоть в кино сходишь, хоть в гости
съездишь. А то же – ничего… (Мужу.) слышь, что ль? Кровопивец ты,
полный кровопивец… Чего следовало тебе, то и получил…
Отец. Ы-ы-ы… Э… л-л… ю… л…ю…
Мать. Говорит ещё чего-то… Всё уж теперь, отговорился.
Саша (вертит в руках безделушку). По-моему, он сказал: не люблю.
Мать. Это мне, что ли? (мужу.) а мне всё равно. Любишь, не любишь –
дело твоё. Я в кино пошла… в кинотеатр «Мир»… (Набрасывает плащ.
Саше.) Ушла, значит. Еда – в холодильнике. Надоест сидеть – так пойди
погуляй. Не связывай себя. А спать ложись в спальне. А то мычать начнёт –
не заснёшь…
Саша. Я спать, наверное, не буду…
Мать. Смотри… (Уходит.)
Саша походила по комнате. Постояла у окна. Отец заплакал, пытается
сползти с постели.
Саша. Ты что? Ты что? (Укладывает его.)
Отец. Не… у-ха-и…
Саша. Я не уйду… Я теперь часто бывать буду… Ты поправишься…
Отец. Не… у-гай…
Саша. За что же мне тебя ругать? Ты не волнуйся…
Отец. Я-я… Я-я… Те-бя…
62
Саша. Да что уж тут… вспоминать… свои люди…
Отец. Ыть-ка… Ыть-ка…
Саша. Витька? Да… Я ему помогать буду… И когда выйдет… Он, в общем,
мальчишка был добрый…
Отец (плачет). Я-я… Я-я… (Затихает, указывает на дверь.) Эт-та… У-уу-у-у…
Саша. Ты про маму?
Отец. П-па-хая… Л-ла-хая…
Саша. Плохая?
Отец. Д-да… Д-да…
Саша. А ты не волнуйся… Тебе сейчас волноваться нельзя… Вот хочешь, я
тебе патефон заведу?.. Вчера вечером на полатях разыскала… Пыль
вытерла… и пластинки остались… Помнишь, ты любил слушать, я когда ещё
маленькая была… Завести? Послушаешь?
Отец. Да-а…
Саша заводит патефон, ставит пластинку.
Шаляпин поёт:
«На воздушном океане
Без руля и без ветрил…»
Отец пытается поднять руки и показать Саше большой палец.
Саша (останавливает пластинку). Ты что, папа? Не нравится?
Отец. Ха-ошая узыка… Ха-ашо…
Саша. Да… хорошо… Я помню, ты любил… я сначала пущу…
(Пускает пластинку и отходит к окну.)
Шаляпин поёт:
«На воздушном океане
Без руля и без ветрил
Тихо плавают в тумане
Хоры стройные светил».
63
Картина шестнадцатая
Тот же день.
Чердак. Оголились стены. Почти никакой мебели здесь не осталось, только
всякий хлам и поломанные стулья, и от этого чердак кажется больше, чем
был. На подоконнике сидит девочка лет двенадцати, читает книгу.
Дверь открывается, входит Олег. Девочка вскакивает.
Девочка. Вы кто?
Олег. А вы кто?
Девочка. Я живу в этом доме.
Олег. В этом?
Девочка. Ну, в соседнем… Какая разница… Вам что здесь нужно?
Олег (прикрывает дверь). Ничего… Так хожу по дому…
Девочка. Вы зачем дверь закрыли? Я закричу…
Олег. Зачем же кричать?
Девочка. Дайте я уйду. А то кричать буду. Стекло разобью.
Олег. Пожалуйста, не уходите… Я совершенно безопасный человек…
Девочка. Врёте… а зачем дверь закрыли?
Олег. Просто я очень удивился, что увидел вас здесь… я думал, тут никто не
бывает… Мне захотелось поговорить с вами… Я часто здесь бывал в
детстве… и потом…
Девочка. Бывали?
Олег. Я жил в этом доме… Ну как? Все равно боитесь?
Девочка. Я не боюсь… Просто проявляю осторожность…
Олег. Ну и как?
Девочка. Знаете что? Если вы перейдёте к окну, а я перейду к двери, то
тогда я с вами, может быть, и поговорю.
Олег (смеётся). Хорошо. (Пошёл.)
Девочка. Нет… не так… Идите по стене… А я – по другой.
64
Олег (смеётся). Ладно. (Переходит по стене к окну.)
Девочка, стараясь сохранить независимый вид, быстро переходит по другой
стене к двери и берётся за ручку.
Вы всё-таки уходите?
Девочка. Нет, почему же… (Отпускает ручку двери.) Говорите.
Олег (садится на подоконник). Вы садитесь… А то неловко…
Девочка
(присаживается на полусломанный стул). Вы только не
подумайте, что я такая уж трусиха. Просто есть разные такие…
люди…нехорошие… Нас даже в школе предупреждали. У нас в районе был
ужасный случай … недавно… (Пауза.) Что всё вы молчите? Мне уже идти
пора…
Олег. Это до того странно, что вы здесь… Я даже сначала решил, что вы
мне кажитесь…
Девочка.
