Сказка о молодильных яблоках

Олег Михайлов
Сказка о молодильных яблоках
Действующие лица
Демьян — богатый купец.
Иван — его сын.
Матрёна — жена Демьяна, мачеха Ивана.
Синеглазка — прекрасная девица.
Волк Капитон — оборотень.
Кот Казимир — оборотень.
Лень-Баклуша — нянька Кощея.
Упырь Кровососыч — потомственный вурдалак, слуга Кощея.
Баба-Яга — честная злодейка.
Ай, потешить вас сказочкой? А сказочка чудесная: есть в ней дива дивные, чуда
чудные! Начинается сказка от сивки, от бурки, от вещей каурки. На море, на океане,
на острове на Буяне стоит бык печеный, возле него лук толченый; и шли три
молодца, зашли да позавтракали, а дальше идут — похваляются, сами собой
забавляются: были мы, братцы, у такого-то места, наедались пуще, чем деревенская
баба теста! Это присказка, сказка будет впереди.
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был купец Демьян, у него был
сын Иван — и красивый, и умный, и славный; об нем песни пели, об нем сказки
сказывали, он красным девушкам во сне снился.
Богато хозяйство купца Демьяна: широк его двор, высок его терем, глубокие амбары
и кладовые купца полны всякого добра, молода его жена… Да вот и она сама!
Красавица Матрёна вышла на крыльцо с кульком орехов. Одета дорого-богато, а
вышагивает будто королевна. Матрёна кокетливо грызет орехи да глядит на двор,
по которому идет её пасынок Иван, возвращающийся с охоты с добычей.
МАТРЁНА. Много ли добыл, Иванушка?
ИВАН. Да вот, подстрелил к батюшкиному столу перепелку.
МАТРЁНА. И не жалко тебе птичку?
ИВАН. Съевши уху — рыбу не жалеют. Так в народе говорят, тетка Матрёна.
МАТРЁНА. Да какая ж я тебе тетка?! Чай, не старше тебя!
ИВАН. Года твои мне считать не по званию. Да только как мне тебя называть, коли ты
жена батюшки моего любимого?
МАТРЁНА. Называй «Матрёнушкой», называй «ласточкой»… Я ль не румяна, я ль не
пригожа?
ИВАН. На красоту твою мне смотреть не полагается; красота жены только для мужних
глаз.
МАТРЁНА. А батюшка-то твой, Демьян, совсем глазами обнищал. Где ему на меня
глядеть! Старик дряхлый, развалина…
ИВАН. Седина бобра не портит. Да к чему ты это?
МАТРЁНА. А к тому, что тот «бобер» даже в ясную погоду не отличит сокола от
цапельки.
ИВАН. Видели очи, что покупали. Зачем же ты за старика замуж пошла? Небось, и другие
купцы, побогаче да помоложе моего батюшки, к тебе сватались?
МАТРЁНА. А затем я за Демьяна пошла, чтобы к тебе поближе быть, добрый молодец.
1
Иван улыбается.
МАТРЁНА. Ты чего это, Ивашка? Смеешься, что ли, надо мной?
ИВАН. И рад бы заплакать, да смех одолел. Ох, тетка Матрёна, ну ты и шутница! Ну и
выдумщица!
МАТРЁНА. А ты, Иван, и в шапке дурак, и без шапки — дурак!
ИВАН. Каков разум — таковы и речи. Уж прости, что слова твои всерьез не принимаю.
МАТРЁНА. Ничего, попомню я тебе насмехательство! Сколько кобылке не прыгать, а
быть в хомуте!
ИВАН. Река не море, тоска не горе — выплывем!
МАТРЁНА (кричит). Демьян! А, Демьян! Муженек мой любезный, подь сюды!
На крыльцо выходит Демьян.
ДЕМЬЯН. Что за шум, а драки нету?
МАТРЁНА. Да вот! Ванька твой поносные слова про тебя говорит: что стар ты, что
глазами нищ, а как помрешь — так он сразу всё богатство твое к рукам приберет, да на
мне женится!
ИВАН. Ох, тетка Матрёна, когда совесть раздавали тебя, видать, дома не было! Зачем
напраслину на меня возводишь?
МАТРЁНА. Накажи его Демьян! Выпори, али в подвал на хлеб и воду посади!
ДЕМЬЯН. Детей наказывают стыдом, а не кнутом. Прочь с глаз моих, Иван!
МАТРЁНА. Тоже мне — наказание! Глаза твои, Демьян, уж и не видят ничего. Так что
Ванька на два шажочка отойти может — и вот уже с глаз долой. Он и оттуда на мою
красоту может зариться!
ДЕМЬЯН. Красота до вечера, а доброта на век. Хоть и слеп я, а вижу: злая ты, Матрёна.
И откуда в тебе это?
МАТРЁНА. Все моё — от маменьки любимой. А где и как она живет-поживает — не
спрашивай. Но от нее я слыхивала, что за тридевять земель, на самом краю света, где
восходит красное солнышко, в царстве Кощея Бессмертного в особом саду растет
яблонька неприметная. Да только стерегут ту яблоньку слуги Кощеевы пуще злата и
серебра.
ДЕМЬЯН. Чего ж так?
МАТРЁНА. Не простые растут на ней яблочки, а молодильные. Кто такого яблочка
отведает — сразу помолодеет!
ДЕМЬЯН. Правда ли?
МАТРЁНА. Так матушка моя сказывала.
ИВАН. А еще говорят, что в Москве кур доят, а Ельцу — бобы по яйцу. Так что же, всему
верить?
ДЕМЬЯН. Эх, Ванюша… Правду люди говорят: деньги потерял — ничего не потерял,
время потерял — много потерял, а здоровье потерял — всё потерял. Стар я стал, недолго
мне осталось хлеб есть.
ИВАН. Добуду я тебе, батюшка, молодильных яблочек! Живи сто лет! Мне и людям на
радость!
ДЕМЬЯН. Да мне много не надо — лет бы десяточек скинуть!
ИВАН. Благослови в дорогу, батюшка! Сей же час в путь-дорогу отправлюсь!
ДЕМЬЯН. Ступай, сын! Поспешай, да не торопись. Поменьше говори — больше
услышишь. Своего не бросай, чужого не бери. И помни: птицы сильны крылами, а люди
дружбой!
ИВАН. Запомню я твою науку, батюшка! Прощай! (Уходит.)
ДЕМЬЯН. Бог с тобой!
МАТРЁНА (тихо.) Ну ничего, Иван! Погублю я тебя — дай срок! Дай срок!
2
Сказка от начала начинается, до конца читается, в середке не перебивается.