Что же странного?.. Незаколоченный чердак… Мы в казаки-
разбойники играли – сюда пробирались потихоньку… Они дверь на лестницу
днём не запирают…
Олег. Вы что читаете?
Девочка. Так… Цветаева…
Олег. А-а-а… А почему здесь?
Девочка. Тихо… Никто не мешает…
Олег. А как вас зовут?
Девочка. Катя. А вас?
Олег. Олег…
Катя. Очень приятно…
Олег. Я, знаете, просто давно здесь не был… Лет двенадцать… И в Москве
последний раз – лет пять назад…
Пауза.
Катя… Расскажите мне что-нибудь…
Катя.
Какой вы странный… Что ж я расскажу? Я много чего могу
рассказать… я не знаю, что вам интересно…
65
Олег. Ну про школу хоть… Учителей боитесь?
Катя. Чего? «Боитесь»… Жирно им будет.
Олег. А мы так боялись… Я по крайней мере… Класса до восьмого… Как
фамилию мою назовут – к доске, так сердце в пятки уходило.
Катя. Это неврастения и трусость.
Олег. Ой как вы меня…
Катя. И рабство…
Олег. Чего-чего?
Катя. И рабство. Вы теперь и начальников своих, наверное, боитесь… В
кабинет идёте – и сердце в пятки.
Олег. Не так чтоб… Но немного…
Катя. А мне папа не разрешает бояться. Он говорит, что все люди рождены
свободными… И что нужно вытравливать в себе раба.
Олег. Ваш папа, наверное, хороший человек?
Катя. Да… Очень…
Пауза.
Олег. Катя… А я старый?
Катя. Пока ещё немножко молодой…
Олег. «Немножко»… Я вас увидел здесь – и показалось, что мне девяносто
лет…
Катя. Я пойду… Мне нужно…
Олег. Жалко…Поговорили бы… Вам интересно?
Катя.
Вы, простите, какой-то не такой… Вы, например. Почему-то на
«вы»… Это так странно сейчас… Сейчас кто чуть познакомится – сразу: «Эй,
ты…» Особенно к детям.
Олег. Я старомоден?
Катя. Просто странно… И потом, если честно, я всё-таки побаиваюсь… Да
и правда мне пора… (Приоткрывает дверь.)
Олег. До свиданья, Катя…. Очень рад был с вами познакомиться…
66
Катя (задержалась на пороге). Вам, по-моему, очень грустно… но вы не
отчаивайтесь…
Олег. Хорошо… Я не буду…
Катя. В жизни так всё время: то хорошо, то плохо… До свиданья…
Олег. До свиданья…
Олег остался на чердаке один. Походи. Открыл большой ящик. Там – веники
для метел. Достал, посмотрел, положил обратно. Присел на ящик.
Насвистывает.
Картина семнадцатая
Тот же день.
Бывшая комната Юлии Михайловны. Вся обстановка другая. Большой
платяной шкаф, широкая тахта, стол – он и обеденный и письменный. За
столом сидит и пишет Оля, дочь Рязаева, высокая нервная девушка лет
двадцати пяти. На столе – кипы книг и немытая посуда.
Стук в дверь.
Оля (оборачивается). Войдите.
Дверь открывается. На пороге – Олег.
Олег. Можно?
Оля. Конечно, конечно… (Встаёт.)
Олег (входит и закрывает за собой дверь). Вы извините, что я так, - мы
почти и незнакомы…
Оля. Как же незнакомы, Олег. Очень даже знакомы. (Протягивает Олегу
руку.) вы когда уехали, дай бог памяти… мне было тринадцать лет… Я вас
прекрасно помню. Я даже была в вас влюблена. И ревновала вас к Саше. Так
что видите – знакомы. Да вы садитесь… куда хотите…
Олег присаживается на стул. Оля тоже садится.
Олег. Спасибо…
67
Оля. Я вас не шокирую, что так разговариваю?
Олег. Нет, что вы…
Оля. А то, знаете, так все врут друг другу или недоговаривают… Даже
скучно… Я так не могу… Это всё равно что не жить… Я всё говорю… А
может, просто дура… Да вы не бойтесь, Олег, сейчас-то я вас совсем не
люблю.
Олег. Тоже спасибо…
Оля. Вы не обижайтесь… Мне вас видеть приятно. Хотя вы и потолстели,
по-моему…
Олег. Опух… От бессонных ночей…
Оля. Женщины?
Олег. Нет… Работаю всегда по ночам. Днём не могу. Сосредоточенности
нет.
Оля. Вы, наверное, нервный… Я тоже такая. До пяти утра пью кофе, потом
весь день голова болит.
Оля оглядывает комнату.
Вы простите, у меня всегда чёрт-те что… (Смеётся.) Муж грозиться, что
уйдёт. Вечно, говорит, у тебя посуда немытая… А я не успеваю… Работы
столько интересной… Читать не успеваешь… А тут – посуда… Глупо…
Олег. Оля, простите, а вы кто по профессии?
Оля. Я? Ли-те-ра-ту-ро-вед… Литература эпохи Возрождения. Маргарита
Наваррская…
Монтень…
Рабле… И
иже
с
ними…
Интересно
–
немыслимо…
Олег. Понятно… А муж ваш?.. Простите, что я так…
Оля. Муж? Муж – хороший… Пишет чего-то там. Никто его не печатает.
Никому он не нужен. Вообще-то он в школе преподаёт. Мы с ним вместе
учились в институте. Помру, говорит, скоро и ничего не успею…
Олег. Ну… дай вам бог, чтобы вы … успели…
Оля. Да… Успеть – это самое трудное… Главное, иногда непонятно, чего ты
хочешь успеть и кому это всё нужно… А может, в жизни совсем и не
68
успевать надо, а чего-то другое… И здоровья не хватает… (Смеётся.) Ой,
Олег, я такая больная – жуть… У меня, редко правда, припадки нервные
бывают.
Олег. Лечилась?
Оля. Лечение – ерунда… Главное – какие люди кругом…
Олег. И какие же?
Оля. Раньше, лет с пятнадцати, у меня часто бывало… Думала – замуж
выйду – пройдёт… Я рано вышла, в восемнадцать лет. Правда, скрыла от
него. Неделю пожили, а потом как меня схватит… Только я его, милого, и
видела – прямо ночью убежал. Да я его и не виню… Кому охота мучиться…
А Женька у меня – второй… (Берёт со стола фотографию, протягивает
Олегу.) Красивый?
Олег. Ничего… (Рассматривает фотографию.)
Оля. Ой, Олег, он такой хороший человек… Даже странно… всё никак не
верится… Говорю ему: «Женька, мне сейчас плохо будет…» Я всегда заранее
чувствую. А он начинает меня по голове гладить… Я лежу, а он гладит…
Слова всякие говорит, как он меня любит, да какая я хорошая… Я говорю: да
ты посмотри – длинная, худая, ноги – коленки торчат, очки, походка – жуть,
и вообще – ни кожи ни рожи. А он говорит: мне всё это нравится. И по
голове гладит. И болезнь словно уходит из меня. Не всегда помогает, но раза
четыре уже помогло. Врачи верить отказываются. Или рассказы мне свои
читать начинает. И рассказы хорошие, и его жалко. Пишет всё, пишет по
ночам. Зарплата маленькая… Нервничает…
Олег. Вы давно в этой комнате живёте?
Оля. Да, вот почти двенадцать лет. Папаша выхлопотал для матери. Да ей
одной страшно было. А сейчас я здесь, мать уже третий год в больницах
специальных, в санаториях, а папа там у себя, с какой-то дамой развлекается.
Жизнь идёт, всё движется…
Олег. Как-то ваш папа… Не похоже на него…
69
Оля. Ах, Олег, милый вы мой… А что в жизни человека на что-нибудь
похоже?.. Ничто ни на чего не похоже. Такие фантасмагории, такие
превращения – сказки Гофмана, да и только… И вообще, Олег, я глубоко
уверена, что ничего фантастичнее действительности, нашей жизни не
бывает…
Олег. Но вы с отцом… поддерживаете?
Оля. Ну, поздороваемся… «Ну как, папа?» - «Ну как, Оля?» И разойдёмся.
Да и не тянет. О матери бы больше думал – не болела б она столько. Да и я
тоже… (Смеётся.) Тяжёлое детство. Всё среди лекарств, криков… Ну да
ладно… Олег, вы просто так зашли? Или что?
Олег. Так просто… Хожу по дому… Вспоминаю…
Оля. А я думала – может, вы о Юлии Михайловне что узнать хотите? Она
заходила ко мне года два назад…
Олег. Зачем?
Оля. Так, дом вспомнить… А потом мы с ней и по работе встречались…
Олег. Ну и как она?
Оля. Она – ничего. Давно уже замужем… И представляете, у неё двое детей:
мальчику – десять, девочке – восемь… В таком возрасте не каждая
отважится…
Пауза.
Олег. Понятно…
Оля. Может, передать ей что, если увижу?
Олег. Передайте привет.
Оля. Она спрашивала,.. как вы, да я почти ничего не знала.
Пауза.
Олег. Ну, я пойду… спасибо… (Встаёт.)
Оля. Заходите ещё… Вы надолго здесь?
Олег. Ненадолго… Зайду… Спасибо…
Оля. И Сашу я вчера здесь видела…
Олег. Да… Я знаю… Всего вам доброго, Оля…
70
Оля. И вам, Олег.
Олег уходит.
Картина восемнадцатая
Вечер того же дня.
Лестничная площадка на втором этаже. Полумрак. Горит тусклая лампа.
Саша вышла из квартиры. Олег поднимается снизу по лестнице.
Остановились. Улыбаются.
Олег. Здравствуйте, Александра Максимовна.
Саша (чуть кланяясь.) Здравствуйте, Олег Павлович.
Им приятно смотреть друг на друга.
Олег. Когда вы учились ещё в восьмом классе и не разрешали мне себя
целовать, я подходил к вашей вешалке у дверей комнаты и целовал ваше
старенькое пальто. Оно удивительно хорошо пахло Вами. Жутко боялся –
вдруг кто увидит. А потом, независимо насвистывая, шёл дальше по
коридору…
Саша.