Шел Иван близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли; шел он день до вечеру —
красна солнышка до закату. И доходит до росстаней, до трех дорог. Стоит на
росстанях велик камень, на нем надпись написана:
ИВАН (читает надпись на камне). «Направо поедешь — себя спасать, коня потерять.
Налево поедешь — коня спасать, себя потерять. Прямо поедешь — женату быть».
И что мне делать, как поступить? Прямо ехать — женатому быть. Нет, не за тем я в путьдорогу отправился. Налево ехать — себя потерять. И кто тогда добудет батюшке
молодильных яблочек? Направо ехать — коня потерять. Так ведь нету у меня коня.
Значит, и терять мне нечего! Вот эта дорога самая лучшая для меня.
И поворотил Иван на ту дорогу, где коня потерять — себя спасти. Но не успел он и
двух шагов ступить, как выскочил из чащи огромный и страшный волк.
Кинулся Иван от зверя лютого, да только волк не отстает. Иван к камню и волк к
камню, Иван за камень и волк туда же…
Так они и бегали вокруг камня, пока Иван не догадался наверх забраться.
Долго еще волк за собственным хвостом вокруг камня гонялся, а как понял, что
добыча никак в лапы не попадается, сел на землю, морду в небо задрал, да и завыл
страшно. Только тут и увидел, где Иван схоронился.
ВОЛК. Так и быть, добрый молодец! Отдай мне своего коня богатырского и я тебя не
трону. А то век тебе на камне этом сидеть.
ИВАН. Так ведь нет у меня коня. Да и не богатырь я.
ВОЛК. Так зачем же ты на правую дорожку ступил?
ИВАН. Потому и ступил, что пешему нечего терять.
ВОЛК. Ну все — пропал я, горемычный! Погибать мне, сиротинушке, от голода! У-у-у-у!
ИВАН. Жаль мне тебя, серый волк. Да только если ты меня съешь, то некому будет
добыть для моего батюшки молодильных яблок. Взял я в путь-дорогу хлеба краюшку —
могу поделиться.
ВОЛК. Благодарствую, только волки хлеба не едят!
ИВАН. Так волки и не разговаривают.
ВОЛК. А ты скинь мне свой пояс — еще и не такое увидишь.
Иван кидает волку свой пояс. Волк оборачивается в него и превращается в человека
— бородатого мужичонку в лаптях.
ИВАН. Вот чудеса! Так ты не волк?!
ВОЛК. Оборотень я, мил человек! По научному — Ликантроп.
ИВАН. Очень приятно. А я — Иванушка.
ВОЛК. Вообще-то меня Капитоном зовут, но так я к волчьему обличью привык, что почти
уже не откликаюсь.
ИВАН. Как же с тобой беда такая приключилась, Капитон?
ВОЛК КАПИТОН. А ты слезь с камня да выслушай. Не бойся, теперь уже не съем.
Иван слезает с камня, открывает котомку, достает холстину, в которую завернут
хлеб. Угощает Капитона.
ИВАН. Отведай, что бог послал. Да расскажи про жизнь свою горемычную.
ВОЛК КАПИТОН. Было нас два друга, два брата названных — Капитон и Казимир. Жили
мы, поживали, хлеб жевали да горя не знали. Раз поехали мы с Казимиром на ярмарку —
3
дрова продавать. А навстречу идет старуха согбенная; клюкой подпирается, носом пыль
дорожную бороздит. Увидала нас да и молвила:
— Эй, постойте, мужички! Что на базар везете?
А Казимир ей и отвечает:
— Солому, бабушка!
— Какая солома, — кричит старуха, — Ведь это дрова!
А тут и я вступаю:
— Ну, коли сама видишь, так нечего спрашивать!
И засмеялись мы с Казимиром…
ИВАН. Нехорошо над старыми людьми смеяться. Грех это!
ВОЛК КАПИТОН. То-то и оно! Но ты дальше слушай, не перебивай! Осерчала старуха,
ногами затопала, да как закричит: «Ах, вы — Хлыст и Подлыгало! Вот ужо отомщу я вам
за насмехательство!» Посохом своим о землю ударила и в сей же час превратились мы в
кота и волка.
ИВАН. Да разве ж так бывает?
ВОЛК КАПИТОН. Старуха-то, слышь, не простая оказалась, а ведьма страшная. Дочка
самой Бабы-Яги! Запихнула она кота Казимира в мешок, а я насилу отбился. Теперь
дружочек мой у Бабы-Яги на посылках служит, а я третий год волком по свету скитаюсь.
И быть нам оборотнями до скончания времен, пока не найдется человек, который нас
вызволит. Да только нету такого человека! Людишки-то как меня видят — прочь бегут!
У-у-у! Бедный я, несчастный!
ИВАН. Погоди, Капитон! Воем делу не поможешь!
ВОЛК КАПИТОН. Один ты, Иванушка, меня не забоялся. За это расскажу я тебе, где
найти молодильных яблок для твоего батюшки!
ИВАН. Сказывай, Капитон. За то спасибо тебе скажу да в ножки поклонюсь!
ВОЛК КАПИТОН. За тридевять земель, на самом краю света, где восходит красное
солнышко, в царстве Кощея Бессмертного, в особом саду растет яблонька неприметная.
Да только стерегут ту яблоньку слуги Кощеевы пуще злата и серебра. Растут на ней
яблоки молодильные!
ИВАН. Про яблоньку ту я слышал! Да только как мне царство Кощея сыскать?
ВОЛК КАПИТОН. Ну, это просто! Дорожка туда мне известна. Только пешему туда в три
года не добраться.
ИВАН. Что же мне делать? Ведь ждет меня батюшка! Надеется!
ВОЛК КАПИТОН. Ты, Иванушка, был ко мне добр, послужу тебе верой и правдою. Мог
бы я в коня молодецкого оборотиться, нам, оборотням, это дело привычное, да только
копыта без подков болеть станут. А волком мне быть сподручнее, хотя и блохи проклятые
одолевают. Ну да не все то конь, что лошадь! Снимай с меня свой пояс, оборочусь я
волком и вмиг домчу тебя к Кощею!
Снял Иван с Капитона свой пояс и обернулся мужичок опять Серым Волком.
ВОЛК КАПИТОН. Садись на меня, да держись крепче!
Сел Иван на него верхом, Серый Волк и побежал — синие леса мимо глаз
пропускает, озера хвостом заметает. Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли, а
добегают они до высокой крепости. Перемахнул Волк через стену, седок его
спешился. Смотрят вокруг и надивиться не могут. Вокруг высокого терема сад
шумит, растут там деревья чудные и птицы певчие разными голосами
посвистывают.