Саша. Когда я наконец разрешила вам себя поцеловать, Олег
Павлович, - это было в девятом классе, одиннадцатого апреля, в воскресенье,
- вы чуть не прокусили мне губу… И вообще так себя вели, что я потом три
дня всех уверяла, что у меня губы распухли от лихорадки… а не от чегонибудь ещё…
Олег. Нечего было меня так долго мучить…
Молчат. Смотрят друг на друга. Улыбаются.
А ведь я вас любил, Александра Максимовна… И было… хорошо…
Саша. Ты надолго?
Олег. Дня на три… А ты теперь в Москве?
Саша. Да… Не здесь, в доме, но в Москве…
Олег. Перешла в московский театр?
71
Саша. Да.
Олег. Слушай, заслуженная артистка, поговорить нам удастся?
Саша. Удастся.
Олег. Давай назначим свидание… по старой памяти… на чердаке…
Саша. Нет. Этого не надо.
Олег. Да, конечно… Не надо… Это я сдуру… Я был там сегодня… А где
тогда?
Саша. Сейчас в аптеку бегу… Вечер и ночь буду с отцом сидеть… У нас –
неловко… В семь утра мать придёт… В восемь утра вас устраивает? Не
рано?..
Олег. Не рано. Где?
Саша. Да я выйду… Хоть прямо во дворе… пристроимся где-нибудь…
подальше от любопытных глаз… Поговорим…
Олег. Ладно…
Молчат.
Саша. Мне идти нужно. В аптеку… Отец один там…
Олег. Иди…
Саша проходит мимо Олега. Начинает спускаться по лестнице.
(Смотрит Саше вслед.) Саша…
Саша (останавливается, оборачивается). Что?
Пауза.
Олег. Саша… Это ты?
Саша. Это я…
Пауза.
Олежка…
Олег молчит. Смотрит на неё и не видит.
Олежка…
Олег. Да…
Саша. Мне нужно идти… Меня ждут…
Олег. Конечно…
72
Она уходит. Он стоит на лестничной площадке.
Картина девятнадцатая
Тот же день. Вечер.
Большая светлая комната Рязаева. Огромное окно. Лепка на потолке.
Хорошая мебель.
Дверь в коридор открывается. Рязаев, крепко держа за руку, ведёт к себе в
комнату Олега. Рязаев радостно возбуждён.
Рязаев. Иди… Иди… Ничего, понимаешь…
Заходят в комнату.
У нас, у русских, как говорят: «Кто старое помянет…» Было- прошло…
Нечего дуться.
Олег. Я не дуюсь.
Рязаев. Садись, вот. Сюда, в кресло. (Усаживает Олега.) А дверь мы на
замочек. (Защёлкивает замок. Смеётся.) А то убежишь ещё. Мне не догнать.
(Достаёт из буфета конфеты, печенье, начатую бутылку вина.) Вот,
угощайся. Попируем.
Олег. Да что вы, Пётр Кузьмич…
Рязаев. Что за Пётр Кузьмич?.. Зови, как раньше, - дядя Петя.
Олег. Дядя Петя, не надо всего этого…
Рязаев (суетится, достаёт рюмки, салфетки). А ты молчи. Не указывай
старшим. Можно сказать, двенадцать лет не виделись. (Присел к столу.) Вот
тоже – и Саша вчера объявилась…впервые… Вместе, что ли?
Олег. Нет… не вместе…
Рязаев. А я было подумал. Подошёл я к ней, поговорил. Вроде не сердится.
Да и за что сердиться-то? Так, чепуха. (Оживляется.) Нет, ну ты подумай.
Ты её видел?
Олег. Видел…
73
Рязаев. Какая девка стала! Ты чувствуешь? Какая девка! Что ни говори,
русская женщина – это чудо… Это просто чудо. Ты согласен?
Олег. Согласен…
Рязаев. И ты посмотри6 в двадцать девять лет уже заслуженная артистка…
Это значит – талант-то какой! Какой, значит, талант!..
Олег. Да-а…
Рязаев (наливает вино в рюмку). Вот, Олег, давай, значит, выпьем.
Олег. Да я не пью.
Рязаев. Вам, шахматистам, и нельзя. Но это слабенькое. За встречу. Ну не
обижай.
Чокаются. Выпивают.
Я же вас с Сашкой знаешь как люблю… Ну как родных детей. Следил за
вами. Как… Что… Как растёте. То про неё в «Культуре», то про тебя в
«Спорте». Это ж надо: из одного коридора, можно сказать, и двое таких
замечательных людей. (Наливает вино.) Давай за тебя…
Олег. Дядя Петя…
Рязаев. Обидишь. Честное слово, обидишь… За тебя. За твои успехи. За
будущее твоё. Чтоб и в труде и в личной жизни… В общем, всего тебе, Олег.
Чокаются. Выпивают.
Чтоб душевный ты был. А то знаешь как бывает? Всё людям отдаёшь, а
они… Вот я на пенсию ушёл, хоть бы кто нос ко мне показал… Хоть бы одна
собака вспомнила. Я ж там, на заводе, всеми делами ворочал за десятерых.
Вся общественная работа на мне была. И в месткоме, и в комиссиях во всех,
и суд если какой товарищеский. Бездушные люди оказались. Давай теперь за
меня выпьем.
Олег. Дядя Петя…
Рязаев (наливает). Ну уж это… За старика-то… Неужто не выпьешь?
Чокаются.
Олег. Всех вам благ… И всего…
Выпивают.
74
Рязаев. Спасибо… А всё-таки ты как-то косо на меня смотришь. А?
Олег. Да нет… не косо…
Рязаев. Говорили, что ль, чего в доме про меня? Успели? У дочки у моей
был?
Олег. Заходил…
Рязаев. Понятно всё… Накапала. Не любит меня. Словно я виноват, что она
больная. Тоже с гонором. Она тебе про меня, может, плохое что говорила…
Да и другие. Ты не верь. Что ходит тут ко мне, мол… (Вдруг закипает.) А
если и ходит… Да, ходит. Одна хорошая женщина! А какое такое их дело
собачье? Осуждают, понимаешь… За спиной шепчутся… А жизнь они мою
знают? Что они мне тыкают?! В душу лезут. Эх, Олег! Хороший ты парень.
Нехорошо, конечно. Клава по больницам, а я тут… Да делать-то мне что?
Что делать? Мне ж уже шестьдесят два года. Жена больная всю жизнь… Я
что такое женщина – и не знал толком… Что ж, так и подыхать? Я старый, а
она меня любит. Не сегодня завтра брык – и нету… А что у меня в жизни?..
(Загибает пальцы.) Дачи нет. Машины нет. Денег нет. Всё на Клаву
пролечили, что заработали. Дочь меня не любит. А они осуждают.
(Засмеялся.) А Нинка меня любит. За что… чёрт его… Молодая ещё. Сорока
нет. Всё пожениться хотим. Да вот перед Клавой неловко – болеет она всё…
(Захихикал.) Мы, может, с Нинкой родим кого… А чего? Ты не смейся… Это
вот как по телевизору показывают: «Жизнь сначала»… Да… жизнь
сначала… Я ещё, может, лет десять протяну. (Тревожно.) Как думаешь –
протяну?..
Олег. Ну, это…
Рязаев. Да… Да… Кто его знает… Пожить ещё хочется. А эти пусть себе
говорят. Мне дальше – только умирать, страшнее не будет. А обидно…
Обидно умирать, Олег. Главное – как посмотришь, кто после тебя останется,
обидно становится. Думаешь, что ж это такое: я умру, а они останутся. И
смешно, и несправедливо. Я же всю жизнь… как каторжный… Где только
нужно – и есть. Вот он я! А сейчас смотришь иногда… идут эти… парни
75
волосатые, орут чего-то западное, девки задницы обтянут – дальше некуда…
Так и хочется им чего-нибудь сказать… Обидно потому что… Мы же
сколько лет со всем с этим боролись. Мы же это калёным железом выжигали.
И – на тебе. Тут иду. День, солнце… Люди кругом, дети. Парень с девкой
стоят, целуются и лапают друг друга. Ну, ты подумай… Среди бела дня. Я
так помню годах в пятидесятых, лет двадцать назад, толпа бы собралась, им
бы такого задали, милицию бы вызвали, дружинников. А сейчас все идут
мимо и молчат. Словно и не замечают. Ну и я иду. Обидно. Что-то как-то
изменилось последние годы… Не понимаю я этого. И с молодёжью что-то
такое. (Вдруг словно испугался.) Ты не подумай… Я не про тебя и про
Сашу… Вы видишь, какие выросли… Мы вами гордимся. Вы другие совсем.
Ну, ссорились, правда, с вами… Но, ей-богу, и полезное для вас делали.
Много хорошего сделали… (Берёт бутылку, хочет налить.)
Олег (встаёт). Нет, дядя Петя… Баста… Я – всё… Пора мне… Да, и вам
больше…
Рязаев
(ставит бутылку на место).
Да… правда… Что-то я пьянеть
быстро стал… Старость… Идёшь, значит?
Олег. Иду… Пора… Спасибо за гостеприимство.
Рязаев (тяжело встаёт, идёт к двери, отпирает замок). Ну, раз так –
иди… Задерживать не смею… Дело твоё молодое… Спасибо, что посидел.
Олег подошёл к двери.
(Заступает ему дорогу.) Олег… Ты погоди минуту… Я тебя отпущу… Ты
скажи мне только, любишь ты меня или нет.
Олег (пытается улыбнуться). Вы уж как-то категоричны, дядя Петя.
Рязаев (упрямо). Нет, ты скажи старику… вот мне скажи… любишь ты меня
или не любишь… Потому что мне кажется, что не любишь. (Пауза.) Ну
говори. Как думаешь, говори.
Олег. Ну люблю, дядя Петя… Люблю…
Рязаев. А ты не врёшь?
Олег. Не вру…
76
Рязаев. Ну иди тогда… раз так… (Открывает дверь.)
Олег (на пороге). А вы, дядя Петя, легли бы, отдохнули…
Рязаев. Да, я сейчас… Я немного того… Это ты прав…
Олег. До свиданья… Спасибо.