ВОЛК КАПИТОН. Вот мы и на месте, Иванушка. А вот и яблонька заветная. Не бойся —
час удачный, все сторожа спят. Рви яблоко, да смотри — листочки не трогай!
4
Иван подходит к яблоне, протягивает руку, чтобы сорвать молодильное яблоко…
ИВАН (шепчет). Ах, какие листочки на ней красивые! Как такие не взять!
Едва прикоснулся Иван к листочкам, в тот же миг пошел по саду звук: трубы
затрубили, барабаны забили, колокола зазвонили, сторожа пробудились — сюда
бегут!
ВОЛК КАПИТОН. Что ты наделал, Иванушка! Предупреждал ведь я, чтоб ты листочки не
трогал!
ИВАН. Прости, Капитон! Как листочки увидел, так сердце и разгорелось! Пуще неволи
мне их сорвать захотелось!
ВОЛК КАПИТОН. Ох, Иванушка, в беду мы попали! Если увидят меня слуги Кощеевы, то
не сносить нам головы. А один ты, может, и выкрутишься!
ИВАН. Куда же ты?
ВОЛК КАПИТОН. Не бойся, никуда не денусь, буду поблизости! Обернусь я шапкой!
Надень ты меня на голову. А если почувствуешь, что край настал — брось шапку об
землю, стану я снова волком, да нас отсюда вынесу.
Волк превращается в шапку, Иван надевает ее на голову. Прячется за яблоню.
И вовремя! Бегут-спешат к яблоньке слуги Кощеевы: Упырь Кровососыч (существо
в плаще, похожее на упитанную летучую мышь) и Лень-Баклуша (грязная нечесаная
баба со свертком за плечами).
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Выходи, злодей! Выходи по хорошему, а не то всю кровушку из
тебя высосу! До последней до капельки!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. И не лень тебе, Упырь Кровососыч, ножки топтать! Мне вот даже шаг
ступить — и то лень!!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Так потому и зовут тебя Ленью-Баклушей, что ленивее тебя в
целом свете не сыщется! Ну а мне добро Кощеево стеречь только в радость! Да только
если покража случилась, то не сносить нам с тобой головы. Не помилует нас Кощей! Ах,
осиновый кол мне в сердце!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Да на месте, на месте молодильное яблоко! (Замечает Ивана.)Ты кто
таков будешь?
ИВАН (выходя из-за яблони). Я — Иван, сын купца Демьяна.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Зачем пожаловал? Пошто в сад Кощеев аки тать забрался?
ИВАН. Пришел я за молодильными яблоками для своего батюшки.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Да разве ты ослеп? Не видишь, что оно у нас одноединственное! Самим нужно до зарезу!
ИВАН. Отведите меня к Кощею. В ножки ему упаду! За батюшку своего молить стану!
Авось, сжалится! Даст мне молодильное яблочко!
Упырь и Лень смущенно переглядываются, с ноги на ногу переминаются.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Тут такое дело… Не доглядел я за хозяином, кол осиновый мне
в сердце! Сам-то я, как вурдалакам и положено, только ночами выхожу, а днем в гробу
отсыпаюсь. (Показывает на Лень-Баклушу.) А она, гадина-страхолюдина, в это время
безобразничает!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Вот еще! Поклеп это! Мне и безобразничать-то лень!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Сама ты врешь, Лень-Баклуша! Бить тебя надо! Да некому!
5
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Бей, батюшка! Только помни: в Баклушу ударишь — сам без сил
свалишься!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ (замахивается). У-у-у, нечистая сила!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. А сам-то ты кто?!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Я — потомственный вурдалак!
ГОЛОС КАПИТОНА. Оба вы хороши!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Что это? (Ивану.) Никак, шапка твоя разговаривает?
ИВАН. Это вам, дяденька, спросонья кажется.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Ты слышала?
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Мне и слушать-то лень!
ИВАН. Так что у вас случилось-приключилось?
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. А то, что пока я в гробике своем спал-почивал, захотел Кощей
фруктов откушать!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. И не лень ему, касатику, было! Мне вот и жевать-то лень!
ИВАН. Витамины даже бессмертным нужны!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Вот-вот! А ей, видишь ли, лень было далеко ходить, вот она
господину нашему яблочек и принесла. Да не простых, а самых что ни на есть
молодильных. Полну корзину с горсточкой! А он, летучая мышь моего сердца, сослепу не
разобрал, да все яблочки до последнего за милую душу и стрескал!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. И как не лень-то было, сердечному!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Молчи, преступница! Убить тебя мало! Одно-единственное
яблочко у нас по твоей милости и осталось! Ох, беда-беда-разорение! Осиновый кол мне!..
ИВАН. Так где Кощей-то?
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. А вона! (Показывает на Лень-Баклушу.)
Лень-Баклуша достает из-за спины сверток, который оказывается спеленатым
младенцем.
ЛЕНЬ-БАКЛУША (разворачивая пеленки). Агу-агу, мой маленький! Агу-агу, мой
хорошенький! (Младенец верещит.) Спи-поспи, Кощеюшка-злодеюшка! Баю-бай! Баюбай! (Подносит руку к лицу Кощея, тот кусает ее за палец.) Ай, чуть палец мне не
оттяпал, злодей!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Гневается! Эх, не сносить нам головы, как подрастет! Осиновый
кол мне…
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Придумала я, Упырь Кровососыч, как нам выслужиться перед
Кощеем. Хотя мне и думать-то лень!..
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Ну, говори скорей!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Перед тем как ему, злодеюшке нашему, яблочек откушать, задумал он
жениться.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. На ком это?
ЛЕНЬ-БАКЛУША. На Синеглазке — золотой косе. Краше её, сказывают, во всем белом
свете не сыскать! Во лбу у нее красно солнышко, а в затылке светел месяц. Облачается та
девица небесами, подпоясывается зорями, а застегивается звездами.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Откудова знаешь? Подслушивала?
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Мне и подслушивать-то лень! Да только правду я говорю! Если мы
невесту Кощею добудем — глядишь, он нас и помилует!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. И где нам ту Синеглазку сыскать?
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Слыхала я, что Баба-Яга её в плену держит! Надобно к ней
отправляться! Да только…
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Что?
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Мне — лень! А с тобой она и разговаривать не станет!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Кто ж нам тогда Синеглазку добудет?
6
ГОЛОС КАПИТОНА. А про Иванушку забыли?
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Кто это сказал? (Ивану.) Опять шапка твоя разговаривает?
ИВАН. Что вы, дядька! И я молчу и шапка моя помалкивает. Однако если есть нужда —
добуду я вам Синеглазку! Но…
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Что? Ну, говори!
ИВАН. Я вам Синеглазку, а вы мне — яблоко молодильное!