Рязаев. Тебе спасибо. Заходи. Буду рад. (Стоит на пороге, смотрит Олегу
вслед.)
Картина двадцатая
Раннее утро следующего дня.
Двор дома. Олег бродит по двору. Слоняется. Ждёт.
Саша выходит из парадного и подходит к Олегу.
Саша. Привет… Давно ждёшь?
Олег. Здравствуй… Я рано сегодня встал. Где примостимся?
Саша. Да хоть здесь.
Садятся на скамейку около ограды. Олег отодвигается на край скамейки и
смотрит на Сашу.
Что смотришь так? Нравлюсь, что ли?
Олег. Очень.
Саша. У тебя закурить есть?
Олег. Не курю. И не пью… почти…
Саша. А я, видишь, курю… И пью иногда…
Пауза.
Олег. Ну и как же в театре дела… у тебя?
Саша. Ничего…
Олег. Говоришь не своим голосом не свои мысли?
Саша (улыбается). Я стараюсь – своим голосом и свои мысли.
Олег. Это трудно…
Саша. Я стараюсь…
77
Пауза.
Олег. Саша. Я тебя люблю…
Саша. Что-то знакомое-знакомое… А ведь двенадцать лет прошло… Даже с
месяцами…
Олег. Саша… Я тебя люблю…
Саша. Ты бы рассказал, как жил это время. Интересно же… Почти родной
человек.
Олег. Я почти не спал сегодня… Вскочил чуть не пять… всё думал, как
говорить с тобой… а потом, ты знаешь – бывает состояние, когда уже не
стесняешься ничего, ничего не боишься… Я только откровенно с тобой
могу… Потому что сколько жить нам осталось – я не знаю… И никто не
знает… Хотя вроде и молодые… И жизнь моя проходит… И без тебя… Я
люблю тебя… Я хочу тебя… Я тебя увидел – и не пойму, как это я жил без
тебя… Мне говорить с тобой хочется… Да я и говорил всё это время… как
что трудное – с тобой разговариваешь… что бы ты сказала… Как бы
посмотрела… Вчера увидел тебя… и вдруг понял: я каждый день о тебе
думал… все годы… И сюда-то приехал, наверное, чтобы ещё раз
вспомнить… А ты – тут… Дел-то у меня никаких в Москве… Так, потянуло
вдруг… Отпросился с работы на три дня… А ты – тут… И куда деться от
тебя?.. Я всё помню… Ну до смешного… Руки твои какие ласковые… Какие
губы… Как волосы пахли, когда я тебя обнял впервые… Как-то, помнишь,
целый вечер на чердаке сидели – руки друг другу целовали… и никуда от
этого… Я и женат не был… Так, были женщины… Я же живой человек… Но
так стыдно и плохо… Все эти двенадцать лет – ощущение, что я не могу
согреться… Знобит всё время… и я не знаю, что это… Я ничего уже с тобой
не стесняюсь… Не могу без тебя… Потому что – впустую… всё как сон…
хотя и было всего-всего много… Хотел тебя разыскать, да не решился…
Вот… Всё. (Пауза.) Что скажешь?
Саша. Олег… а что делал эти годы? Где? Расскажи ещё… Я же ничего не
знаю…
78
Пауза.
Олег. Ну что рассказать… Первый год – не поступил. Работал. Так, ерунда –
в институте. Потом два года в армии. Мать письмо написала начальству, что,
мол, я её бросил… И чтоб из меня человека сделали… Погоняли крепко… И
в танке насиделся… Потом – институт. Оставляли в Москве. Уехал в
Новосибирск. Интересная тема. Вот и всё.
Саша. Играешь?
Олег. Да… Даже на Кубу свозили один раз…
Саша. Видишь, как у тебя всё хорошо….
Олег. Раз начали, так и ты рассказывай…
Саша. Если в двух словах… Как институт окончила – в Ригу поехала…
Наигралась – жуть… (Усмехается.)
И всё главные роли… Они мне –
заслуженную… а я в Москву сбежала…
Олег. Замужем?
Саша. Ещё как…
Олег. Что это значит «ещё как»?
Саша. Дело в том, Олег, что я третий раз замужем… Осуждаешь?
Олег. Нет… Почему же… По-всякому бывает… Придётся тебе в четвёртый
раз замуж выйти… за меня… Думаешь, мне не всё равно, сколько у тебя
мужчин было?... Всё это так условно…
Саша. И главное, люди-то все вроде хорошие были… а поживём год-два – и
нет, что-то не то…
Олег. Вот на мне и остановишься…
Саша (усмехается, смотрит на Олега). Вроде все так же, по-прежнему… У
тебя под глазами тёмные пятна… А у меня морщины уже…
Олег. Ты сюда за эти годы не показывалась?
Саша. Нет… Вот только про отца когда узнала…
Олег. А как он? (Кивает на дом.)
Саша (рассеянно). Отец? Отец умер…
Олег. Как – умер?
79
Саша. Умер, и всё…
Помолчали.
Олег. Только что?