Упырь Кровососы и Лень-Баклуша отходят в сторону, совещаются. Наконец,
вурдалак возвращается к Ивану.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. По рукам!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Но если не добудешь — не смей нам даже на глаза показываться!
ИВАН. А то что?
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Я Лень — прилипчива: в ногах запутаюсь, руки свяжу, а если голову
обхвачу — спать повалю!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. А я тебя на одну ладошку положу, другой прихлопну — только
мокренько будет! Понял, молодец?
ИВАН. Да как не понять! Будет вам Синеглазка!
Упырь и Лень уходят. Иван бросает шапку на землю, появляется перед ним Серый
Волк.
ИВАН. Все ли видел, Капитон? Все ли слышал?
ВОЛК КАПИТОН. Все, Иванушка! Знать, судьба твоя такая — к Бабе-Яге отправится. И я
с тобой! Может, дружка своего, Казимира, хоть одним глазком повидаю! Садись на меня
— вмиг домчу!
Не скоро дело делается, скоро сказка сказывается. Едет Иван на Волке день до
вечера — красна солнышка до закату. Волк с горки на горку поскакивает, реки,
озера хвостом заметает.
И вот выходят Иван с Волком на поляну: стоит там избушка на курьих ножках —
вертится. Вокруг избушки тын: на кольях черепа лошадиные, и каждый череп огнем
горит. Из избушки доносятся шум, крики, звон разбитой посуды.
ВОЛК КАПИТОН. Вот мы и на месте, Иванушка. Если увидит меня Баба-Яга — не
сносить нам головы. А один ты, может, и выкрутишься!
ИВАН. Куда же ты денешься?
ВОЛК КАПИТОН. Не бойся, никуда не денусь, буду поблизости! Обернусь я шапкой!
Надень ты меня на голову. А если почувствуешь, что край настал — брось шапку об
землю, стану я снова волком, да нас отсюда вынесу.
Волк Капитон превращается в шапку, Иван надевает ее на голову. И вовремя!
Дверь избушки отворяется, оттуда выскакивает Кот (на голове его щегольская
фуражка с цветком, а за плечами его баян). За ним бежит-поспешает Баба-Яга.
Иван отходит в тень.
БАБА-ЯГА. Не пущу! Костьми лягу, а никуда ты не уйдешь!
КОТ КАЗИМИР. Все одно — уйду от срама!
БАБА-ЯГА. Я вот дочке нажалуюсь! Она у меня ведьма страшная — вмиг тебя в камень
превратит. Избушку тобой подопру, а никуда со двора не пущу!
КОТ КАЗИМИР. Да я лучше камнем буду, чем эдакий позор терпеть!
БАБА-ЯГА. Ну, Казимирушка, ну… котик!
7
КОТ КАЗИМИР. Мяу? Тьфу… Что?
БАБА-ЯГА. Ну, пожалуйста! Сто лет никому таких слов не говорила! Слышишь?
КОТ КАЗИМИР. Нет, не проси, не уговаривай!
БАБА-ЯГА. Камнем! Камнем будешь! Или жабой! Точно — жабой! Хочешь?
КОТ КАЗИМИР. Да постыдилась бы!
БАБА-ЯГА. Кого это, интересно, мне стыдиться? Кто мне, честной злодейке, на конкурсе
лесной нечисти соперницы? Кикимора? Лихо Одноглазое? Да я их одной левой победю…
побежу… Всех их уделаю!
КОТ КАЗИМИР. Забыла ты, как конкурс называется?
БАБА-ЯГА. Ну, как?
КОТ КАЗИМИР. «А ну-ка, девушки!»
БАБА-ЯГА. И что?
КОТ КАЗИМИР. Да ты глянь на себя! Баба-Яга — костяная нога, ноги из угла в угол,
губы на грядке, а нос к потолку прирос. Сама черная, а во рту один клык торчит. Тоже мне
— девушка!
БАБА-ЯГА. Ах, вот ты как?! Ах, вот ты какой?! (Плачет, горючими слезами умывается.)
КОТ КАЗИМИР. Ну, не плакай, не плакай… Не рви мне сердце!
БАБА-ЯГА. Как мне, кот Казимир, не плакать?! Ноги у меня из угла в угол!
КОТ КАЗИМИР. Нормальные у тебя ноги. Почти одинаковой длины.
БАБА-ЯГА. Губы и меня на грядке!
КОТ КАЗИМИР. Ничего — выкопаем!
БАБА-ЯГА. Нос к потолку прирос!
КОТ КАЗИМИР. Отдерем!
БАБА-ЯГА. И сама-то я — черная!
КОТ КАЗИМИР. Так мыться надо! В баню сходим!
БАБА-ЯГА. И во рту один клык торчит!
КОТ КАЗИМИР. К стоматологу тебя запишем! И будешь ты у нас бабулечкакрасотулечка! Ёжка-матрёшка!
БАБА-ЯГА. А-а-а-а-а-а! Никто меня не любит, никто не приголубит! Кто мне на конкурсе
сыграет-подыграет? Не могу я, бабулечка-красотулечка, без аккомпанемента песни петь!
Засмеет меня Кикимора!
КОТ КАЗИМИР. Ну, не реви, не реви… Уговорила! Пойду я с тобой на конкурс лесной
нечисти.
БАБА-ЯГА. Вот теперь — любо-дорого! Ты бы на баяне будешь играть, а я петь! То-то
Лихо Одноглазое обзавидуется! (Поет.) Ой, цветет калина, в поле у ручья! Парня
молодого… (Принюхивается.) Фу, фу! Русского духу слыхом не слыхано, видом не
видано, а нынче русский дух сам пришел!
КОТ КАЗИМИР. Сама ты по Руси налеталась, русского духу нахваталась, так он тебе и
здесь чудится! По научному это — галлюцинации!
БАБА-ЯГА. Не-не-не! Нога у меня, может, и костяная, а вот с нюхом все в порядке! Чую
русский дух! А еще…
КОТ КАЗИМИР. Что?
БАБА-ЯГА. Псиной немного подванивает! Ну-ка, русский дух, явись-покажись!
Иван появляется из своего укрытия, кланяется в пояс Бабе-Ягу и Коту.
БАБА-ЯГА. А ничего — симпатичный!
ИВАН. Спасибо на добром слове, бабушка!
БАБА-ЯГА. Погоди благодарить, добрый молодец! Ведь я тебя съесть обязана!
КОТ КАЗИМИР. Ну, начинается! Опять двадцать пять! Чуть что — съесть! (Ивану.) Не
бойся, добрый молодец, у нее и зубов-то нету.
БАБА-ЯГА (коту). В жабу превращу! Слышишь?
8
КОТ КАЗИМИР. Ой, да захлопнись! Дай с человеком поговорить. Три года живой души
не видел. (Ивану.) Так-то она добрая женщина, только находит на нее иногда.
БАБА-ЯГА. Я все слышу!
КОТ КАЗИМИР. Ты, добрый молодец, с ночлегом к нам, али так — мимоходом?
ИВАН. Да как получится, дяденька.
КОТ КАЗИМИР. Мяу! Тьфу… Вот и славно! Ночлега с собой не возят — ночлег каждому:
и пешему и конному, и бедному и богатому. Я вот сейчас баньку затоплю, а потом
посидим, покалякаем. Расскажешь, что на белом свете делается, как добрые люди живутпоживают.
БАБА-ЯГА. Казимир, может, он по делу пришел. А ты тут с пустяками.
ИВАН. По делу я, бабушка. Ищу я девушку одну, Синеглазку — золотую косу. Не у тебя
ль она?
БАБА-ЯГА. От оно чо! Предупреждала меня дочка, что придут охотники!
ИВАН. Так это не ты девушку похитила?
БАБА-ЯГА. Да мне-то, бабулечке-красотулечке, она на что?
КОТ КАЗИМИР. Нам-то она на что?!
БАБА-ЯГА. Это дочка моя девичьей красе да золотой косе позавидовала — вот и
спрятала Синеглазку от людских глаз!
КОТ КАЗИМИР. Это не мы, а ведьма — будь она неладна! — девушку заколдовала.
БАБА-ЯГА. Так что, молодец, ты дважды дурак, что сюда пришел: и в шапке дурак, и без
шапки дурак!
ИВАН. Где-то я это уже слышал.
БАБА-ЯГА. Меня часто цитируют. Все русские народны пословицы и поговорки — я
придумала!
КОТ КАЗИМИР. Ой, не бреши!
БАБА-ЯГА. Собака брешет! Собакой быть захотел? Я тебе это мигом устрою!
КОТ КАЗИМИР. И кто тогда на баяне играть будет?
ИВАН. А загадки?
БАБА-ЯГА. Что, «загадки»?
ИВАН. Кто их придумал? Тоже ты?
БАБА-ЯГА. Я! А кто ж еще! Я все-все на свете загадки знаю! Я умница-разумница,
старушка-веселушка!
ИВАН. Разгадай тогда, бабушка, мою загадку!
БАБА-ЯГА. А давай! Только — чур! — если загадка шибко мудреная, то могу я взять
помощь зала. Ой!.. с другом посоветоваться!
ИВАН. Договорились! Ну, слушай…
ГОЛОС КАПИТОНА. Про меня спроси, Иванушка! Не оставь в беде!
ИВАН. И спрошу!
Скучно волку жить в лесу —
Он заводит песню.
Так неладно, так нескладно —
Очень неприятно!
Раньше волк тот жил в избе —
Сочинял частушки.
Или, лежа на печи, поедал ватрушки.
Скучно волку жить в лесу —
Хочется обратно.
Только как ему туда —
Очень непонятно!
БАБА-ЯГА. Ну-у-у-у, это просто! Загадал ты, молодец, про волка-оборотня!
КОТ КАЗИМИР. Точно! Про дружка моего, Капитона, загадка! Эх, было времечко…
Он — пел, я — на баяне играл! Пусть нескладно, непонятно — все равно приятно!
9
БАБА-ЯГА. Легкая загадка — давай сложнее!
ИВАН. А вот как, бабушка, тому оборотню снова человеком стать?
КОТ КАЗИМИР. Мяу! Ведьму надо убить, которая их вместе с другом в волка и кота
превратила! Только так они освободятся!
БАБА-ЯГА. Молчи, молчи, Казимирка! Прознает дочка, что секрет ее выболтали — худо
нам будет!
КОТ КАЗИМИР. Мяу! Не могу молчать! Надоело быть котом! Хочу ватрушки есть!
БАБА-ЯГА. Испеку, испеку я тебе ватрушек!
КОТ КАЗИМИР. С творогом?
БАБА-ЯГА. И с изюмом!
КОТ КАЗИМИР. И частушки будешь петь?
БАБА-ЯГА. Обязательно! Мы еще с тобой на конкурсе лесной нечисти главную медаль
получим! (Поет.)
Как у нашего кота
Шубка очень хороша,
Как у котика усы
Удивительной красы,
Глаза смелые,
Зубки белые.
КОТ КАЗИМИР. Мяу!
БАБА-ЯГА (Ивану). А ты, молодец, если хочешь, чтобы все по чести было, отгадай тогда
и мою загадку. Отгадаешь — твоя Синеглазка! А не отгадаешь — мне тебя съесть
придется. Уж не обессудь! Я — честная злодейка!
ИВАН. Согласен!
БАБА-ЯГА. Тогда постой минутку, мне подготовиться надо! Аксесс… Аксессуары
принесть! (Уходит в избушку.)
КОТ КАЗИМИР. Уходи, молодец! Спасайся! Хитра загадка!
ГОЛОС КАПИТОНА. Хитер немец — обезьяну придумал! Да мы хитрее!
КОТ КАЗИМИР. Кто это сказал?
ИВАН. Не знаю, дяденька. Ничего не слышал.
КОТ КАЗИМИР. Показалось, значит. Иногда так в лесной глуши затоскую, что голос
Капитона, дружка своего закадычного, слышать начинаю.
Возвращается Баба-Яга, несет с собой три куклы: две нарядно одетые, а третья —
совсем невзрачная.
ИВАН. Ты что это, Баба-Яга, в куклы собралась играть?
БАБА-ЯГА. Не смейся над бабушкой, зубы не скаль, а не то проглочу! И не куклы это
вовсе: одна из них —Синеглазка и есть. Только заколдованная. Правильную куклу
угадаешь — уведешь с собой девушку. А не угадаешь — погибель тебе!
ИВАН. Сложный выбор.
ГОЛОС КАПИТОНА: Сердцем думай, Иванушка! Сердце — оно завсегда подскажет!
ИВАН. Красивые куклы, нарядные. Только нету в них подлинной красоты, нету души
человеческой. (Показывает на невзрачную куклу.) А вот эта — хоть и невзрачна на вид, а
только от одного взгляда на нее на сердце теплеет. Эту беру!
БАБА-ЯГА. Уверен?
ИВАН. Никогда еще так не уверен был! (Берет куклу.) Стань, белая береза, у меня назади,
а красна девица напереди!
И появляется перед Иваном красна девица, Синеглазка — золотая коса. Во лбу
красно солнышко, а в затылке светел месяц. Облачается та девица небесами,
подпоясывается зорями, застегивается звездами.