Саша. В четыре утра. Посидела около него… А сейчас мать пришла…
Олег. И что она?
Саша. Плачет… «Голубчик ты мой, болезный ты мой…» Всю жизнь друг
друга ненавидели… А может, и любили…
Олег. Что же теперь?
Саша. Теперь – ничего… Хоронить будем… (Смотрит на часы.) Схожу в
театр. Сегодня короткая репетиция, да не отпустят – худсовет смотрит… А
там – отпрошусь… Вот такие дела… Больше его на свете нет… Ну, пока ещё
я жива, мать, Витька – будем помнить… А потом – всё… Будто и не было
никогда.
Пауза.
Олег. Ты плакала? У тебя глаза… Мне ещё раньше показалось…
Саша. Плакала… Я вдруг подумала: я, может быть, его и любила… и он
меня… по-своему… Так всё нелепо… Он в молодости, когда я маленькая
была, из дерева всякое выпиливал: дома, кораблики, человечки… Сейчас всё
это на полке лежит – нашла на полатях.
Олег. А я к тебе с разговорами… Может, сегодня лучше не надо…
Саша. Нет-нет… Говори… Это – ничего…
Пауза.
Олег… Раньше дни длиннее были?
Олег. Да… длиннее…
Саша.
Раньше дни были длинными. И каждый день что-то значил.
Некоторые дни я помню чуть не по минутам… День был как целая жизнь. А
теперь дни прыгают, будто секундомер включил: смотришь на него и
оторваться не можешь… И только если в лес уйдёшь, одна – вдруг словно
детство и юность возвращаются…
Во дворе появляется дворничиха. Подметает.
80
Олег. А я иногда – засуечусь слишком или поругаюсь с кем – начинаю
представлять, что я отрываюсь от земли и медленно лечу вверх… И всё
становится таким маленьким – и дома, и люди… А потом уж ни людей, ни
домов не видно, только океаны и материки… А потом и земля как
игрушечная… И так лететь можно бесконечно…
Саша (сама себе). «Кружит, кружит, кружит ветер… кружит ветер… И на
круги своя возвращается ветер…»
Дворничиха домела до самой скамейки. Остановилась. Смотрит на Олега и
Сашу.
Олег. Здравствуйте, тётя Настя. Узнаёте?
Саша. Здравствуйте.
Дворничиха. Как же не узнать… Ещё утром вчера ты шёл – я узнала…
Господи… Словно вчера в первый класс вас всем домом провожали…
Словно вчера…Надолго к нам?
Олег. Проездом.
Дворничиха. Жалко.
Олег. Ничего, ещё когда-нибудь приедем… увидимся.
Дворничиха. Эх, милый… Меня уж, может, и на свете не будет… я уж
помру… «Увидимся»… Я уж сорок лет подметаю… Сил не осталось…
(Метёт.) Другой дворник будет… Или – всё машины будут… А меня не
будет… (Метёт, уходя.)
Олег. Я по детству помню: было много дворников. Зимой… В семь утра
просыпаешься в школу идти, а уж они лопатами скребут на улице, лёд
долбят… Что-то было в этом… хорошее… Заботливое что-то было…
Саша (вдруг заплакала, уткнулась Олегу в плечо). Ой, мне плохо, Олег…
Ой, мне плохо как… (Скулит.)
Олег
(гладит Сашу по голове, по плечам).
Милая… девочка… я тебя
люблю… я всё сделаю…
Саша (отстраняется, всхлипывает). Ничего, ничего… Сейчас пройдёт…
Так, ерунда… (Вытирает слёзы платком.)
81
Олег. Ты, пожалуйста… не отказывай мне… А? Детей с тобой нарожаем…
Помнишь, как хотели?
Саша (смеётся). О-о! Видишь, все твои планы сразу и рухнули. Детей у
меня уже не будет.
Олег. Это почему?
Саша. Да аборт как-то неудачно сделала… Врачи говорят, что всё. Вот так!
Олег. Может, ещё вылечат…
Саша. Не надейся. Лечилась уже. (Пауза. Усмехается.) Что это твой пыл
любовный приугас как-то?
Олег. Не приугас… Грустно просто…
Саша. Я уже не грущу… Сначала плакала, теперь смеюсь. А с другой
стороны, хорошо – не так беспокойно.
Олег. В общем, так… Выходи за меня, и всё.
Саша. А вдруг я мужа люблю? Ты не спросил даже.
Олег. Ты никого никогда, кроме меня, не любила.
Саша. Какая самоуверенность… А вдруг всё-таки…
Олег. Тогда… я тебя отобью.
Саша (смеётся). Ничего не выйдет… Это я раньше – эх, была не была,
пропади всё пропадом. А теперь… это ты… десять раз рассчитаю… (Чуть
паясничает.) У меня муж знаешь кто? Драматург известный… Специально
для меня роли пишет… Как же я его брошу?
Олег. Сашка, перестань… Ты же не такая совсем…
Саша. А ты знаешь?..
Олег. Знаю.
Саша. Эх… Любимый ты мой человечек… Человечек… Мне идти пора…
Олег. Значит, договорились?
Молчат. Смотрят друг на друга.
Саша.