10
ИВАН. Так вот ты какая, Синеглазка — золотая коса! Диво-дивное, чудо-чудное! Век бы
на тебя смотрел!
СИНЕГЛАЗКА. Спасибо тебе, добрый молодец! Спас ты меня!
БАБА-ЯГА. Ой, какая пара! Какая красивая пара — ни в сказке сказать, ни пером описать!
КОТ КАЗИМИР. Мяу!
Баба-Яга и Кот умиляются, слезы платочками промокают.
БАБА-ЯГА. Веди, молодец, невесту со двора, пока я не передумала!
КОТ КАЗИМИР. Только попробуй!
БАБА-ЯГА. Я хоть и честная злодейка, а все одно ответ перед дочкой держать придется,
что пленницу не устерегла!
КОТ КАЗИМИР. Ничего — отобьемся!
БАБА-ЯГА. Семь бед — один ответ! Я ли не старушка, я ль не веселушка! (Поет.)
Виновата ли я, виновата ли я… (Уходит.)
ИВАН. Спасибо тебе, дядя Казимир! (Кланяется Коту.)
Кот снимает с Ивана шапку.
КОТ КАЗИМИР. Если это ты, Капитон, то слушай: если сумеешь снова человеком стать,
то и меня — друга своего верного — не забудь! Сил моих нет котом быть!
ГОЛОС КАПИТОНА: Не забуду, Казимир. Даю слово!
КОТ КАЗИМИР. Ну, прощай! Авось, свидимся!
(Возвращает шапку Ивану, уходит в избушку.)
ГОЛОС КАРПИТОНА: Что примолк, пригорюнился, Иванушка?
ИВАН. Да как же мне, Капитон, не печалиться? Как расстанусь с такой красотой? Как
Синеглазку — золотую косу на яблоко буду менять?
ГОЛОС КАПИТОНА: Не разлучу я тебя с Синеглазкой — что-нибудь придумаю! А
сейчас уходить нам надо, пока Баба-Яга не передумала.
Иван берет Синеглазку за руку, уводит ее.
А в это время в палатах у Кощея дым коромыслом: Упырь Кровососыч полы
подметает, столы накрывает — к свадьбе хозяйской готовится.
А Лень-Баклуша колыбель с младенцем-Кощеем качает, в носу ковыряет.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Лень! Иди столы накрывать!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Не пойду, мне лень!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Лень! Ступай гостей встречать!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Не хочу, мне лень!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Лень, ну хоть пеленки дитю поменяй!
ЛЕНЬ-БАКЛУША (принюхивается к младенцу Кощею). А вот пеленки, пожалуй,
поменяю. Хотя… Нет, мне лень!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Ну погоди, Баклуша, вот вырастет хозяин — ужо я ему на тебя
пожалуюсь!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Не стращай, Упырь Кровососыч, не из пужливых! Пока Кощеюшка
наш вырастет я успею полениться всласть!
Входит Иван, ведет с собой Синеглазку — золотую косу.
ИВАН. Здравствуйте, слуги Кощеевы!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. И тебе не хворать, добрый молодец! С чем пришел?
11
ИВАН. Исполнил я ваше задание! Вот она — девица Синеглазка! Как заказывали!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Ой, хороша!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Заждался женишок невестушку! С утра плачет, никак укачать не
можем! Все пеленки намочил!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Похвалит нас Кощей, когда в возраст войдет! Ой, похвалит!
Осиновый кол мне в сердце!
ИВАН. Так и мне по уговору награда полагается!
ЛЕНЬ-БАКЛУША (протягивая Ивану яблоко). Вот тебе, Иван, молодильное яблочко. И
ступай — пока цел!
Иван бережно берет яблоко, прячет за пазуху.
СИНЕГЛАЗКА. Не оставляй меня, Иванушка! Не отдавай замуж за дитё малое,
неразумное!
ИВАН. Я, красавица, слово дал. А мое слово крепкое! Прости-прощай, красота неземная!
Не поминай лихом! (Уходит.)
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Ну, а теперь честным пирком да за свадебку! Эх, напьюсь я
сегодня кровушки на радостях! За такую красавицу простит нам Кощей, что последнее
яблочко Ивану отдали.
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Ха! Кто сказал, что мы яблоко не сберегли? Вот оно! (Достает из-за
пазухи яблоко.) Настоящее! Молодильное!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. А что же тогда Иван унес?
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Отраву смертельную! Только куснет — вмиг помрет! Хорошо я
придумала?
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Ой, хорошо! Ой, любо, злодеюшка! Ну давай, давай сюда
яблочко!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. С чего это?
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. У меня сохраннее будет!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. И не подумаю! Сейчас вот как съем его — и стану красавишнойкоролевишной! Тебя, дурака старого, на себе женю!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Но-но! Только попробуй! Укушу!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Да не бойся — не женю!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Почему это?
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Лень!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Ах, ты, насмешница проклятая! Осиновый кол тебе!..
Кинулся Упырь Кровососыч за Ленью. А она хохочет, от него убегает, по столам да
по лавкам прыгает.
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Врешь! Не уйдешь!
ЛЕНЬ-БАКЛУША (колдует). Я Лень — прилипчивая! В ногах запутаюсь, руки свяжу,
а если голову обхвачу — спать повалю!
Правду сказала: вот Упырь Кровососыч остановился, ножки у него заплелись, не
слушаются. Упал он кулем на пол — вконец осоловел.
ЛЕНЬ-БАКЛУША (любуется яблочком). Съесть? Не съесть? Съем, пожалуй!
И совсем было собралась Лень-Баклуша проглотить молодильное яблочко, как
вдруг Синеглазка — золотая коса ударилась оземь и Волком обернулась.
Прыгнул Волк на Лень-Баклушу, повалил, горло сдавил.
12
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Ай, спаси-помоги, Упырь Кровососыч!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ (лежа на полу). Не могу… Мне чего-то… лень!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Ой, убьет-загрызёт!
ВОЛК КАПИТОН. Загрызу! Отдавай яблоко!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. На, возьми, мне оно без надобности! Сама его Ивану отдать хотела, да
лень было!
Схватил Волк яблоко, выскочил в окно — только его и видели.
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Изверг! Оборотень проклятый! Ребеночка, Кощеюшку нашего
сладенького, напугал. Ну? Чего развалился, Упырь Кровососыч?! Обманули нас,
ограбили! Что мы теперь Кощею скажем, когда подрастет?!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ (лениво). А-а-а, семь бед — один ответ! Соврем, чего-нибудь! Не
впервой!
ЛЕНЬ-БАКЛУША. Тьфу, обленила тебя на свою голову! Пойдем, расколдовывать тебя
буду!
УПЫРЬ КРОВОСОСЫЧ. Мне лень!
Здесь мы их и оставим, пусть сами друг с дружкой разбираются, как им перед
Кощеем ответ держать.
Перенесемся лучше до росстаней, до трех дорог, где велик камень лежит указующий.
Возле камня того стоит Матрёна, кругом озирается.
МАТРЁНА. Здесь он пройдет, другой дороги нету.
ГОЛОС ИЗ-ЗА КАМНЯ: Мяу!
МАТРЁНА (вздрогнув). Испугал, проклятый! А ну — выходи!
Из-за камня выходит Кот Казимир, шипит на Матрёну.
КОТ КАЗИМИР. Зачем звала? Зачем кликала?
МАТРЁНА. Ты как с хозяйкой разговариваешь, оборотень дурноголовый?! Забыл, кто
тебя в кота превратил?!
КОТ КАЗИМИР. Ты! Ведьма!
МАТРЁНА. А раз не забыл, то слушай мой приказ! Скоро по этой дорожке Ванька
пройдет — мой пасынок! Несет он своему батюшке яблоко молодильное!
КОТ КАЗИМИР. Откудова знаешь?
МАТРЁНА. На темную воду ворожила!
КОТ КАЗИМИР. Ведьма!
МАТРЁНА. Не очень-то ты почтителен, как я погляжу! Распустила тебя матушка,
развольничала! Мало бьет она тебя!
КОТ КАЗИМИР. Да Баба-Яга меня пальцем не трогает! Уважает за талант мой и
музыкальные способности!
МАТРЁНА. Музыка твоя мне без надобности. А позвала тебя, чтобы помог мне яблоко
молодильное добыть.
КОТ КАЗИМИР. Зачем оно тебе?
МАТРЁНА. Помолодеть мне надо! Ведьмин век мой на исходе! Не могу я больше людям
глаза отводить, скоро увидят они меня настоящую!
КОТ КАЗИМИР. Ну, увидят тебя люди — и что тут страшного?
МАТРЁНА. А вот что!
Матрёна превращается в Страшную Ведьму. Увидев ее настоящее обличье, Кот
Казимир со страху взбирается на велик камень; дрожит там, закрыв морду лапами.
13
КОТ КАЗИМИР. Ой, страх какой! Ужас великий! Глаза красные — огнем горят! Зубы
острые — сожрать хотят! Мяу! Проглотит меня ведьма!
МАТРЁНА. Вот и ты испугался. Ну давай, слезай оттудова! Не съем я тебя — помилую!
КОТ КАЗИМИР. Стра-а-а-а-шно мне, котику! Не спущусь, пока обратно не превратишься!
Ведьма вновь превращается в Матрёну. Кот опасливо спускается с камня.
КОТ КАЗИМИР. Мяу! Говори, хозяйка, что делать!
МАТРЁНА. Заманим Ваньку в ловушку. Прикинусь я березкой раскидистой, а ты
оборотись колодцем с сон-водой отравленной. Сможешь ли?
КОТ КАЗИМИР. Ох, не по нраву мне всё это. Да куда деваться!
Кот Казимир превращается в колодец.
МАТРЁНА. И правда, деваться тебе некуда! Напущу я зной-жару, захочет он из колодца
испить — жажду утолить. А как напьется Иван сон-воды, то под березку отдыхать
завалится. Тут ему и конец придет!
Матрёна хохочет, превращается в березку.
А в это время идут Иван да Синеглазка — золотая коса, друг на дружку любуются.
Впереди у них степи широкие, луга бархатные, реки медовые, берега кисельные,
горы в облака упираются. Красота!
Вот выходят они к велик камню.
ИВАН. Как хорошо всё Капитон придумал. Если бы ты Кощею досталась, не смог бы я
жить на белом свете!
СИНЕГЛАЗКА. Люба я тебе?
ИВАН. Ой, как люба! Весь век бы глядел на тебя, глаз не отодил!
СИНЕГЛАЗКА. И ты мне люб, Иванушка!
ИВАН. Скоро, скоро дом родимый! Отдам я батюшке молодильное яблоко. Помолодеет
он, глазами поправится, сможет на красоту твою посмотреть, за нас порадоваться!
СИНЕГЛАЗКА. Не торопись, постой! Устала я, Иванушка, притомилась!
ИВАН. Давай отдохнем, моя красавица! Вот под этой березкой и сядем. Заодно и
Капитона дождемся. Все вместе домой пойдем.
Иван и Синеглазка идут к березе, садятся.
ИВАН. Уфф, а день такой жаркий, такой знойный! Вот бы воды напиться!
СИНЕГЛАЗКА. Да вот же колодец стоит, а в нем серебряный ковшик плавает.
Иван встает, подходит к колодцу.
ИВАН. Проходил я этой дорожкой, когда только-только в путь отправился. Но не помню я
ни этой березы, ни колодца с серебряным ковшиком.
Иван берет ковш, зачерпывает из колодца воду.
СИНЕГЛАЗКА. Не пей, Иванушка! Потерпи до дома родимого!
ИВАН. Мочи нет!
СИНЕГЛАЗКА. Не пей! Чует сердце беду неминучую!
ИВАН. Да я один только глоточек! (Пьет.)
14
Слышен зловещий хохот Матрёны. Выпив воды, Иван падает, как подкошенный.
Береза пытается ветвями схватить Синеглазку, но девица не дается, превращается в
маленькую птичку.
ГОЛОС МАТРЁНЫ: Лови, лови ее, Казимир! На меня загоняй!
ГОЛОС КАЗИМИРА: Мяу!
Колодец оборачивается Котом Казмиром. Кот гоняется за птичкой-невеличкой, но
поймать не может. Птичка улетает.
Береза вновь становится Матрёной.
МАТРЁНА. Ай, кот видит молоко, да у него рыло коротко! Ничего тебе поручить нельзя!
КОТ КАЗИМИР. Прости, хозяйка!
Матрёна подходит к лежащему Ивану, достает у него из-за пазухи молодильное
яблоко.
МАТРЁНА. На первый раз прощаю. Я сегодня добрая. Вот оно — молодильное яблоко!
Теперь я сама себе хозяйка!
КОТ КАЗИМИР. Это как?
МАТРЁНА. Ивашка сгинул, а мужа своего старого и нелюбимого я прочь со двора
выгоню! Да и матушку свою любимую — пристрою. В тереме своем поселю. Нечего ей в
глухом лесу да в сырой избенке ютиться, когда у меня такие хоромы есть.
КОТ КАЗИМИР. Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь!
МАТРЁНА. Молчи, животное! Целее будешь! Пойдем лучше хозяйство купца Демьяна
принимать, богатства его пересчитывать.