Жили-были мальчик и девочка… Вот чёрт… Просто плакать
хочется…
82
Из подъезда выходит Рязаев с женщиной лет сорока. Провожает её до
ворот.
(Оборачивается.) Рязаев какую-то даму провожает…
Олег. У него – любовь…
Саша. У него?.. Ушла… Он к нам идёт…
Рязаев (нерешительно подходит). Советскому искусству…
Саша. Здравствуйте.
Рязаев. Олег, здравствуй…
Олег. Здравствуйте.
Рязаев (мнётся). Я тебя, Саша, по телевизору видел тут… Очень смешной
фильм…Мы так хохотали…
Саша. Спасибо.
Рязаев. Не знаешь, его больше показывать не будут?
Саша. Почему… Покажут ещё…
Молчат.
Рязаев
(Олегу).
Вот что талант значит. Двадцать девять лет – а уже
заслуженная артистка… Это редкость… Саша видишь у нас как…
(Смеётся.) Так что тебе, Олег, теперь догонять! Догонять тебе! Отстал,
брат…
Олег. Догоню.
Молчат.
Рязаев (мнётся). Сашенька… все вот хвалят – ты в театре… в вашем…
хорошо играешь…. Я пытался, да билетов к вам никак…
Саша. Я достану, Петр Кузьмич. Я достану.
Рязаев. Спасибо. Большое спасибо. Два, если можно… Ну, не буду вам
мешать… Сашенька, ты их матери тогда, что ль, оставь, а я ей трёшку
отдам…
Саша. Конечно, конечно…
Рязаев.
Счастливо вам поговорить… Пойду поброжу…
(выходит за
ворота. Медленно идёт по улице.)
83
Постепенно на скамейке, что недалеко от парадного, собираются старухи
из близлежащих домов. Поглядывают на Олега и Сашу, перешёптываются.
Саша.
А ведь я… тогда, на чердаке… надеялась, что ты меня не
отпустишь…
Олег. Правда?
Саша. Как время всё меняет… страшное и грозное становится смешным…
смешное – грустным… важное становится пустяками… а пустяки вырастают
в неразрешимые проблемы… Забавно… А что-то, наверное, всегда останется
одним и тем же… каким было… (Посмотрела на дом.) «В этом доме бывал
Лев Толстой. Ходил по этим комнатам…». Почему-то вдруг вспомнилось…
Как она: Ты не знаешь?
Олег. У рязаевской дочки был сегодня… Говорит – всё хорошо… Муж…
Двое детей…
Саша. Она была неплохая…
Олег. Да…
Саша встаёт со скамейки. Олег тоже встаёт. Старухи смотрят на них,
перешёптываются.
Саша. Пора мне, Олег Крылов.
Олег. Ну так как, Саша Глебова?
Саша (смеётся). Я уже давно Павлова… То была Назарова… Потом опять
Глебова… А теперь Павлова… Как самая настоящая аферистка…
Олег. А мне плевать, Глебова, и всё. Саша Глебова…
Помолчали.
Саша. Не надо, Олежка… Было что-то удивительное, хорошее… я как о
сказке вспоминаю… И пускай мы там и останемся… с тобой вдвоём… Я
пошла… Опоздаю…Счастливо, Олег…
Олег. Я провожу тебя…
Саша.
Не надо… И вообще, Олег, совсем ничего не надо…(Пошла к
воротам. В воротах сталкивается с Рязаевым.)
Рязаев. Билетики не забудешь? Два…
84
Саша. Нет-нет… Обязательно…
Рязаев (восхищённо). Ах, какая ты стала!.. Мужики небось от тебя без ума?
Табуном бегают? Отбою нет? А? (Радостно смеётся.)
Саша улыбается, чтобы не обидеть его, и уходит.
(Подходит к Олегу.) Нет, какая стала! А? Любо-дорого… Брильянт… О чём
грустишь? Не надо… Всё чепуха… Вот теперь буду по-стариковски до
вечера бродить… Нину свою поджидать… Видал, какая она у меня?...
(Бредёт.)
За молоком… В булочную… А ты не грусти… Чепуха…
(Уходит.)
Олег стоит у скамейки. В глубине двора дворничиха подметает. Старухи
шепчутся. Из подъезда робко вышел Николай Иванович, быстро пошёл к
воротам, увидел Олега, неловко кивнул – Олег ему ответил – и ушёл.
Старухи зашептались активнее. Из подъезда выскочил Игорь Сергеевич.
Побежал на улицу. В одной руке – портфель, в другой – бутерброд. Увидел
Олега, крикнул:»А-а! Олег!» Помахал рукой и убежал. Олег помахал ему
вслед. На втором этаже мать Олега открыла окно. Смотрит вслед
Николаю Ивановичу. Помахала куда-то вдаль. Увидела Олега.
Мать (нежно). Олежка… Завтрак готов… Иди, родной… всё тебя ждёт…
всё очень вкусно… (Пауза.) А Сашенька ушла?
Олег молчит. Постоял. Медленно побрёл к парадному.
Олежка… Родной…
Старухи переговариваются вполголоса. Дворничиха метёт.
Занавес.
85