КОТ КАЗИМИР. Эх, коготок увяз — всей птичке пропасть! Некуда мне от твоей власти
деваться. Пойдем, хозяйка!
Матрёна и Кот Казимир уходят.
К велик камню подбегает Волк Капитон. Видит лежащего без движения Ивана,
спешит к нему.
ВОЛК КАПИТОН. Вставай, вставай, Иванушка! Проснись-пробудись!
Иван не просыпается.
ВОЛК КАПИТОН. Лежит, не дышит! (Воет.) У-у-у-у! Не уберег я тебя, Иванушка! Горе
мне-е-е-е-е! У-у-у-у!
К Волку подлетает птичка-невеличка, и кружит, кружит над Иваном.
ВОЛК КАПИТОН. Чего тебе, птичка малая, неразумная? Аль не видишь, что печаль у
меня, кручинушка? У-у-у-у-у!
Птичка-невелика ударилась о землю и обернулась Синеглазкой — золотой косой.
В руке у нее небольшой пузырек.
ВОЛК КАПИТОН. Ты ли это, девица? Иль мне привиделось?
СИНЕГЛАЗКА. Я, Капитон.
ВОЛК КАПИТОН. Что за беда тут случилась?
15
СИНЕГЛАЗКА. Погубила Ивана злая ведьма! Та, что волком тебя сделала!
ВОЛК КАПИТОН. Ах, проклятая!
СИНЕГЛАЗКА. А помогал ей дружка твой, Казимир!
ВОЛК КАПИТОН. Ах, негодник!
СИНЕГЛАЗКА. Не по своей воле, по принуждению.
ВОЛК КАПИТОН. Что же нам теперь делать? У-у-у-у!
СИНЕГЛАЗКА. Слезами горю не поможешь. Летала я тридевять земель, принесла живой
воды капельку. Должно хватить, чтоб разбудить Иванушку.
Синеглазка капает живой водой на лицо Иванушки. Тот не пробуждается.
ВОЛК КАПИТОН. Маловато капельки! У-у-у-у!
СИНЕГЛАЗКА. Отвернись, Капитон!
ВОЛК КАПИТОН. Зачем это?
СИНЕГЛАЗКА. Знаю, что делаю. Только ты не подглядывай!
Волк Капитон отворачивается, Синеглазка целует Ивана. Тот просыпается, сладко
потягивается.
ИВАН. Ох, крепко же я спал!..
СИНЕГЛАЗКА. Крепко ты спал, Иванушка. Кабы не я, — совсем бы не проснулся. Злая
ведьма тебя убила и яблоком молодильным завладела.
ИВАН. Неужто не уберег я его!
ВОЛК КАПИТОН. Не кручинься, Иванушка! Обмануть тебя хотели слуги Кошеевы! Не
молодильное яблоко дали, а смертельную отраву подсунули. А настоящее яблоко теперь у
меня.
ИВАН. Спасибо тебе, Капитон! Выручил! Исцелится теперь мой батюшка!
СИНЕГЛАЗКА. Спешить нам надо, Иванушка! А не то погубит ведьма проклятая твоего
батюшку!
ВОЛК КАПИТОН. Садитесь на меня скорей, я вас вмиг домчу!
Иван и Синеглазка садятся на Волка. Серый волк и побежал — синие леса мимо глаз
пропускает, озера хвостом заметает…
И вот они уже возле терема купца Демьяна. Высок частокол, ворота крепко заперты.
А возле ворот сидит Демьян, горько плачет.
ИВАН. Здравствуй, батюшка! Отчего плачешь ты, слезы льешь?
ДЕМЬЯН. Да как же мне не плакать, Иванушка? Выгнала меня, старика слепого, Матрёна
со двора!
ИВАН. Утешься, батюшка! Съешь вот яблочко!
Иван протягивает отцу молодильное яблоко. Демьян надкусывает, молодеет и
становится зрячим.
ДЕМЬЯН. Вижу! Вижу белый свет! И тебя вижу, сынок мой, Иванушка! (Замечает
Синеглазку.) А кто это с тобой?
ИВАН. Это невеста моя, Синеглазка — золотая коса!
ДЕМЬЯН. Ну и красавица! (Замечает Волка Капитона.) Ай, волк!
ИВАН. Не бойся, батюшка! Это друг мой — Капитон! Заколдовала его Матрёна,
оборотнем сделала.
ДЕМЬЯН. Матрёна?
ВОЛК КАПИТОН. Ведьма она! Ведьма!
16
ГОЛОС КОТА КАЗИМИРА: Мяу! Точно! Ведьма!
Все поднимаю головы. На высоком частоколе сидит Кот Казимир.
ВОЛК КАПИТОН. Ты ли это, дружок Казимир?
КОТ КАЗИМИР. Я, Капитон! Вот и свиделись!
ВОЛК КАПИТОН. Да как же тебе не совестно злой ведьме помогать, прислуживать?!
КОТ КАЗИМИР. Стыдно, Капитон! Ой, как стыдно! Только боюсь я ее, окаянную!
ИВАН. А ты открой нам ворота тесовые! Вытащим мы ее на божий свет, покажем людям
ее обличье звериное!
КОТ КАЗИМИР. Поздно, поздно, Иванушка! Высоко сижу, далеко гляжу! Вижу, что съест
она сейчас молодильное яблоко! Вот…вот… уже!
И вдруг — гром! Молнии! Затряслась земля, загудела! Полетел Кот Казимир с
частокола, о землю ударился и стал человеком. Превратился в человека и Капитон.
Смотрят они друг на друга — и глазам своим не верят!
КАПИТОН. Что же это?!
КАЗИМИР. Как же так?!
СИНЕГЛАЗКА. Стали вы опять человеками, потому что злая ведьма сгинула! Не
молодильное яблоко она съела, а страшную отраву отведала. И вы теперь свободны!
ИВАН. Отворяйте ворота, ребятушки!
Казимир и Капитон отворяют ворота. Демьян берет Ивана и Синеглазку за руки.
ДЕМЬЯН. Ну, дети! Идемте в дом! Благословлю я вас, да свадебку сыграем! Ну а там и до
внуков не далеко! Будет мне в старости утешение!
Демьян, Иван и Синеглазка идут во двор, а Капитон и Казимир затворяют ворота.
КАПИТОН. Вот и сказка вся, больше плесть нельзя!
КАЗИМИР. Сказке конец, а мне березовый ларец!
КАПИТОН. В ларце плошки да ложки, губные гармошки: петь-плясать да поживать!
КАЗИМИР. Нашу сказочку похваливать!
Ворота закрываются. Сказочка кончается.
Конец.
(с) Олег Михайлов
e-mail: omihajlov@mail.ru
17